После этого лестнице раздался её громкий топот, а следом дверь наверху с треском захлопнулась и повисла тишина.

— Извини, Джеймс, — виновато улыбнулась миссис Эванс. — Петунья очень волнуется из-за предстоящей свадьбы, буквально вся на нервах. Столько проблем, за всем просто не уследишь, а тут еще и в ателье напутали с размером платья, так что все надо перешивать заново. Вот она и…

— Всё в порядке, — быстро сказала Лили и растянула губы в улыбке, а потом вдруг встала. — Я скоро вернусь.

Она вышла из-за стола, незаметно высвободив пальцы из руки Джеймса.

Джеймс оглянулся ей вслед. На ней были обтягивающие джинсы и её любимый зеленый свитер, так что Джеймс не удержался и проводил взглядом её задницу, когда Лили вышла в темный коридор и начала подниматься по лестнице. Когда же он снова обернулся, увидел, что мистер Эванс внимательно за ним наблюдает, и решил, что сейчас, пожалуй, как раз подходящее время, чтобы выйти на улицу и перекинуться парой слов с Бродягой.

Лили остановилась у двери в комнату Петуньи, постояла пару секунд, а потом глубоко вздохнула и взялась за ручку.

— Можно? — примирительно спросила она, заглянув в комнату.

— Нет, — буркнула Петунья. Она сидела на кровати, утонув спиной в подушках, скрестив на груди руки и поджав ноги. Вид у неё был надутый и свирепый. Странно, как она еще не растерзала своего плюшевого мишку. В детстве такое бывало.

Лили закрыла за собой дверь и прошла в комнату, потирая ладони. Они так давно не общались с сестрой, а тем более не общались по душам, что она совершенно не знала, с чего начать.

— Смотри-ка, в Министерстве смогли и твою комнату воспроизвести с абсолютной точностью! — сказала она, пройдясь по выцветшему, круглому лоскутному ковру на паркете, и осмотрев знакомую обстановку. Звучало это, как довольно беспомощная попытка завязать разговор, но лучше Лили ничего не придумала.

Тем более, что тот факт, что новый дом внутри оказался точной копией старого, оказался для неё огромным и приятным сюрпризом. Первые десять минут она вообще носилась по комнатам и радостно пищала, открывая очередную дверь. А когда добралась до своей комнаты, разрыдалась, рассмеялась, и минут пять обнималась со своей старой кроватью, болтая в воздухе ногами. Джеймса эта картина позабавила.

— Знаешь, я даже нашла фантик из-под конфеты у себя под тумбочкой, — Лили присела, и подобрала с пола какую-то книжку. Ею оказалась «Гордость и предубеждение» Джейн Остин. — Я оставила его там еще до отъезда на концерт тем летом. Здорово, что они оставили все, как было, правда? — Лили присела на край постели. Петунья громко фыркнула, глядя куда-то в потолок. Когда они были маленькими, их комнаты просто ломились от кукол и игрушек. Когда Лили стала старше, на место игрушек пришли самые разные воплощения её увлечений — зацелованные плакаты с Элвисом, Джоном или Полом, вырезки статей, коллажи движущихся фотографий из Хогвартса, живой постер Мирона Вогтейла, фенечки, бусы, ремешки для волос, и еще куча всякой волшебной всячины. Из комнаты Петуньи игрушки просто ушли, и она стала обычной комнатой.

— Если ты хочешь еще раз похвалиться своей любимой магией, то здесь тебе делать нечего, — отрезала она, выхватив у Лили книжку и засунув её под подушку. — У меня нет желания говорить об этом.

— Я не собираюсь говорить о магии, — Лили отбросила с лица волосы.

— А о чем тогда?

— Я хочу поговорить о твоей свадьбе, — сказала Лили, ковыряя пальцем вышитый цветок на покрывале, и бросила на сестру осторожный взгляд исподлобья. Плечи Петуньи слегка расслабились, но сама она все так же смотрела в сторону и сжимала губы. — Всё-таки, не каждый день моя старшая сестра выходит замуж. А я совсем ничего об этом не знаю.

— А тебе прямо нужно все знать, да? — резко спросила Петунья, но в её голосе все же звякнули слезы. — Ну конечно, ты же у нас золотая девочка, тебе положено знать всё и про всех! — она быстро вытерла щеку ладонью. — И всем нужно знать про тебя! Куда интереснее обсуждать ваши фокусы в каком-то там замке, чем обсудить мою свадьбу!

Лили хотела напомнить, что начался разговор с того, что они обсуждали не фокусы, а проклятие, которое чуть было не отняло у неё жизнь, и что к свадьбе они непременно бы подошли, но все-таки сдержалась. Петунье надо было выговориться, и вряд ли она сейчас услышала бы кого-нибудь еще, кроме себя.

— Мне кажется, они просто хотят забыть о том, что скоро я выхожу замуж. Как будто это вообще ничего не значит! Вообще! А я… — тут она уже откровенно всхлипнула. — Я каждый день просыпаюсь и с ужасом думаю, что же я нат-натворила? Зачем я сог-согласилась так скоро? Неужели это в-все? Мне теперь надо выйти з-замуж и ничего с этим не сделать? Ик! Нет, я не хочу так скоро, я не готова!

Лили подвинулась к ней и села рядышком, так же поджав ноги, как и Петунья.

— А в-вечером я вижу Вернона, — продолжала она. — И п-понимаю, что н-никто и никогда не поймет меня лучше, чем он. Что только с ним мне по-настоящему спок-спокойно, понимаешь? И в такие минуты я ув-верена, что хочу выйти за него замуж, а утром все пов-повторяется, и это сводит меня с ума! — она уткнулась лицом в ладони и разрыдалась. Лили привлекла её к себе и вздохнула, прижавшись щекой к её волосам, ужасно колким из-за лака, и сильно пахнущим.

— Мне так страшно, так страшно, Лили! — причитала она. — Почему ты уехала? Ты была мне так нужна! Ты, может быть, и не подарок…

Лили закатила глаза и горько вздохнула.

— … но мне нужна была моя сестра! Здесь, сейчас, а не где-то там… — она хрюкнула носом и вытерла его тыльной стороной руки. — Мама и папа не хотят, чтобы я выходила за него замуж, а я п-понимаю, что если не выйду за Вернона, то не выйду никогда и ни за кого, а потом я состарюсь, и к-кому я тогда буду нужна-а? А если я все равно за него выйду, они будут только рады, рады от меня избавиться!

— Глупости, Туни! — возмутилась Лили, поглаживая её по плечу. — Они очень тебя любят, и переживают, хотят, чтобы ты была счастлива, а не совершала такой важный поступок, только чтобы… кому-то досадить, — проворчала она, надеясь, что Петунья не поняла, кого именно она имела в виду.

— Ну конечно! — мгновенно взвилась Петунья и выпуталась из её объятий. — Конечно, я так и знала! — она вытерла размазавшуюся по щекам тушь и стало еще хуже. — Конечно же я не могла влюбиться, нет! Ты думаешь, что я хочу выйти замуж, чтобы тебя обогнать? Да за кого ты себя принимаешь?! — она вскочила с постели и с размаху уселась на стульчик перед туалетным столиком, трясущимися руками выдирая из волос шпильки.

— Ни за кого, Туни! — в отчаянии проговорила Лили. — И я вовсе так не думаю! Я имела в виду… — она вздохнула и потерла переносицу. — Я не пытаюсь с тобой соревноваться, пойми же!

— Да? А тогда зачем ты притащила с собой этого очкарика? — ехидно спросила Петунья, яростно расчесывая волосы, да так, что расческа по количеству застрявших в ней волос, вот-вот рисковала превратиться в выдру или миссис Норрис. — Скажешь, ты не знала, что родителям не нравится мой Вернон, и не пыталась подсунуть им кое-кого получше?

— Что? Нет! — выпалила Лили, с негодованием глядя на прямую, как доска спину сестры. — Джеймс — мой парень! Я хотела познакомить его с родителями, и они хотели познакомиться с ним, потому что месяц назад он рисковал жизнью, чтобы меня спасти!

Петунья бросила на сестру в зеркале взгляд, который вполне можно было бы счесть виноватым, сжала губы, и её рука с расческой слегка замедлилась.

— Я не собиралась с тобой соперничать, или подсовывать Джеймса родителям! Туни, мы все хотим, чтобы ты была счастлива. И сделала выбор, потому что так тебе подсказывает сердце, вот и все, чего мы хотим! Мы любим тебя!

Плечи Петуньи опустились, она вздохнула и положила расческу на стол.

— И если ты любишь Вернона… возможно, и мы полюбим, — добавила Лили, а про себя подумала, что это случится только в том случае, если этого Дурсля кто-нибудь случайно поразит Конфундусом, и он станет приличным, воспитанным человеком, с которым приятно находиться в комнате дольше трех минут. Она знала своих родителей, и была уверена, что они не стали бы клеветать на хорошего парня.