— Крыса!

Питер закашлялся.

— То-то, Сириус, ты так обозлился, — Хагрид послал ему совершенно неуместное подмигивание.

— Хагрид, будь она парнем, я бы ей уже давно врезал! — прорычал Сириус.

— Не ссорился бы ты с Малфоями, Сириус, — вздохнул Хагрид. — Плохие они люди. Все как один.

Сириус не ответил — пирог на огне начал покрываться корочкой.

— Голодные, что ль? — оживился Хагрид, увидел, что миска с печеньем давно опустела, и с энтузиазмом взялся за обед. — На завтраке вас не видал. Не были никак?

— Нет, — ответила за всех Лили, награждая Джеймса косым взглядом. — Кому нужна еда, Хагрид, когда целое поле простаивает без дела.

Великан фыркнул и принялся чистить картошку для обеда.

— Нашли тоже время, когда играть...

— А что?

— А вот были бы за завтраком, знали бы небось.

— Хагрид!

— День Памяти сегодня, олухи вы эдакие! — укоризненно проворчал Хагрид. — Зал с утра весь черный был. В память детишкам, которые того... в поезде-то.

Джеймс опустил руку с печеньем на стол.

— Сегодня?

— Вечером.

Повисла неловкая тишина.

— Мы не знали, Хагрид, — серьезно сказал Джеймс. — Правда, не знали.

— Не знали они. А знали бы, не пошли?

— Нет, — твердо сказал Джеймс. — Мы тоже были в том поезде, Хагрид. И видели все это своими глазами.

Великан тяжело вздохнул, соскабливая с картофелины кожуру. Ребята притихли, глядя каждый в свою чашку.

— Были-были... я вот тоже... того... переживал вот, — он покосился на Лили черным, похожим на жука глазом. — Думал, а вдруг оно как...

Лили поспешно вскочила, оббежала стол и с ласковой улыбкой крепко обняла великана, но она была такой маленькой, а Хагрид таким большим, что получилось обнять только его руку.

Хагрид, кажется, ждал этого, потому что, шмыгнув носом, тут же обнял ее, быстро утерев нос кухонной рукавицей.

— Не волнуйся, Хагрид, — обнимая сентиментального великана за шею, Лили обвела теплым взглядом сидящих за круглым столом мальчиков. — У меня была лучшая... самая лучшая защита в мире.

— Душегубы проклятые. Это кем надо быть, чтобы на детишек беззащитных нападать?

— Так уж и беззащитных, — хмыкнул Джеймс. Лили, возвращаясь к своему месту, улыбнулась и провела рукой по его лохматой макушке.

Хагрид зорко поймал этот легкий жест и то, как Джеймс замаслился после него.

— Поговаривают, что в поезде-то мракоборцев мертвых нашли, — заговорщически прошептал Хагрид.

— Ты знаешь? — выпучил глаза Питер. — Откуда? Кто тебе сказал?

— Видал. Неужто в поезде сами эти... Пожиратели ехали?

Мальчики переглянулись.

— Знаешь, Хагрид... я почти уверен, что это сделали не Пожиратели, — взвешенно произнес Джеймс, чувствуя на себе прожигающий взгляд Хвоста.

Хагрид со стуком положил нож на стол.

— Чтой-то ты такое говоришь, Джеймс? — великан выглядел здорово перепуганным. — Что значит-то это... а?

— Я видел, как из уборной, где нашли мракоборца, выходили слизеринцы, — проговорил Джеймс, пристально глядя великану в глаза.

— Видел и ничего не сказал?! — вспыхнул Сириус.

— Джеймс?! — Лили так и подскочила.

— Они тебя не видели? — требовательно спросил Ремус.

— Конечно, нет, я похож на идиота? Я был под мантией.

Хагрид почесал голову.

— Вот оно как... ну что же... гм... я думаю, ты того, ошибся, Джеймс. Не может того быть. Никак не может... хм-м...

— Конечно, мог и ошибиться, — легко согласился Джеймс, весело глядя, как Хагрид разрывался от желания схватить первую попавшуюся сову и послать ее Дамблдору. — Надеюсь, ты никому не скажешь?

— Что? — Хагрид словно сдулся. — Конечно, нет! Конечно, конечно... почему я должен?

Джеймс улыбнулся, не замечая, какими глазами смотрел на него сидящий напротив Питер.

====== Озеро слёз ======

Свечка загорелась, и крошечная деревянная лодчонка до краев наполнилась теплом.

Огонек затрепыхался на холоде, словно птичка, пойманная в силки. Лили закрыла его ладонью, защищая от ветра, присела на корточки и бережно передала свою лодочку в холодные руки Озера. Волны тут же выхватили ее у нее из пальцев и понесли прочь.

Люди вокруг один за другим передавали друг другу пригоршни тепла, спускались с ними к кромке озера и осторожно опускали на воду. В этот вечер не было разницы между преподавателями и студентами. Общее горе сплотило всех.

Дамблдор, облаченный в простую черную мантию и круглую черную шапочку, стоял на небольшой деревянной кафедре и читал прощальную речь. Свечи мерцали вокруг него, и свет расплывался кругами, так что директора было почти не видно.

— В Хогвартсе есть традиция, — говорил он, и его громкий голос зычно и ясно разносился над водой, отбрасывая эхо в полную звезд глубину. — Свой первый и последний путь мы совершаем по воде...

Лили смотрела, как Джеймс пристраивает на воле свой огонек. Видя, что лодочка не поплыла за остальными, Джеймс украдкой подтолкнул ее пальцем и горло Лили схватил странный спазм.

Она просто вдруг ни с того ни с сего вспомнила, как на первом курсе летом они все пускали кораблики на Озере.

Тогда они верили в то, что именно их жизнь будет самой-самой лучшей в этом мире. В том числе и те, в честь кого теперь плыли огни по черной глади...

И тут ужас ледяной иглой пронзил сердце Лили, всё тело враз онемело и перед глазами всё поплыло.

Боже...

Это её вина.

Она выбирала, кого дезиллюминировать первым, а кого вторым...

Это она выбирала, кому жить, а кому нет.

Не Пожиратели... а она...

... Мальчик и девочка в купе.

Секунда сомнений — и она выбирает девочку, потому что она еще совсем маленькая, а мальчика выволакивают из купе, пока они прячутся в углу. Его испуганное лицо в купе... его улыбающееся лицо в небе над озером. Он мог бы жить сейчас, ходить на уроке, есть, спать.

Лили Эванс распорядилась иначе.

Лили закрыла голову руками и сжалась в комок.

Как она теперь будет жить с вирусом этой правды и вины в крови?

Как?

Как?

Джеймс выпрямился и оглянулся, хотя Лили не говорила ни слова. Пару секунд они просто молча смотрели друг на друга. А потом Джеймс решительно подошел к ней, проваливаясь в песок и гальку и обнял, обхватил Лили так крепко, как ещё никогда не обнимал.

— Я помню, как много лет назад мальчик по имени Том Реддл впервые пересек это озеро и переступил порог нашей школы в надежде найти здесь верный оплот своему сердцу. Знания очаровывали его... возможности ослепляли. В прошлом месяце этот мальчик объявил нашему миру войну. И Хогвартс... первым понес утрату. Невосполнимую утрату.

Дамблдор на секунду замолчал, оглядывая собравшихся у его кафедры людей, и берег провалился в такую тишину, что слышно было, как потрескивал воск на свечах.

— Пятьдесят замечательных, чудесных человек больше никогда не войдут в Большой зал. Не придут на школьные уроки. И не подбросят вверх свои шляпы, когда придет время уходить. Никогда не осуществят свои изумительные, прекрасные мечты.

Слизнорт тихо высморкался в платок. Лицо его было красным от слез.

Джекилл рядом с ним смотрел себе под ноги и едва заметно кивал, печально поджимая губы. Мадам Помфри плакала громко, не таясь — среди погибших учеников был ее тринадцатилетний племянник. Макгонагалл похлопывала ее по плечу, крепко прижимая платок к губам.

— Помните о ваших замечательных, честных, храбрых и добрых друзьях, — Дамблдор поднял хрупкие старческие руки в слишком тяжелых для них рукавах. — Помните о них, чтобы они всегда могли жить в наших сердцах. Помните о том, как мимолетна и как прекрасна жизнь. И никогда не забывайте о том, кто так жестоко и несправедливо отнял ее у них...

Пятно огней, достигшее середины озера, вдруг оторвалось от воды и огромным облаком света поднялось вверх.

Ученики страшно взволновались и ринулись к воде, но тут же замерли, когда в звездном небе над их головами вдруг возникло огромное изображение