Пенни и Тирион находились здесь по меньшей мере две недели. Тирион подобрал Пенни на одной из улиц Миэрина прямо перед началом атаки кхала Маго, и у него не было ни малейшего представления, что делать дальше. Визерион, извиваясь, взмыл к солнцу, все выше, и выше, и выше. Дракон, яростно молотя крыльями, словно конь, которому в ухо попала пчела, улетал все дальше от города. Тириона охватил ужас – если Визерион сбросит их на Кхизайском перевале или в безжалостной пустыне, то смерть будет намного дольше и мучительней, чем от рук дотракийцев. Он с проклятиями дергал за гладкие дымящиеся пластины чешуи, но в конце концов ему пришлось признать, что он не может управлять чудовищем. Тирион едва не свалился с дракона, но Пенни обхватила его за пояс и втащила обратно. Он и не знал, что она такая сильная, но страх придает и обычным людям, и карликам небывалую силу.
После этого все было почти как в бреду, хотя Тирион предпочел бы, чтобы все было совсем как в бреду, тогда он не слышал бы жутких криков, которые доносил ветер. Он ждал, что Визерион развернется и полетит обратно, повинуясь проклятому рогу, который заставил его служить Виктариону Грейджою, но дракон летел и летел вперед. Вдруг Визерион резко покачнулся, нырнул вниз и стал стремительно терять высоту. Земля надвигалась все ближе и ближе, а впереди была громадная скала, и Тирион понял, что не желает умирать: он никому не доставит удовольствия увидеть, как он разбился в лепешку, словно жук об оконное стекло. Поэтому он схватил Пенни в охапку и прыгнул.
От удара о камни у него чуть не вышибло дух, но по крайней мере, он уберег Пенни. Видите, милорд? Из меня отец лучше, чем были вы. Они катились и катились по гальке, поднимая облако пыли, а где-то в вышине кричал дракон. Легкие раздирало от жары, красной каменной крошки и крови, Тирион кашлял, задыхался, но все равно крепко держал Пенни. Наконец они кубарем свалились в неглубокую высохшую канаву, избитые и окровавленные, но все-таки живые. Пенни вцепилась в него, прижалась к его груди и заплакала.
Так они и оказались здесь. Как только ему удалось успокоить девочку, Тирион решительно заявил, что им нужно найти воду; он прочитал довольно много книг о Дорне и знал, что нельзя недооценивать пустыню – эти райские чертоги Неведомого. Они едва не встретились с ним, но в конце концов наткнулись на крошечный оазис, средоточие хрупкой жизни посреди необитаемых песчаных холмов. Там была пещера, достаточно глубокая, чтобы укрыться во время дневной жары, и большую часть времени они спали. Делать было больше нечего, а из еды им удалось найти лишь жесткие пучки травы, которую Тирион попробовал первым, на случай, если она ядовитая. Едва взяв ее в рот, он подумал, что лучше бы она была ядовитая; трава оказалась кислая, вязкая, и ее с трудом можно было жевать, даже если мелко разорвать. Но это все же лучше, чем ничего, так что приходилось давиться этой гадостью.
Нужно выбираться отсюда. Воды у них было в достатке, пусть даже она теплая, мутная и присыпанная каменной крошкой, но Тирион понимал, что они все равно долго не протянут. Пенни так обгорела на солнце, что кожа слезала с нее белесыми клочьями, как у змеи. Она лежала в пещере, свернувшись клубочком, как маленький жалкий тряпичный сверток, и с каждым разом до нее было все труднее добудиться. Тирион и сам не был похож на Эйемона Драконьего Рыцаря; его моча приобрела зловещий темно-желтый цвет, во рту все время стоял привкус желчи, а обожженные, покрытые волдырями ладони потрескались и ороговели, так что ему хотелось кричать от боли.
Но как бы то ни было, Тирион знал: дракон принес их сюда и дракон должен вынести их отсюда, это их единственный шанс. Он успел заметить, что есть некая неуловимая неправильность в том, кто на самом деле управляет Визерионом. И если он не разгадает эту загадку, они с Пенни погибнут здесь, и их маленькие скелеты навеки поглотит пустыня. Вот так-то.
Первое и самое заметное несоответствие вот в чем: если Визерион подчиняется Виктариону, тогда почему же он не повернул обратно поджаривать дотракийцев, когда Маго со своим неистовым кхаласаром увел добычу прямо из-под носа у Грейджоев (кстати, они вполне это заслужили)? Может быть, Виктарион действительно оказался настолько глуп, чтобы встретиться с дотракийцами в открытом бою, его сразу же убили, поэтому он не смог призвать дракона на помощь, - но Тирион сильно в этом сомневался. Даже если не брать в расчет тот факт, что Мокорро в таком случае пришел бы на смену Виктариону, всем в Вестеросе, включая грудных младенцев, известно, что железнорожденные – не завоеватели, не правители. Если Виктарион мертв, они не станут попусту тратить время в Миэрине, превратившемся в огромное кладбище. Проклятые кальмары сядут на свои корабли и уплывут куда-нибудь, где можно будет хорошенько пограбить. Нет никакого удовольствия в том, чтобы насиловать трупы, тем более если есть угроза самим превратиться в трупы благодаря усилиям табунщиков.
Но нет. Черные паруса Железного флота по-прежнему марали раскаленный добела горизонт. Корабли все еще стояли на якорях среди полузатонувших остовов волантийских судов. Значит, Виктарион еще здесь, он еще жив… и пытается заполучить то, чего так жаждет.
Может быть, речь идет о Дейенерис, но это дурацкая затея, а железного капитана, несмотря на множество других недостатков, никак нельзя назвать дураком. Он способен, как хороший охотник, проявить терпение, но если сидеть без движения в этой жопе мира, лелея тщетную надежду, что королева вернется, - его команда взбунтуется. Может быть, ему нужно что-то еще; Виктарион считает, что скоро это получит, и не хочет, чтобы это что-то попало в руки дотракийцам. Тирион понятия не имел, кто выиграл битву; скорее всего, Маго и Виктарион постарались вырезать как можно больше людей противника, но судя по тому, что крошечные фигурки у разрушенных стен Миэрина, которых ему удалось разглядеть, передвигались на лошадях, видимо, Грейджоям досталось сильнее.
Значит, так. Если у этого долбаного придурка осталась хоть крупица разума, тогда те, кто остались в живых, заперлись в Великой Пирамиде, в надежде, что кхаласару наскучит бродить среди руин, и они уберутся куда подальше. Из всех возможных вариантов этот не так уж и безнадежен – Тирион, зная нелюбовь дотракийцев к длительным осадам, сам бы предложил такой план. Но для Виктариона позволить врагу наслаждаться триумфом – это все равно что есть песок, а Тирион, как это ни печально, теперь не понаслышке знал, каково это. Железный капитан не простит себе, если ему придется прятаться и ждать, когда Маго снимет копыто с его горла и уедет. Ему нужно что-то, чтобы поубивать их всех.
Дракон.
А что еще? Во всем мире вряд ли найдется другое оружие подобной мощи, и точно нет другого оружия, которое, по идее, уже принадлежит Виктариону и ждет его команды. Но сливочно-золотое чудовище не очень-то подчинялось ему. Иногда дракон кружил высоко в небе, словно ястреб, иногда с криком пикировал вниз, заставляя кхаласар спасаться бегством, но он ни разу не причинил дотракийцам настоящего вреда. Однажды Визерион спикировал на Тириона и Пенни, и Тирион решил, что дракон наконец решил отыграться за предыдущие неудачи и сделать из них вкусную карликовую закуску, но он просто заставил их побегать, словно для развлечения, и снова взмыл в небо. Визерион все время был где-то рядом, не давая вздохнуть спокойно, но после того раза он так и не вернулся. Наблюдая за всем этим, Тирион пришел к выводу: дракон не подчиняется Виктариону Грейджою, и, возможно, никогда не был в его власти.
Есть еще одна загадка, на которую Тирион пока не смог найти ответа. Он видел Виктариона и Мокорро на вершине Великой Пирамиды, там же лежал дымящийся труп одного из Грейджоев, который подул в валирийский рог, и обескровленное тело храброго старого сира Барристана, видимо, убитого, чтобы кровью скрепить связь между Визерионом и железным капитаном. Но…
Селми не был Тириону другом. Он согласился сотрудничать с ним и убить Хиздара зо Лорака только после того, как узнал, что принц Эйегон жив, и то с большой неохотой. Но при мысли о том, что рыцарь, возможно, умер ради лжи, что Барристан Храбрый лишился чести, а потом и жизни из-за него, карлик чувствовал, как этот груз тяжко давит на его утомленные плечи. Он решил, что должен отомстить за сира Барристана, каким-то образом искупить свою вину за страшные бедствия, постигшие Миэрин. А чтобы сделать это, нужно понять, кто истинный повелитель дракона. Опять все сводится к дракону.
