Вернее...

«У него комбоклинок?»

Как и стилеты Тору, его оружие было оборудовано механизмами.

– Система ценностей у диверсантов прямо противоположна рыцарской. На честные переговоры лицом к лицу они не способны.

– Ну вы даете, – глухо отозвался Тору. – На каком это основании ассасин и наемник так отзываются обо мне?

– ...

– ...

В ответ лица Виви и великана лишь слегка скривились.

Но слова Тору, скорее всего, попали прямо в точку.

«Господин Жилетт», стоявший посередине, был рыцарем.

Девочка по имени «Виви» слева от него была ассасином.

А великан справа, имя которого Тору еще не знал, был, судя по всему, наемником.

Эти люди значительно отличались друг от друга. Какая же миссия заставила их объединиться в такую разношерстую группу?

– Николай. Виви. Кем бы он ни являлся, наша цель – только и исключительно та девочка. Если его просто наняли, ничего не объяснив, то он ни в чем не виноват.

– ...

Слова Жилетта задели Тору за живое.

Почему он так снисходителен?

Не похоже, чтобы Жилетт пытался своими словами оскорбить Тору еще сильнее. Скорей всего, внешний вид не врал, и этот юноша действительно прямолинейный и честный человек. Именно поэтому он смотрел на людей свысока настолько естественно, что и сам этого не замечал. Если он был рыцарем, воспитанным в знатной семье, то смотреть на людей, не относящихся к знати, с высоты для него что-то само собой разумеющееся.

Но если так...

«Значит, он считает, что меня просто наняли, ничего не объяснив».

Тору посмотрел на рассыпанные по земле серебряные монеты.

Да, слова Жилетта в точности описывали ситуацию, в которой оказался Тору. Он действительно был случайным прохожим. Его просто наняли. Он был лишь инструментом, которого после окончания задания с Чайкой не связывало бы ничего. Чайка и сама вела себя так, словно между ними ровно такие отношения – не меньше и не больше.

И именно поэтому... Тору так раздражало то, что ему указывал на это совершенно незнакомый человек.

Действительно, он был диверсантом, жестоким и беспощадным в бою, обращающимся к этике и морали только в тех случаях, когда это наиболее эффективно. Он готов брать заложников, если это потребуется. Он мог нападать исподтишка. Он мог врать, не поведя бровью. Он мог устанавливать смертоносные ловушки. Если солдаты и рыцари все еще сражались, широко трактуя понятие великой справедливости, диверсантам доставалась грязная и неприглядная роль людей, не стесняющихся марать руки ради победы, которые могли пойти на подлость и трусость и нарушать табу других людей.

Но...

«Но именно поэтому...»

Он хотел чего-то достичь.

Он не хотел быть просто мошкой, которую бы носило из стороны в сторону штормовыми ветрами военной поры, а потом прикончило бы ими же. Он не хотел принимать того, что в его жизни и смерти нет никакого смысла. Потому что если так, то можно ли вообще назвать это жизнью?

В тот самый день, когда она погибла.

В тот самый миг, Тору...

– Ты ведь диверсант?

– ...И что с того? – нахмурившись, ответил Тору Жилетту, который, похоже, спрашивал его просто для того, чтобы тот обратил на него внимание.

В любом случае, дела Тору были плохи.

Отбиться от троих противников без дымовых шашек и с гробом на спине весьма трудно. Возможно, если бы он избавился от гроба и вместе с тем от лежавшей внутри него «руки», то шанс у него бы появился, но...

«Она...»

Чайка.

Она не умела складно говорить на их языке.

У нее не было людей, которые бы помогали ей не за деньги.

И, тем не менее, она, совершенно не сомневаясь, хотела эту «руку». Она двигалась вперед шаг за шагом, приближаясь к своей цели. Скорее всего, она и сама понимала, сколько раз подвергала себя смертельной опасности. Казалось удивительным то, как такая неловкая и неумелая девочка вообще смогла столько прожить, если все это время путешествовала в одиночку. Хоть война и закончилась... вернее, именно потому, что война закончилась, в этом мире не было недостатка в разбойниках и грабителях, которыми стали бывшие солдаты. Возможно, ей уже пришлось пережить множество невзгод, о которых Тору даже не знал.

Но, несмотря на все это... она не сомневалась.

И поскольку Тору попросила о помощи такая упорная и прямолинейная девочка...

«Не могу же я бросить все и сбежать».

Мысли Тору сводились именно к этому.

Он понимал, что такие мысли в какой-то степени были неестественными для диверсанта. В конце концов, он, судя по всему, не смог принять участия ни в одной битве не потому, что ему не хватало для этого умений, а потому, что учитель Тору знал о его характере.

Но...

– Я слышал, что диверсанты – люди, которые действуют на основе железной логики. Одно дело, если бы ты выбрал ее своей хозяйкой... но если это не так, то у тебя нет нужды прикрывать ее. Я рыцарь и именно поэтому стараюсь избегать ненужных конфликтов.

– Как благородно с твоей стороны, – тихо ответил Жилетту Тору.

Он не считал его угрозой.

Слова Жилетта можно было свести именно к этому. «Тебе не победить нас, так что вставай на колени и слушайся наших команд». Он говорил ему, что логически правильный вариант – передать им гроб и исчезнуть.

«Железнокровие» я пока применить не могу».

С того момента, как они прокрались в особняк, не прошло и двух часов. Использование этой техники чаще, чем раз в полдня, во всех смыслах опасно.

«Смогу ли я победить этих троих без него?»

Это было бы крайне трудно.

Но что ему оставалось делать?

– Ну же. Отдай нам гроб, – скомандовал ему Жилетт.

«Думай, Тору Акюра, думай».

Тору бранил себя за медлительность и крепко сжимал руки, державшие лямки гроба.

– Нет! Нельзя! Вернись!

– Не ной.

Акари бежала, крепко держа в руках пытающуюся вырваться Чайку.

– Будешь много истерить – вырублю.

– М!

Поняв, что Акари не шутит, Чайка прекратила сопротивляться и затихла.

– И вообще...

Акари остановилась и опустила Чайку на землю.

Они едва отошли на два квартала от того места, где на них напали те трое. Рядом с ними находилось несколько торговых улочек. Если днем там было очень многолюдно, то ночью так пустынно, что становилось жутко. И именно поэтому обнаружить засаду на этих улицах было проще простого.

К счастью... похоже, что их никто не преследовал.

– Мой брат сказал, что заберет твой дорогой гроб.

– Правда?

– Да, – Акари кивнула, хоть и хмурилась. – Но на самом деле... переживать нужно за него самого.

– М?

– Те трое... возможно, не все они обладают одними и теми же навыками, но если они такие же опытные, как та метательница игл, то моему брату будет непросто сбежать. Особенно с багажом.

– Багажом?

– Я про твой гроб, – борозды на лбу Акари стали еще глубже.

– Понимаю... – Чайка кивнула.

– Брат... почему ты решил... – Акари шептала все с тем же лицом, но таким тоном, будто не могла чего-то принять.

Наконец, она замотала головой, отбрасывая посторонние мысли, и вновь повернулась к Чайке.

– Побудь тут.

– ...

– Я вернусь, чтобы спасти брата.

– Вместе. И я.

– Нет. Ты будешь только мешаться, – четко проговорила Акари.

– Но...

– Наша работа уже закончена. Ты больше не наш клиент. Мы вообще не обязаны были сопровождать тебя досюда.

– ... – Чайка выглядела так, словно не знала, что сказать.

Это было неудивительно, ведь она сама дала им знать, что их рабочие отношения закончены.

Слова Акари совершенно логичны.

Но...

– Акари... спасет Тору, – сказала Чайка, указывая пальцем на Акари. – Я... спасу гроб.

– Я же сказала, тебе нельзя идти...

– Нет. Мое дело. Спасение Тору – твое дело. Разные дела. Разные.

– ...

Теперь уже Акари не смогла найти, что ответить.