Коренастый, с ног до головы покрытый коркой льда горец поколебался и наконец ответил:

- Ваш’личество, это, конечно, опасно, но мы с братьями… Мы близко не подходили, но и издалека страшно смотреть. На юге и востоке тьма-тьмущая упырей. На их пути только заброшенный замок Хорнвудов, а дальше уже Белая Гавань. Если они доберутся туда…

Аша перехватила взгляд Станниса, обращенный на волокуши Вимана Мандерли. Лорду Белой Гавани приходилось легче всех; он лежал, завернутый в меха и одеяла, его волокли специально приставленные люди, но это лишь потому, что ему сильнее всех досталось: старый, жирный, немощный, весь покрытый страшными ранами, испытавший на себе гостеприимство Рамси, - и новых лишений ему точно не выдержать. После того как Мандерли рассказал, что не убивал Давоса Сиворта, а, наоборот, укрыл его на свой страх и риск, Станнис решил оставить его в живых, но король в любой момент мог передумать. Со своей стороны, Аша была благодарна лорду Мандерли за то, что тот подтвердил, что Бран и Рикон Старки живы. Она не думала, что Теон солгал, будто не убивал их, - кажется, теперь он вообще не способен лгать, но слово Мандерли смягчило ненависть, которую питали к нему северяне. Не стоит обольщаться, они не рады снова видеть Грейджоев, и многие из них все еще смотрели на Теона с отвращением, но теперь злость в их взглядах смешивалась с ужасом и жалостью, и никто ни разу не попытался убить ее брата во сне.

- Да, - наконец сказал Станнис. – Понимаю. Значит, вы мне советуете попытать счастья против слабейшего противника, – судя по всему, это Дредфорт, - чем отправлять моих людей в смертельную схватку с упырями.

Горец снова задумался, потом кивнул.

- Куда ни кинь – все клин. Но тут такое дело, ваш’личество. Против проклятых мертвяков мы точно не сдюжим. А против Дредфорта – может, что и получится.

В углу рта Станниса показалась тень жуткой улыбки, от которой щенкам впору поджимать хвосты, а детям плакать. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем король кивнул.

- Что ж, хорошо. Выступаем нынче ночью.

Так они и сделали. После того как военный совет завершился, Станнис сообщил своим людям решение - они штурмуют Дредфорт под покровом темноты; может быть, ночь темна, холодна и полна таких ужасов, что и красной жрице не снились, зато бурана, похоже, не будет, а это заметное преимущество. Перерывов между снежными бурями становится все меньше, а если какие и случаются, они с каждым разом все короче. Аша была согласна с королем – нужно воспользоваться хорошей погодой, пока это еще возможно. И все же ей казалось странным, что Теон не попытался предостеречь Станниса, ведь они вот-вот пойдут в атаку на замок, в котором ему довелось испытать столько мучений. Он поразительно хорошо держался во время всего перехода, но этот штурм его доконает, и не удивительно.

Поэтому, пока люди Баратеона жадно доедали последние кусочки холодного вяленого мяса, привязывали щиты поверх тяжелых меховых плащей и возносили молитвы своим богам, Аша пробралась через лагерь к брату, который тихо сидел под деревом. В неверном свете звезд он со своими седыми волосами казался бесплотным духом.

- Теон, - прошептала Аша, – надень капюшон. Ты замерзнешь.

Теон вздрогнул и затравленно взглянул на нее; он всегда так смотрел, когда к нему обращались, – пустым, стеклянным взглядом забитого животного, которое постоянно ждет пинка или чего похуже. От этого взгляда у Аши сжалось сердце. Она села рядом с братом, натянула ему на голову капюшон, словно маленькому ребенку, и завязала шнурки у него под подбородком – в перчатках это оказалось не так-то просто.

- Ты знаешь… - Аша замялась. – Ты ведь знаешь, к ночи мы будем там.

Она почувствовала, как по его телу прошла дрожь, но когда он заговорил, его голос был тихим, но ясным.

- Знаю.

- И ты… ты выдержишь?

Теон криво улыбнулся.

- Думаю, да. Ты… ты помни, Аша. Все будет хорошо, если будешь помнить. Не ходи внутрь.

Ей показалось, что он сейчас обращается не к ней, но ей не хотелось спрашивать, о чем он вспомнил и куда ходил. Но когда она протянула руку, он охотно подал ей свою, словно ребенок, которого никогда не звали бегать и играть с другими детьми, а теперь позвали, и он счастлив. Аша помогла ему встать на ноги и, не в силах совладать с собой, коротко, судорожно обняла его.

- Я пойду с остальными. Я буду недалеко.

- Хорошо, - ответил он. – Я буду здесь.

Покончив с этим делом, Аша поспешно побрела сквозь сугробы обратно к горцам. Ее сердце колотилось, словно один из больших боевых северных барабанов. Она всегда считала, что слишком живое воображение – серьезный недостаток для воина, но в столь зловещую ночь ей никак не удавалось унять фантазию. По словам Теона, Рамси Болтон завладел Светозарным, настоящим Светозарным. Аша не была уверена, что Станнис поверил в это, но король совершенно точно не станет полагаться на волю случая. Меч Станниса – подделка, его рубин тускнеет, от красной ведьмы нет вестей… Аша начала понимать, что король зашел так немыслимо далеко, пожертвовал всем ради какого-то чудовищного обмана. Но если он опустит руки и признает, что все было зря, - он погиб.

К тому времени, как взошла луна, они были уже в пути. Чтобы сохранить свой поход в тайне, они не зажигали факелы, но все с ужасом понимали, что если наткнутся на армию упырей, без огня им конец. Тем не менее, Станнис решил рискнуть. Однако, учитывая его тупую упертость и не менее тупую неспособность понять, когда уже пора отступиться и повернуть обратно, Аша тревожилась меньше, чем если бы приказы отдавал кто-то другой. Расклад, конечно, очень плохой, но ей почему-то было не так страшно.

Она упорно шла вместе с остальными. Сапоги хрустели по твердому насту. Горцы никогда не славились умением поддержать интересную беседу, так что кругом царило молчание, нарушаемое лишь редким ворчанием, призванным ободрить товарищей или предупредить о местах, где лед сломан; если не проявить осторожность, можно провалиться в замерзшее болото. Пар от дыхания мгновенно превращался в мерзлую корку, покрывающую нос и рот, и Аше все время приходилось смахивать с лица лед, но в остальном она была почти…

Вдруг в ночи, словно удар клинка, раздался жуткий протяжный вопль.

Аша остановилась так резко, что едва не потеряла равновесие. Она обернулась, и холодный ужас сковал ее сердце сильнее, чем Плачущая Вода. Аша тут же поняла, кто кричит, и ей стало дурно. Теон. О боги, это Теон.

Один из горцев попытался удержать ее, но она уже бежала, увязая в снегу и рискуя сломать шею, наткнувшись на низкую ветку или валун. Аша не останавливалась, пока, задыхаясь, не проломалась сквозь мерзлые кусты и не увидела брата, отчаянного бьющегося на земле и дергающего правой ногой. Нога была в ловушке – что-то, скрытое под снегом, удерживало ее.

«Упыри, - тут же подумала Аша, оцепенев от ужаса. – Они под землей, восстают из могил». Но потом она поняла, что это нечто вроде медвежьего капкана, жуткая штуковина с шипами, созданная для ловли…

Нет. Не медведя. Человека.

Теон всхлипывал, захлебываясь слезами. Аша опустилась на колени и попыталась освободить его, но он неистово оттолкнул ее обеими руками. В его остановившемся взгляде плескалось безумие.

- Кира! Кира, нет! Беги! Беги! Он… со своими сучками, он близко, он вышел на охоту… не возвращайся, Кира, не надо… я отвлеку его, а ты беги… беги, пожалуйста, беги!

- Теон! – закричала она. – Теон, прекрати, это я! Это Аша! Прошу, не двигайся, просто не…

Без толку. Его поглотил ужас, вызванный ожившими воспоминаниями. Аша видела, как сквозь разорванные кожаные бриджи показалась кровь. Им нечем обработать рану, и если она воспалится… что ж, это не самая насущная из забот, но…

Она боролась с братом, чувствуя, как слезы замерзают на щеках. Может, Теон слаб и искалечен, но его охватила паника, и это придало ему неестественную, небывалую силу. Аше едва удавалось удерживать его на месте. Вокруг них начала собираться толпа. Они не могут тратить драгоценное время, им нельзя…