Целый месяц они гуляли вместе, болтали, держались за руки, целовались, плавали в реке, и целый месяц Ремус жил как любой другой нормальный парень.

А потом наступило то полнолуние.

Он напал на Шарлотту и ее бабушку, добрую старую леди, которая жила на краю их деревушки. К счастью, отец вовремя остановил его, иначе он бы совершил то, о чем потом жалел бы до конца дней. Но с тех пор Шарлотта перестала приходить к нему в лес. А он так и не узнал, кто сказал ей правду. Да и не был уверен, что хочет знать.

Однако, после того случая, с девушками у него не ладилось. Слишком гадко было осознавать, что рано или поздно, все они будут смотреть на него глазами Шарлотты.

— Ну хотя бы английским позанимались, — Ремус вынул из тумбочки шоколадку и осторожно развернул фольгу. — Теперь она будет понимать, что ты несешь. Ищи во всем плюсы, Бродяга.

— Если бы я знал, что все закончится так, нашел бы к кому пойти, — ворчал Сириус, стягивая носки. — Вот скажи мне, Лунатик, зачем девчонка надевает на свидание красные трусы, если не собирается ни с кем трахаться?

Ремус слегка пожал плечами. Он не знал.

— Может, ты ее разочаровал своим знанием языка?

Сириус в этот момент раздраженно взбивал кулаком подушку и оглянулся на Ремуса с таким выражением, что тот беззвучно рассмеялся и примирительно поднял ладони.

Сириус бухнулся лицом в подушку и блаженно вздохнул.

— Ты пойдешь на урок к ней? — с невольным трепетом спросил Ремус.

Рука Сириуса, свисающая с кровати, слабо взметнулась вверх и опала. Наверное, таким же взмахом Сириус в своем доме прогонял по утрам прислугу с подносом.

— Черт с ним. Прогуляю.

— Не хочешь узнать, как обезвредить оборотня, да? — едва слышно спросил Ремус.

— Лунатик, если мне надо будет тебя обезвредить, я просто суну тебе шоколадку в зубы, — буркнул Сириус и натянул одеяло на голову, отворачиваясь к стенке.

Вопреки своему заявлению, Сириус на урок явился, но выглядел таким сонным и так отчаянно зевал, что, глядя на него, Ремусу и самому захотелось спать.

К началу занятий противный мелкий дождь прекратился, и окрестности затянуло густым туманом. Первый урок по уходу за магическими существами должен был пройти на опушке в лесу, у поваленного бука.

Дожидаясь новой преподавательницы, ученики, как всегда, облепили старое дерево, срезанное молнией.

Большинство учеников сидело на стволе как воробьи на жердочке, те, кому не досталось места, толпились вокруг, но всех неизменно тянуло к поверженному гиганту, и всем хотелось иметь к нему отношение. Девочки щебетали, отламывая оставшиеся на дереве тонкие веточки. Мальчики кучковались рядом, поглядывали на девочек, громко говорили, курили и ковыряли старую кору, выцарапывая любовные инициалы и ругательства.

На корневище дерева, закутав ноги в мантии, сидели бок о бок девочки из Гриффиндора и разглядывали фотографии, которые принесла Алиса Вуд. Сама она вертелась, как волчок, и ее звонкий громкий голос перекрывал все остальные на опушке.

— Как будто вчера Мэри говорила, что ждет ребенка, и вот он уже, посмотрите, посмотрите только на эти щечки!

Странно это было — опять привыкать к тому, какие они все одинаковые в этих юбках и гольфах, с этими коленками, которые так и притягивают взгляд...

— Это что, Оливер?! — услышал Ремус. — Уже такой большой?!

Джеймс сунул в рот сигарету, запрыгнул на ствол и улегся, закинув руки за голову. Сириус уселся у него в ногах, Джеймс бросил ему пачку. Ремус прислонился спиной к стволу, а Питер, провалив попытку также легко, как и Сириус, запрыгнуть на ствол, сидел на корточках рядом и ковырял палкой в земле.

Собравшись вместе, студенты, конечно же, первым делом взялись за новую преподавательницу и, похоже, устроили соревнование на самый страшный и нелепый слух о ней.

Особенно старались близнецы — Гидеон только что закончил душераздирающий рассказ о том, как маленькая Валери Грей сидела под полом в спальне и смотрела, как убивают ее семью, а мальчишки, обступившие его кругом, шумно спорили и доказывали какую-то другую нелепицу.

— ... а я вам говорю, это чистая правда! Мне отец рассказывал!

— Чушь, — протянул Бенджи Фенвик, вырезая палочкой на стволе “Нахуй Пожирателей!”

— Не чушь! Она ненавидит оборотней, я слышал, что она голыми руками спустила с одного из них шкуру, когда он напал на ее ребенка.

— И что случилось с ребенком?

— Так его съели, разве нет?

— Не было у нее никакого ребенка! Мой дядя работает в её отделе, он рассказывал, что она сошла с ума, когда пришлось работать под прикрытием в колонии оборотней, и теперь ест сырое мясо с кровью!

Слушать эти бредни было просто невыносимо, поэтому Ремус просто отошел в сторону, но сразу же попал в захват Сириуса.

— Что, страшно, Лунатик? — Бродяга взлохматил ему волосы.

— Не зови меня так, — попросил Ремус и нервно оглянулся, но от Сириуса было не так-то просто отделаться.

— Смотри, не обмочись! И включи боковое зрение, тут где-то потерялась моя... — его картинно передернуло. — Напарница, наверное. Да, напарница. Пойдем. Будешь следить за тем, чтобы я ненароком... ну не знаю, не придушил её.

Роксана Малфой сидела на стволе, поджав ногу, и слушала музыку.

Слизеринские девочки кривлялись от смеха и шептались, глядя на неё, но Роксана как будто не замечала всего, что творится вокруг и притоптывала в такт музыке, поглаживая пальцами корпус своего странного плеера. На ней была теплая черная толстовка с капюшоном, рваные серые джинсы и грубые ботинки из драконьей кожи, усеянные металлическими заклепками. Похоже, пятничная выволочка от Макгонагалл по поводу школьной формы не возымела на нее никакого действия, потому что ко всему прочему добавились длинные черные ногти и устрашающий макияж.

Разве что она натянула школьную мантию поверх своего наряда, но выглядело это как чертово одолжение всему миру.

Ремусу начало казаться, будто эта девушка прямо хочет, чтобы ее выставили из школы.

— Истеричка, — коротко поприветствовал её Сириус, прислоняясь к стволу рядом с ее ногой и доставая сигареты.

— Придурок, — в тон ему ответила Роксана, не поднимая глаз.

— Ужасно выглядишь.

— Я старалась.

— Это заметно.

— Иди нахер.

Они говорили подчеркнуто небрежно и смотрели в разные стороны, но их удовольствие от перепалки было таким явным, что Ремус улыбнулся.

— Не хочешь поинтересоваться, как моя рука?

— Нет.

— Благодарю, все уже в порядке. Тебя, наверное, мучает совесть за то, что я спас тебе жизнь, а ты взамен чуть меня не грохнула?

Роксана вздохнула и на секунду подняла голову.

— Это печальное слово «чуть», — она снова опустила взгляд и нажала на какую-то кнопку, так что музыка в её диковинных наушниках-ракушках зазвучала громче.

— ... Так вот, можешь не париться. Я, кстати, уже придумал парочку желаний. Хочешь услышать?

— Прямо умираю.

Сириус дернул уголком губ и покосился на плеер.

— Что за дерьмо ты слушаешь? — он попытался выдернуть у нее один наушник, но Роксана дернулась в сторону и чуть не упала.

— Прикажешь вечно тебя подхватывать?

— Пусти! — она выдернула мантию из его пальцев и сердито поправила капюшон.

Сириус вдруг нахмурился и вытянул руку.

— Эй, у тебя что, седые волосы? Жизнь в Англии нелегка, Шармбатон?

— Убери руки! — рыкнула она.

— Эй, Блэк!

Они дружно обернулись.

— Нам надо поговорить! — заявила Блэйк, скрещивая на груди руки. Главная красавица Хогвартса как всегда выглядела так, что невольно хотелось достать фотоаппарат и сделать пару снимков, чтобы такая красота не затерялась в истории. Пена кудрей, безупречная кожа, дорогая одежда и мерцающие в ушах лунные камни. За стоимость одного такого камня Ремус с отцом могли бы жить месяц. Блэйк эти камни теряла на лестницах.

Сириус поднял брови, явно позабавленный ее воинственным настроением, после чего поднес сигарету к губам и затянулся.