— Мерлин, да это не щенок, а настоящий волчонок! — она больно стиснула его лицо рукой, впиваясь ногтями в кожу и сжимая его губы в трубочку. Сириус дернулся, ударяя ее по руке. Он не любил, когда к нему прикасались. Особенно женщины, похожие на его мать.

— Всегда любила волчат… — Белла вздохнула, выпрямляясь и задумчиво поглаживая по голове зареванного Регулуса, который уже поднялся на ноги и снова прижался к ней, с ненавистью глядя на старшего брата. — Особенно люблю выпускать из них кишки, — она вдруг резко выхватила палочку, и Сириус невольно отшатнулся, вызвав у ведьмы довольный хохот.

— Белла, прекрати, или я скажу маме! — не выдержала Меда.

Внезапно над домом снова прокатился гром, и все, кто был в комнате, услышали испуганный, тихий вскрик, донесшийся со стороны мягкого, убранного подушками и занавесками подоконника. Белла среагировала на этот звук, как охотничья собака на треск кустов, и прежде чем кто-нибудь успел пошевелиться или сказать хоть слово, она уже подлетела к окну и схватилась за ткань.

— Вот кто у нас боится! — крикнула она, резко распахивая шторы.

Девочка тоненько пискнула и соскочила с подоконника под торжествующий хохот ведьмы.

Она была очень маленькой, даже меньше Регулуса, а рядом с Беллой и вовсе казалась высокой куколкой. Сходство лишь усиливалось ее опрятным темно-синим платьицем, белыми колготками и белоснежными, точь-в-точь как у матери, волосами, собранными в растрепавшуюся «мальвину». Несколько прядок, похожих на завитки крема, выбились из прически и образовали вокруг головы пушистое облачко. Чёрные глаза выделялись на белом личике, как две капли черной краски.

— Так, значит, ты боишься грома, маленькая Роксана? — спросила Беллатриса, подступая к ней все ближе и ближе. — Боишься, что гроза убьет тебя, Рокси-докси?

— Беллатриса, не надо! — строго сказала Андромеда и попыталась схватить сестру за руку, но та не далась, сверкнув на нее страшными черными глазами.

— Не суйся, Меда! Будешь командовать в Слизерине, а ко мне не лезь! — прорычала она, взмахивая перед носом сестры палочкой.

По окрестностям снова прокатился гром, и дети невольно вздрогнули. Ожесточенные лица сестер на секунду озарила молния.

Белла резко наклонилась к перепуганной девочке и доверительно прошептала:

— А ты знаешь, почему бьют молнии? Знаешь?

Ребенок поддался на нежный тон и покачал головой.

— Они освещают путь Демону, который охотится в темноте за непослушными детьми… — Роксана побледнела и, машинально, вместе с Беллатрисой выглянула в окно. Небо совсем почернело, наполнившись благодатной летней влагой, и выглядело так, будто в нем действительно сидели демоны. — Всякий раз, когда бьет молния, где-то умирает непослушный ребенок. — Беллатриса, вальяжно покачиваясь, прошлась по комнате и подняла с пола клетку с мышами. Роксана следила за ней большими испуганными глазами. — Ты считала, сколько раз сегодня вспыхивали молнии?

Девочка покачала головой, отступая. Черные, жалкие, как у шиншиллы, глаза заблестели от слез, покрасневшие губы отлепились одна от другой, но девочка не заплакала. Беллатриса встряхнула клеткой, отчего мыши ударились о прутья и заверещали так, что Роксана зажмурилась, вжавшись спиной в стену.

— Десять! — прорычала Беллатриса, страшно выпучив глаза. — И все они здесь! Умирая, непослушные дети превращаются в мышей! — важным голосом сообщила она и добавила прежним, устрашающим: — И все попадают ко мне! На твоем месте я бы не стала сегодня тушить свет в своей спальне, Рокси-докси!

Неожиданно раздался разъяренный крик, и Сириус вцепился в клетку со зверьками. Ему уже давно хотелось вырвать бедняг из лап этой чокнутой.

— Что ты делаешь?! — Беллатриса рванула клетку на себя, но Сириус не отцепился, налетев на нее и вцепившись на сей раз в ее руку, стараясь оторвать пальцы девушки от клетки.

— Пусти их, пусти!

— Ах ты маленькая дрянь!

— Отпусти!

— Сириус!

Сверкнула яркая вспышка, и на руке у мальчика появился глубокий порез. Кровь пролилась на пол.

— Белла, что ты делаешь?! — закричала Меда, бросаясь к брату, но тут дверь, ведущая в комнату, отворилась, и все замерли, повернувшись к ней.

— Что здесь происходит? — строго спросил Люциус, входя в детскую и захлопывая за собой дверь. Серые глаза остановились на Беллатрисе, и она по-детски спрятала палочку за спину. — Почему такой шум?

С пронзительным криком «Люциус!» маленькая девочка вдруг сорвалась с места и, прежде чем кто-либо успел ее удержать, стрелой пролетела через комнату и бросилась брату на руки.

Люциус подхватил ее, но тут же вернул на ноги.

— Роксана, что за поведение… — едва слышно пробормотал он, одергивая на ней платьице. Оказавшись на ногах, Роксана испуганно вцепилась в него и спрятала лицо в его мантии.

— Что с тобой такое? — обеспокоенно спросил Люциус. Девочка не отвечала, тараща на Беллатрису большие черные глаза.

— Что ты опять сделала, Белла? — совсем другим голосом спросил парень. Серые глаза остро сверкнули — прямо как две льдинки. Ведьма демонстративно разжала руки в стороны и бросила клетку с животными на пол. Мыши запищали от боли. — Тебе велели просто трансфигурировать их во что-нибудь, чтобы повеселить детей! — Роксана выглянула из складок мантии. Лицо ее было сухо, но глаза горели нечеловеческим страхом. Похоже, страшные сказки Беллатрисы были чем-то вроде постоянной процедуры в последнее время. — Сколько раз я просил тебя не пугать ее!

— Тебе стоит заняться своей сестрой, Люциус! — подойдя к нему, Белла провела волшебной палочкой по расшитой серебром мантии, повторяя замысловатый узор на его груди. Роксана немедленно спряталась при ее приближении. — Разве моя вина, что она боится всего на свете?

Белый как полотно Регулус потирал ушибленную руку, которая на самом деле уже давно перестала болеть, и нервно топтался в одиночестве, явно не зная, к кому ему сейчас приткнуться, и кто прав. Андромеда присела на корточки рядом с тяжело дышащим Сириусом, носовым платком стирая с его лица кровь.

Мальчик с ненавистью смотрел на спину Беллатрисы, затянутую лиловым шелком, и страстно мечтал о волшебной палочке…

Малфой хмыкнул, снова переведя взгляд на будущую родственницу.

— На ее месте я бы тоже испугался. Провести с тобой всего пять минут в одной комнате — это уже испытание не для малодушных, Белла.

— Девочке нельзя быть такой трусихой. — Беллатриса посмотрела ему в глаза, голос ее пролился, как мед. — Если все Малфои такие трусы, то разве они заслуживают внимания, Люциус? — она выдержала короткую паузу. — Чьего бы то ни было?

Глаза юноши недобро потемнели.

— Она боится грома и молнии, какая же волшебница из нее получится? — продолжала Белла, питаясь его гневом. — Как же ославится благородное семейство Малфоев, когда выяснится, что их дочь боится собственной тени?

Девочка, до этой секунды испуганно жавшаяся к брату, вдруг с силой дернула его за мантию и закричала:

— Я ничего не боюсь, понятно тебе, змея?!

Белла засмеялась.

— Роксана! — возмутился Люциус.

Словно в насмешку над словами девочки, над домом по тучам снова прокатился исполинский сухой горох, и она, не выдержав, расплакалась. Белла зафыркала.

— Не боюсь, не боюсь, не боюсь! — крикнула ей в лицо маленькая Роксана, оттолкнула Люциуса и, прежде чем кто-нибудь успел сказать хоть слово, выбежала в дверь, ведущую на улицу.

— Роксана! — закричал ей вслед Люциус, но его голос ударился о стекло захлопнувшейся двери. Он инстинктивно шагнул следом.

— Пойдешь за ней? — отрывисто спросила Белла, и Люциус остановился. Оглянулся.

Сириус, воспользовавшись паузой, вдруг схватил с пола клетку с мышами и побежал следом за девочкой, напоследок бросив на Беллу поистине волчий взгляд.

— Эй, постой!

— Сириус!

Дверь захлопнулась во второй раз.

— Надо сказать родителям! — Меда кинулась к двери, по пути гневно взглянув на невозмутимую сестру. — Там же обрыв!