Разумеется, Маргери знала о заговоре с самого начала, с того момента как леди Оленна выяснила правду о том, каков Джоффри на самом деле. Она никогда бы не стала для него покорной женой, и Лорас никогда бы не смог стоять рядом и смотреть, как ее избивают. Маргери была бабушкиной любимицей, и, судя по тому, что Уиллас знал о последних громких свадьбах, которые пошли не так, как намечалось, она отлично сыграла свою роль. Но это ее не спасло. Может, и хорошо, что я не женюсь на Сансе, ведь шансов дожить до брачной ночи становится все меньше и меньше.
Тем не менее Уиллас чувствовал сожаление. Он никогда не встречался с дочерью Эддарда Старка, но как наследница Винтерфелла она была одной из немногих молодых леди, обладающих подходящей родословной, чтобы составить ему пару. Учитывая, что он – наследник Хайгардена, а Маргери – жена Томмена, вместе они могли бы снова объединить королевство. Но важно не только это - его сестра в письмах описывала Сансу Старк, ее красоту и учтивость, ее тихую храбрость, которую не могли уничтожить даже бесконечные месяцы заточения у Ланнистеров. Уиллас не сомневался, письма несколько приукрашивали правду, чтобы он дал свое согласие на брак, но Маргери отлично разбиралась в характерах, и у нее не было причины лгать ему.
Уиллас хорошо понимал, что как жених он не так привлекателен, как его младшие братья, хотя Гарлан уже был женат, а Лорас не имел интереса к женитьбе. Ему досталась толика красоты Тиреллов – каштановые кудри и карие, отливающие золотом глаза, - но он был вдвое старше Сансы, да к тому же калека, а его репутация мягкого, благочестивого, скучного дурака отпугивала людей, которые в ином случае из кожи бы вон лезли, лишь бы отдать своих дочерей в жены наследнику самого богатого, владетельного и могущественного дома на Юге. Уиллас в свои тридцать лет все еще оставался холостым, и это давало почву для гнусных слухов о том, что он разделяет те же предосудительные сексуальные предпочтения, что и его брат. Но главная причина - его бабушка, которая заявила ему, что не потерпит, чтобы его охомутала какая-нибудь дочка захудалого межевого рыцаря, и что она найдет ему самую лучшую невесту, которая будет достойна имени Тиреллов. Санса не только красива, сказала бабушка, у нее все задатки королевы, хотя она еще глупенькая, застенчивая и наивная, что для ее возраста вполне естественно. Подобная характеристика из уст леди Оленны Редвин была весомой похвалой.
Поэтому Уиллас позволил себе мечтать о том, что Санса могла бы дать ему и что он мог бы дать ей. Нельзя сказать, что он менее галантен, чем Гарлан, или менее доблестен, чем Лорас, самая туманная звезда в блистательном созвездии Тиреллов. Когда они с Сансой поженятся, думал Уиллас, возможно, им удастся вернуть немного сказочного волшебства, которое они оба давно утратили. Он покажет ей шелка, песни и роскошь Хайгардена; ей наверняка понравится. Он никогда не обидит ее – говорят, бедняжка столько вынесла от Джоффри. Уиллас уже питал к ней расположение, узнав, что у нее доброе сердце, – нынче это редкий дар. Я буду любить ее, а она родит мне сыновей и дочерей. Может, это всего лишь романтические грезы, в то время как настоящий мир жесток, но Уиллас не стыдился мечтать. Он рожден знатным и богатым, а это значит, что у него есть время и деньги на то, чтобы быть романтичным. А если учесть, что потом пошли разговоры о его женитьбе на проклятой Серсее Ланнистер, то по сравнению с ней Санса Старк представлялась гораздо более желанной невестой.
Увы, теперь Санса стала еще одной из потерь, постигших его семью за последние гибельные дни. Чем выше забираться, тем больнее падать. «Вырастая - крепнем», - вот девиз дома Тиреллов, но с каждым днем Уиллас все чаще задавался вопросом, сколько еще им удастся протянуть, ведь их подсекли под самый корень.
Он бесцельно блуждал по крытой галерее, опираясь на костыль. Сегодня он шел медленнее, чем обычно, оглядывая окутанный туманом сад. По просьбе Уилласа отец велел сделать для него кресло на колесах (Уиллас не сказал лорду Мейсу, что эту идею подсказал Оберин Мартелл, с которым он состоял в переписке; Красный Змей как-то упомянул, что его брат Доран использует подобное приспособление), но он быстро невзлюбил это кресло из-за того, как на него все таращились, когда он выезжал в нем. К тому же в нынешние мрачные дни нужно демонстрировать силу, насколько это возможно, даже если речь идет о калеке и старушке.
Кстати, о старушке. Уиллас с радостью ушел бы с ледяного дождя и вернулся в теплый кабинет, но даже он был сыт по горло обществом своей бабушки. Вынужденная наблюдать со стороны, как ее семья и ее планы вот-вот канут в небытие, Королева Шипов стала еще более колючей, чем обычно, и в последнее время, раз уж больше никто не попадался ей под руку, она приобрела привычку колоть своими шипами Уилласа. Леди Алерия и леди Леонетта уехали в Ясноводный Чертог; крепость приходилось защищать от попыток Флорентов отбить ее обратно, но тем не менее Уиллас готов был им позавидовать.
Снаружи хлестал дождь со снегом. Уиллас стоял в конце галереи, смотрел на сводчатые окна библиотеки, в которых мерцал свет, и, как всегда, боролся с искушением. Дом Тиреллов владел богатым собранием книг, редких рукописей, трактатов, кодексов, рыцарских романов и историй, песен, сказок и саг, насчитывающим десятки тысяч названий, и хотя Уиллас в течение многих лет после несчастного случая не покидал Хайгарден, он прочитал лишь малую часть библиотеки. Он широко улыбнулся при мысли о том, чтобы сбежать из негостеприимного мира и углубиться в пыльные страницы. Может, стоит почитать трактат о том, как Молодой Дракон завоевал Дорн, эта книга была его любимой; ему определенно не хотелось тратить время на то, чтобы продираться через заумные правовые заключения давно почивших мейстеров. Они не помогут его семье и не заставят его думать, что можно отменить все, что было…
- Милорд?
Уиллас удивленно обернулся, едва не потеряв равновесие на скользких плитах, и был вынужден схватиться за колонну, чтобы не упасть. В дальнем конце галереи, всем видом выражая готовность ринуться на помощь, если его лорд вдруг грохнется на задницу, стоял один из телохранителей его бабушки – Левый или Правый; Уиллас не различал их, так же как и сама старая леди Тирелл. Кто бы это ни был, стражник с извиняющимся видом моргнул и сказал:
- М’лорд, простите, что беспокою, но вас ждут в покоях леди Оленны. Прилетел ворон и прибыл гость.
Уиллас застонал про себя, еле сдержавшись, чтобы не сказать что-нибудь недоброжелательное: он всего пару часов назад сбежал от нее, и теперь должен вернуться обратно? Однако тот факт, что наконец появились новости, с лихвой перевесил все мелочные сожаления.
- Вести от моего лорда-отца?
На обыкновенно невозмутимом лице Левого появилось странное выражение.
- Нет, милорд. Как я и сказал, это дело чрезвычайной важности. Мне послать за вашим креслом?
- Не стоит, - ответил Уиллас. – Дольше выйдет. Не будете ли вы так добры?
Правый снова моргнул, но услужливо закинул Уилласа на закорки, словно ребенка, хотя Уиллас был высоким, как и остальные его братья, изящным и стройным; в нем не было грузности лорда Мейса или грубой силы Гарлана. Держась за Левого, который поспешно вышагивал по коридорам, Уиллас чувствовал, что у него в животе словно разверзается дыра. Маргери. Наверное, это про Маргери. Суд Веры вынес решение и приговорил ее к смерти. Уиллас знал, что ни отец, ни кто-либо из его семьи не имел отношения ни к казням Вестерлингов и леди Рослин Талли, ни к убийству Великого мейстера Пицеля, сира Кивана и лорда Тайвина. Но было уже поздно ссылаться на непричастность или невиновность. Лорд Мейс – десница доверчивого мальчика-короля, а учитывая, что королева Серсея опозорена и содержится под арестом, влияние Тиреллов при дворе практически безгранично. Мы угодили в собственные сети.
Погруженный в мрачные мысли, Уиллас испытал облегчение, когда Правый пригнулся под золоченой аркой и вошел в залитые светом покои его бабушки, которая царственно восседала в кресле с высокой спинкой. Она критическим взором оглядела Уилласа, сидящего на спине Правого, – да, это был Правый, потому что Левый неподвижно стоял у входа, выпятив квадратную челюсть, - и произнесла:
