Она не видела Брана – а ведь только из-за него она согласилась принести себя в жертву – с тех пор, как он ушел к деревьям. Увижу ли я его еще хоть раз? Прошлой ночью ей снился дом, и сон был такой яркий и живой, что она даже подумала, будто дух этого места, пронизанного предвидением, посетил и ее. Сон был коротким; она видела молодую женщину с каштановыми волосами, беременную и глубоко опечаленную. На ее щеках замерзали слезы, а по полу текла кровь. В своем сне Мира знала, как зовут эту женщину и почему она плачет, но, когда проснулась, все забылось. Она просто лежала в темноте, как и тысячу лишенных солнца дней до того, слушая, как сновидение тает среди пыли и теней.

А сейчас – когда бы ни было это «сейчас» - наконец что-то изменилось в той полужизни, которую она вела. Она почти спала, преследуемая демонами с лицом ее брата, когда кто-то потряс ее за плечо.

Мира приоткрыла мутные глаза, ожидая увидеть Красного Ворона или Листочка; они были единственными живыми существами, которые посещали ее. Живые существа – но не люди. К своему изумлению, она увидела в темноте бледное лицо своего принца.

- Бран? – Мире еле удалось выговорить его имя. Она видела в его глазах участие; единственным источником света было неестественное бледное свечение, которое изредка испускали корни чардрева, и в этом свете она, должно быть, выглядела гораздо больше похожей на труп, чем себя ощущала. – Что случилось?

- Я хотел увидеть тебя. – Он выглядел расстроенным. – Я видел тебя во сне. Как будто ты…

Он не должен знать. Мира села, чувствуя, как дрожат руки и кровь стучит в голове. Видимо, немного крови во мне еще осталось.

- Я тоже видела вас во сне, мой принц, - сказала она, и это была правда. Ей снилось, что он стал еще дальше, чем теперь, его глаза стали красными, а волосы – белыми, и он, в свою очередь, призывал к себе другого сломанного мальчика. – Давно вас не было.

- Да. – Он неловко нашарил ее руку. – Я не помню, сколько времени прошло. Лорд Бринден хочет, чтобы я переселился во всех его воронов разом. Он говорит, что грядет великий прорыв и что я должен быть с ними… Я входил в деревья и видел тех, о ком ты мне рассказывала. Волчью деву и драконьего принца с пурпурными глазами в Харренхолле. Это не просто сказка, они настоящие.

- Конечно, вы знали об этом, мой принц. – Мира так давно ни с кем не разговаривала, что голос как будто заржавел. – В сказках, даже в самых странных и волшебных, всегда содержится крупица правды. Люди видят реальность, а потом видят сны.

- Я спросил про Холодные Руки и о том, что должно случиться. – Голос Брана казался тихим и испуганным. – Я видел его в богороще с рогом, и… Мира, Стену атакуют Иные. Их там тысячи.

- Нас тоже атакуют. – Мира закашлялась, чувствуя вкус крови во рту. Она провела рукой по растрепанной каштановой косе, но та была заплетена так туго, что расплести ее не получилось. – С каждой ночью и с каждым днем Иные подходят все ближе к сердцу холма.

Бран с испугом посмотрел на нее, и она вдруг вспомнила, что он совсем еще мальчик. Ей шестнадцать, почти семнадцать, она уже взрослая женщина, а ему нет еще и десяти, и от него требуется совершить невозможное.

- И что может их остановить?

Я. Но он об этом не узнает.

- Вам лучше спросить об этом вашего друга, мой принц. Или научиться видеть это в деревьях.

Бран сжал кулак и ударил себя по бесполезной ноге.

- Я пытаюсь! У меня уже неплохо получается, когда я внутри деревьев… но я не знаю, как ими управлять. А Джон… Я думаю, что Джон…

- Что? – устало спросила Мира. – Я знаю, ваш брат на Стене, но…

- Нет, - перебил ее Бран. – Мира… я думаю, он мертв.

- Нынче многие умирают. – Она снова легла.

- Нет… послушай меня! – Он настойчиво сжал ее руку. – Деревья сказали, следопыт тоже мертв. Уже навсегда. Я должен узнать, кто он такой, зачем он спрятал рог там, в богороще. И Иные, мы не можем позволить им…

- Вы оборотень, мой принц. Вы – тот, ради которого все это. – Мире хотелось утешить его, но она так устала, сил больше не осталось, и тайна, которую она должна была хранить, тянула ее на дно, в темные глубины. – Я не могу дать вам ответ. Я не знаю, как это сделать. Я больше ничего не помню.

- Мира? – Он коснулся ее лба; легкое, быстрое прикосновение, рука мальчика, а не дерева, духа или демона. – Ты такая холодная. Я знаю… Я знаю, что… что Жойен… мне жаль. Я хочу позаботиться о тебе и о Ходоре, я просто не знаю, как. Так тяжело возвращаться, после того как я пробыл с ними так долго. Когда я наверху, с деревьями, я…

- Вы не хотели возвращаться, когда были со своим волком, - сказала Мира, не открывая глаз. Она забыла, как зовут волка. – Нам всегда приходилось вытаскивать вас обратно, кормить вас, мазать губы медом и по капле вливать воду в горло, чтобы вы не умерли с голоду. Я тысячу и один раз говорила, что вам не выжить на той добыче, которую он убивает. Чтобы научиться менять шкуры, нужно понять, которая из них ваша. Понять, кто вы есть. – Это редкий дар, особенно учитывая, что она сама почти исчезла.

- Лорд Бринден тоже так говорил. – Он снова сжал ее руку. – Мира, что с тобой?

Она не хотела тревожить его. Она и так была с ним слишком резкой.

- Ничего, мой принц, ничего.

- Мира…

- Девочка устала, - раздался голос совсем рядом. – Ей нужен отдых. А ты нужен в другом месте. Дети Леса почти вернули его после смерти его волка. Ты должен показать ему, где найти рог.

Бран удивленно поднял глаза.

- Что? Я не понимаю. Кому?

Над ними возвышался лорд Красный Ворон, еще более жуткий, чем обычно.

- Ты знаешь.

Бран был в замешательстве, но потом в его взгляде появилась надежда.

- Вы хотите сказать, он все-таки не умер? Я ведь видел… Я думал…

- Нет, - сказал древовидец. – Он мертв. Ни один живой человек не может ступить туда, куда он должен отправиться. Он спит. Ты должен встретиться с ним в богороще. Покажи ему рог.

- Зачем? – спросил Бран. – Я не…

- Потому что эта тьма – всего лишь бледная тень той тьмы, которая накроет мир, если они найдут его первыми. Он – тот, кем я был, кто я есть. Сын дракона не по имени, а по крови. И ворона. Идем, мальчик. Скорее.

- Джон – Старк, - сказал Бран. – Не по…

Красный Ворон загадочно улыбнулся.

- Да, он Старк. Но не только. И он единственный, кто может сделать то, что должно быть сделано. Скажи мне, дитя, что ты знаешь об Иных, чего не знал раньше?

Бран задумался.

- Они идут к Стене, все, сколько их есть.

- Хорошо. А что может быть противовесом льду?

Бран снова задумался. Вместо него ответила Мира:

- Пламя.

- Верно, дочь Хоуленда. Есть Иные из льда, а есть Иные из пламени, и они не менее опасны. Каждая из сторон хочет получить власть над миром, переплавить его по своему образу и искоренить тех, кто не похож на них. Ходят легенды о битве, которая длится вечно, про две силы, которые постоянно в действии, и каждая пытается перебороть другую. Эти легенды не лгут… но что будет, когда битва завершится? Они создали друг друга. Они питаются друг от друга. Одни не умрут, пока живы другие.

- А… что это за Иные из пламени? – Бран наморщил лоб. – Старая Нэн никогда о них не рассказывала.

- Это другая половина мира, милорд. Они думают, что превыше всего на свете, но это не так. Ночь и день. Добро и зло. Боль и наслаждение. Между ними нет оттенков, либо одно, либо другое. Мы либо сгорим, либо замерзнем. Поэтому времена года приходят так, как приходят, лорд Старк. Поэтому возведена Стена, поэтому существуют Иные, поэтому они пришли сейчас – и Иные из льда, и Иные из пламени. И те и другие должны быть уничтожены.

- Но без…

- Чаша весов уже накренилась. Равновесие окончательно нарушится, если Иные снова восстанут. Ваш родственник должен сделать это, затем он и был рожден. Может, Рейегар Таргариен и был прекраснодушным глупцом, но в этом он не ошибся. Покажи Джону Сноу рог.

Бран все еще колебался, но у Миры в голове начала складываться ужасная картина. У нее не было случая познакомиться с последователями Рглора, но она слышала множество историй о красной жрице, которая таинственно появилась из-за Узкого моря, из Асшая, и провозгласила Станниса возрожденным героем. Никто не знает почему, никто не может понять, что за власть она имеет над ним, отчего он доверился ей… и какая ей от этого выгода. Ни один человек, обладающий подобной властью, ничего не будет делать бескорыстно. Как бы то ни было, красная жрица, похоже, искренна в своих убеждениях, но откуда она знает страшную тайну, которая составляет саму суть ее ордена, которая скрыта даже от главных жрецов? Даже самый могущественный из асшайских колдунов не знает об этом, разве лишь догадывается. Эта тайна восходит к основанию мира и к нарушению равновесия времен года. Иные стали слишком сильны. И те и другие.