Над переводом работала команда RuRa-team

Редактура: Бурда

Работа с иллюстрациями: IzeNik

Перевод с японского: arknarok

Самый свежий перевод всегда можно найти на сайте нашего проекта:

http://ruranobe.ru

Чтобы оставаться в курсе всех новостей, вступайте в нашу группу в Контакте:

http://vk.com/ru.ranobe

Для желающих отблагодарить переводчика материально имеются webmoney-кошельки команды:

R125820793397

U911921912420

Z608138208963

QIWI-кошелек:

+79116857099

Яндекс-деньги:

410012692832515

PayPal:

[email protected]

А так же счет для перевода с кредитных карт:

4890 4943 0065 7970

Версия от 11.04.2016

Любое распространение перевода за пределами нашего сайта запрещено. Если вы скачали файл на другом сайте - вы поддержали воров

…Почему?

Его спрашивали об этом не раз и не два.

Но он ни разу не отвечал на этот вопрос.

Он не мог ответить на него.

В этом не было какой-либо причины или смысла.

Он просто не понимал, почему его вообще о таком спрашивают.

Ему казалось, что это то же самое, что спрашивать «почему один плюс один равно двум». Ответ казался ему очевидным и естественным — не больше и не меньше.

Даже если бы он постарался изо всех сил, то смог бы ответить лишь «потому что».

Просто «потому, что я таким родился».

И вообще, зачем люди всему ищут объяснения и причины?

Почему они надменно считают, что могут затолкать весь окружающий мир в удобные им рамки «рациональности»?

Мир просто существует сам по себе.

Пытающийся навязать ему несуществующие объяснения и глубокие смыслы, уверенный в своем понимании человек подобен ребенку-всезнайке, который объясняет все на свете нелепыми теориями. Птице не нужна причина, чтобы летать, а рыбе — чтобы плавать. Ветер дует просто потому, что он ветер, а море играет волнами просто потому, что оно море.

«Только и всего», — считал он.

Поэтому…

— …Вы закончили? — раздался вопрос со спины, и он молча кивнул.

— …

А затем он снова посмотрел себе под ноги.

На гладком черном полу лежали останки.

О них уже нельзя сказать, что это «человек» или «два человека» — они уже не более чем вещь. Хотя для него линия, разделявшая «людей» и «объекты» всегда казалась чем-то очень эфемерным.

Аккуратно, очень аккуратно… разделанные без жестокости, с аккуратностью повара останки с перерезанными нитями жизни закончили истекать кровью и начали остывать.

Все как всегда.

Люди говорят, что жизнь дорога.

Они говорят, что душа важна.

Но как бы аккуратно он ни вскрывал, ни расчленял их, ему никак не попадались органы, которые можно назвать «жизнью» или «душой». Многие говорят, что это не материальные объекты, а явления бестелесные, подобные ветру или свету. Но от этого он тем более не понимал, почему люди так дорожат ими и так боятся их потерять.

Оторванная от реальности теория. Бессмысленные слова.

Его всегда удивляли люди, которые придают им такое значение.

— Все как всегда?..

— …

Он молча улыбнулся и вновь кивнул.

Он относился к разделке людей как к дыханию.

Мы не проникаемся чувствами от каждого вдоха, ведь в нем нет ничего особенного.

Нет причины. Нет смысла.

Когда его спрашивают «почему ты так делаешь?», он в ответ задает обратный вопрос:

«Почему вы так не делаете?»

И тогда они чаще всего… теряют дар речи и отворачиваются.

«Как я и предполагал, причин нет», — думал он.

Нет причин не делать этого.

В полутьме ее кожа выглядела особенно бледной.

Казалось, будто эта девушка сама излучает слабый свет.

Ее облик и без того почти не обладал пошлостью, присущей обнаженному телу… но сейчас девушка выглядела особенно изысканно. Она подобна созданию, живущему в снах и дышащему иллюзиями. На всем ее теле не отыскать ни единого изъяна.

И она… полуголая.

Самая характерная черта ее внешности — черный гроб — лежал подле ног, рядом с платьем в черно-белых тонах. Там же лежали и украшения для волос, и туфли. На ней осталось лишь нижнее белье.

— …

Она стояла в кабине машины.

А машина… стояла в роще рядом с дорогой.

Было около полуночи.

Маленькая лампа слегка отгоняла тьму от машины… но чуть подальше начинался кромешный мрак. Без лампы в такой ночи не увидеть даже собственных пальцев.

За этой дорогой особо не следили, повсюду виднелись ямы и мусор, нередко переворачивавшие машины или ломавшие им колеса. Из-за этого ночью машины здесь почти не ездили, не говоря уже о повозках. Впрочем, здравый смысл подсказывает, что, за исключением совершенно экстраординарных случаев, на машине вообще стоит передвигаться исключительно днем.

Но, как бы там ни было…

— Чайка? — удивленно произнес имя полуголой девушки Тору Акюра.

Чайка Трабант.

Так ее звали.

— Мья?!

Чайка вздрогнула и обернулась.

— Тебе уже спать пора, чем ты занимаешься? — спросил Тору, высовываясь из багажного отсека, расположенного прямо за кабиной. Можно сказать, этой машиной могла управлять лишь Чайка. Поэтому любая стоянка должна служить ей долгожданным отдыхом…

— Тору?! — Чайка едва не сорвалась на крик, прижала к себе одежду и съежилась. — Н… не смотри, требую!

— А? А… ага.

Услышав эти слова, Тору отвел от нее взгляд.

Видимо, она стеснялась. Хотя это уже не первый раз, когда Тору видел ее в исподнем, не говоря уже о том, что они как-то вместе мылись в горячих источниках.

С чего ей сейчас-то стыдно стало?

— Тебе что, нравится гулять голой по ночам?

— М?! О… ошибка! — воскликнула Чайка, заливаясь краской.

— Ну, о вкусах не спорят, но ты так простудишься.

— Ошибка! Ошибка! — ответила Чайка, махая головой.

Ее длинные серебристые волосы красиво блестели на свету лампы… но у их владелицы, конечно же, нет времени гордиться подобным. Она махала крепко сжатыми кулаками и продолжала восклицать:

— Превратное понимание! Искажение реальности!

— Не, ну, может, и ошибка… но чем ты в таком случае занимаешься?

— Поиск! Розыск! — ответила Чайка, глядя на Тору исподлобья.

Поскольку эта девушка, представлявшаяся Чайкой Трабант, пришла с севера, то на Лаке, языке северных стран, она разговаривала свободно, однако при переходе на континентальное наречие начинала говорить обрывисто. В последнее время Тору научился более-менее сопоставлять ее речь тону и интонации, начав понимать даже мелкие детали сказанного, но поначалу они общались с трудом.