За соседним столом Бенджи и какой-то крепыш с пятого курса устроили сражение на руках — ученики окружили их, обливаясь сливочным пивом и делая ставки. Они так громко скандировали и подбадривали соперников, что Джеймс не выдержал и гаркнул на своего загонщика, чтобы «валил спать, иначе он его выгонит ко всем чертям из команды».

Фабиан уютно похрапывал над эссе для Макгонагалл о первопричинах анимагии, а Гидеон, Питер и Сириус слушали Лили.

— К Щитовым чарам помимо всяко известных Протего Туту... тьфу ты, Тоталум и Протего Хоррибилис относят также подвидовые Дефенцио и Патроциниум... — тихо, чтобы не разбудить Алису и Фабиана, говорила Лили.

— Как? — переспросил Питер.

— Патроциниум.

— Как-как?

Сириус в сердцах размахнулся и врезал Питеру пергаментом по макушке.

— Кто здесь? — проснулась Алиса, и все дружно зашептали:

— Никто, все хорошо!

— Спи-спи.

— Все хорошо, Вуд, спи.

Алиса устроилась поудобнее и глубоко вздохнула.

Вернулся из кухни Ремус с горячим шоколадом.

Гостиная медленно пустела и погружалась в липкую сонную тишину.

Даже пламя в камине — и то как будто уснуло, зарывшись в уголья...

Когда с черновиками эссе для Джекилла было покончено, ребята, потягиваясь и зевая, разбрелись по спальням, даже не подумав убрать за собой устроенный бардак. Только Сириус, целясь, закинул в камин несколько комочков пергамента, да Лили на ходу подхватила с пола смятую мантию Джеймса.

Девочки еще какое-то время хлопали дверями, принимали душ и шумно укладывались спать, мальчики же, добравшись до кроватей, попадали спать, не раздеваясь.

Позади был очень трудный день.

Уильям Шекспир “Король Иоанн”

====== Ветрено. Девочкам вход воспрещен ======

Внезапно налетевший ветер яростно зашуршал страницами и чуть не вырвал книгу из рук. Лили и Алиса сидели на трибунах на поле для квиддича, жевали сандвичи с малиновым джемом и пытались готовиться к понедельнику и дежурству в Крыле, но это было очень и очень трудно.

С первыми лучами выходных на замок, в котором только-только начался учебный год, вдруг щедро пролились остатки лета. Прозрачный солнечный свет брызгал в окна, заливая прозрачным медом пустые классы. Небо в Большом Зале, пронизанное позолотой солнца и кремом облаков, выглядело в точности как то, с которого рисовал свой рай магловский художник Рафаэль Санти.

В погоне за ускользающим в следующий год теплом ученики дружно высыпали из замка и теперь звенели радостью и пестрели разноцветными пледами по всей территории.

Джеймс, вдохнув с утра подгоревшего прохладного ветра, никак не мог усидеть за учебниками и, несмотря на огромное количество заданий, уговорил ребят пойти на поле и поиграть в кводпот.

— Что ты будешь делать, если перед контрольной по зельеварению я не стану тебе помогать? — поинтересовалась Лили, в то время как мальчики, шумно переговариваясь и подталкивая друг друга, уходили на улицу. Она сидела за письменным столом в пижаме и своих любимых тапочках с мордами псов и, поигрывая пером, подчеркнуто не смотрела на спортивный бунт.

На ее угрозу Джеймс и Сириус лишь расхохотались.

Увидев, как обиженно вытянулось лицо любимой, Джеймс спохватился и попытался убедить Лили в том, что для домашних заданий есть еще воскресенье, а ей надо научиться отдыхать «как все нормальные люди», но извинения вышли скомканными, так как Джеймс торопился. Более того, слова про «нормальных людей» больно кольнули Лили, поэтому когда Джеймс, легкомысленно улыбаясь, попытался перед уходом поцеловать ее в щеку, она увернулась и даже не пожелала ему удачи перед игрой.

Когда гостиная опустела, пришла Алиса с чаем и печеньем, и они вместе взялись за книги.

В пятницу после дежурства мадам Помфри дала им с Алисой целый список учебников, без которых, по ее словам, о колдомедицине не может идти и речи. Ожидания не подтвердились — вместо интересных целительных заклятий учебники полнились живыми иллюстрациями того, как правильно накладывать заклинание-шов, бинт и шину, что делать после укуса ядовитого грибозуба, а также перечислялись меры, которые необходимо принять, если у волшебника внезапно случился приступ исчезательной болезни.

Скукота, в общем.

И, несмотря на все старания, позаниматься им все равно не удалось.

Солнце смотрело прямо в окно гостиной, ласково держалось теплым лучиком за локоть Лили и все норовило заглянуть ей в глаза. Полный смеха и голосов ветер проскальзывал в приоткрытое окно и ворошил страницы книги Алисы.

Ох, как это было сложно — учиться в такой день!

Последней каплей стала Марлин. Когда у девочек уже стало отказывать терпение, и мысль о неизбежной прогулке сформировалась над заваленным столом, как тучка, Маккиннон ворвалась в гостиную и без всяких предисловий просто взяла и утащила подружек на улицу.

К полудню погода разгулялась. Прохладный ветер перестал смывать с рук и лиц жару — она стала прилипать. Ученики, сидящие на трибунах, сняли куртки и подставили лица и плечи остаткам лета.

Мальчики, разгорячившись во время игры, сняли свитера и футболки и довольно щеголяли перед сидящими на трибунах девочками в одних джинсах, довольно поигрывая мускулами и поводя плечами. Джеймс и Сириус, широкоплечие и поджарые человеческие звери купались в женском внимании. Ремус, бледный и худой, сутулился и отворачивался, подставляя трибунам спину, Бенджи, маленький и крепкий, как бочонок, ни капельки не стеснялся лишнего веса, в то время как Питер снять футболку постеснялся, и она вся насквозь пропотела.

Лили отчаянно пыталась сосредоточиться на разновидностях бинтующих чар, но вместо этого нет-нет да поглядывала на то, как теплый солнечный свет вверх-вниз скользит по блестящей от пота спине Джеймса Поттера, и на то, как он с удовольствием подставляет взлохмаченную разгоряченную голову ветру...

Начиненный взрывчатыми чарами квоффл вырвался из рук Гидеона, взорвался, как хлопушка, и команда Джеймса снова выиграла.

Публика, жующая на трибунах тосты и овсяные батончики, захлопала.

— Ты лучше всех, Фабиан! — громко закричала Марлин, сложив ладошки рупором.

Джеймс оглянулся вместе с младшим Пруэттом и, увидев, что Лили на него смотрит, отчаянно замахал рукой.

Лили не ответила и уткнулась в книжку.

Игра возобновилась. Мальчики снова поднялись в воздух.

Явно не желая мириться с ее равнодушием, Джеймс начал дурачиться и красоваться на метле, так что вскоре половина поля теперь смотрела только на него.

В начале новой партии он вдруг крепко схватился руками за древко метлы, вскинул тело вверх ногами и замер, удерживаясь на крепких, подрагивающих от напряжения руках на высоте двадцати футов.

Публика захлопала.

Видимо, Джеймсу было мало того, что Лили вся побелела. Покачнувшись, он упал обратно на метлу, встав на древко ногами, нырнул в глубокую воздушную яму и скользнул по ней вверх, сгибая колени и балансируя на метле, как серфингист на доске.

Лили боялась смотреть на это, но не могла отвести взгляд. В конце-концов она заставила себя снова опустить взгляд в книгу и зажала ладонями уши.

Как будто он знает, что она боится высоты.

Как будто не знает, как она боится за него!

Неужели он просто хочет над ней поиздеваться?

Лили вдруг стало страшно.

Вдруг теперь, когда они вернулись в школу, Джеймсу опять ударит в голову слава величайшего в мире хулигана, и он снова превратится из парня, который нашептывал ей на ухо пьянящие слова под куполом из звезд, в озабоченного и вредного мальчишку?

Или еще хуже — вдруг она тоже влезет в свою «формочку» и будет так же язвить, раздражаться и сердиться, как раньше?

— Ну что, мир, Лили?

Лили подскочила.

Свесившись с метлы вниз головой, Джеймс держался за древко согнутыми в коленях ногами и смотрел на Лили с ласковой усмешкой. Очки сползли ему на лоб.

— Привет, девчонки, — коротко бросил он, взглянув на хихикающих подруг Лили.