Он вынул что-то из нагрудного кармана. Пузырек с прозрачной жидкостью сверкнул, поймав блик из печки.

— Ты ведь пришла сюда за этим? — Абраксас положил пузырек на стол, подвинул его поближе к Роксане и сцепил пальцы в замок. — Бери. Это лекарство от чумы, за которым все охотятся. Нам оно ни к чему, но твоя мать — жуткий параноик и в свое время мы запаслись небольшим количеством. Этого хватит, чтобы помочь твоим друзьям.

Роксана не шевелилась и смотрела во все глаза, но не на лекарство, а на печального, седого человека за столом, которого ненавидела и любила всю свою жизнь.

— Я могу как-то исправить все это? — прошептала она. — Скажи, что мне сделать, отец?

— Да. Можешь. Бери и уходи, — сухо сказал Абраксас, поднимаясь на ноги. — Я хочу, чтобы ты ушла из этого дома и больше никогда не возвращалась. Это — мой последний урок. Никогда не оглядывайся. И никогда ни о чем не сожалей. Ты — Малфой. Малфои никогда не были изнеженными деревенскими аристократами и подлипалами, которыми видит нас теперь волшебный мир. Мы — завоеватели. Мы были рождены для власти и могущества. И если у меня не хватило сил сохранить нашу семью и передать её наследие будущим поколениям, то у тебя должно хватить сил начать всё с начала. И вернуть нашей фамилии былую честь, — он обошел стол и замер у двери, сложив руки за спиной. — Я так горжусь тобой, Роксана. Прости, что я не говорил тебе этого раньше. Ты выросла такой сильной. И такой красивой...

Ты переживешь любые трудности, теперь я в этом не сомневаюсь. Единственное, о чем я жалею — так это о том, что у нас не было с тобой возможности узнать друг друга чуть лучше. Мне всегда казалось, что когда-нибудь, когда ты станешь взрослой, мы сможем наверстать все это, и я смогу тебе всё объяснить. Я мечтал отдать тебе всё. А теперь у меня не осталось ничего. Но я уйду в мир иной с чистой совестью, зная, что по крайней мере сохранил тебе жизнь, — с этими словами он повернулся, чтобы уйти и взялся за ручку двери.

И Роксана не выдержала. Зажмурилась, так что слезы побежали по щекам и выкрикнула, хрипло и жалобно:

— Пап!

Абраксас обернулся в дверях.

Роксана безмолвно закачала головой, глядя на него сквозь дрожащую пелену. Она не знала, как это сказать.

— Папа, прости меня, — прошептала она наконец и больше ничего не смогла добавить — рыдания сдавили горло.

Пару мгновений Абраксас просто смотрел на неё и по его лицу невозможно было понять, что он думает и о чем чувствует. Разве что его маленький рот сжался чуть крепче обычного, чтобы скрыть внезапную дрожь слабости. А Роксана стояла рядом с огромным деревянным столом, зареванная и раздавленная, и боролась с желанием броситься и обнять своего отца. Очевидно, его обуревали те же чувства, они ведь и в самом деле… так похожи. Но вместе с этим, между ними лежало столько лет холодности и отчуждения, столько недопонимания и взаимных обид, что через них было не перебраться. Однако же, она ждала… ждала…

Абраксас шевельнулся, на его лицо вернулось прежнее, сухое и жесткое выражение, а потом он поднял руку и коротко взмахнул указательным пальцем:

— Никогда. Ни о чем. Не сожалей.

Сказав это, он ушел, и Роксана осталась в одиночестве.

Прошло полчаса, прежде чем Сириус наконец нашел её.

Роксана сидела на диване в гостиной и курила, как ни в чем ни бывало.

Сириус выругался, широким жестом сорвал с себя мантию и широким шагом направился к Роксане. Было довольно непросто обшарить все комнаты и ни разу не попасться, а она все это время просто сидела здесь?! Да у неё, что, совсем крыша поехала?! Что это за фокусы!

— Твою мать, Малфой, где ты… — начал было Сириус.

Роксана вдруг, ни слова не говоря, затушила сигарету о подошву собственного ботинка, поднялась и обняла Сириуса за пояс.

Сириус растерялся. Мелкая вредина. Всегда знает, как вывести его из равновесия. Он засопел, раздраженно приподняв голову и только потом нехотя уткнулся подбородком в её макушку и положил руку ей на плечи. Роксана тут же зарылась лицом в его свитер.

— Что стряслось? — проворчал он, стараясь удержать остатки гнева, чтобы она не думала, что им так легко манипулировать.

— Я потерялась, — хрипло отозвалась Роксана, крепко обнимая его и немигающим взглядом глядя в темноту. — Сириус, я так потерялась… — она зажмурилась. — Этот дом. Все эти воспоминания, всё это… я… обними меня. Пожалуйста, Сириус, обними меня, — она поджала плечи.

— Ты, что, виделась с братом? — хрипло спросил он, обнимая её.

Повисла небольшая пауза.

— Нет, — ровным голосом отозвалась Роксана. — Просто ты был прав. Мне не надо было сюда возвращаться.

Сириус красноречиво фыркнул, но говорить ничего не стал.

— Слишком рано и слишком поздно одновременно. Почему я тебя не послушала? — она вздохнула и покачала головой, упираясь в Сириуса лбом.

— Ты поступила храбро, — признал он. — Но это уже неважно. Я нашел эльфа, мы открыли сейф и я уверен, уже добыли зелье. Пора отсюда валить.

Он отстранил её от себя. Роксана быстро вытерла глаза.

— Что у тебя с рукой?

Она уставилась на Сириуса, потом на свою руку, перевязанную всё той же салфеткой и поспешно натянула рукав.

— Вазу уронила, — буркнула Роксана, прекрасно видя, что он ей не верит.

Повисла пауза.

— Роксана, ты ничего не хочешь мне рассказать? — натянуто спросил Сириус, сузив свои опасные глаза.

Роксана слегка стушевалась. Сириус был вторым человеком после Абраксаса, которого она временами боялась. Но все же она взяла себя в руки упрямо посмотрела ему в глаза и твердо, но тихо и даже немного игриво ответила:

— Нет.

Он продолжал сверлить её взглядом, и Роксане все более и более становилось не по себе. Ко знает, чем бы все это кончилось, если бы в соседней комнате не заскрипел диван — это эльф наверняка пришел в себя после действия чар. Сириус тут же развернул мантию, и они спрятались. Больше говорить было некогда.

В кладовой на кухне они нашли бочонок с Летучим порохом и Сириус туго набил им мешок — такую штуку всегда полезно иметь про запас. После Роксана показала ему эльфийский коридор с множеством дверей, ведущих во все комнаты дома и когда Сириус протягивал руку к дверной ручке, ведущей в кабинет, уже предвкушал скорое возвращение в замок и теплую кровать. Однако, когда они с Роксаной вошли в комнату, их ожидал неприятный сюрприз.

Первым делом они увидели Джеймса. Он сидел, прислонившись спиной к камину. Руки и ноги неумело, но надежно связаны, очки набекрень, одежда порвана, на лице — запекшаяся кровь.

Сириус встал как вкопанный, решив на секунду, что ему это мерещится, потому что связанный, побежденный Сохатый — это почти мифическое существо. Никто не может вот так взять и связать Джеймса Поттера. Потому ему и трудно было сразу поверить своим глазам.

А Джеймс, услышав звук, вскинул голову, поморгал немного, пытаясь разглядеть что-то в сквозь разбитые очки, а потом узнал Сириуса и… заржал. Но как-то виновато и беспомощно, словно его самого забавлял идиотизм ситуации, в которую он вляпался.

— Бродяга, это пиздец, — коротко констатировал он и издал веселый и вместе с тем обреченный долгий стон.

— Какого… — Сириус шарахнулся было к нему, выхватывая палочку, но тут чей-то голос рявкнул «Стой!» и Сириус замер.

Снейп выступил из тени, держа Джеймса на прицеле палочки.

— Палочки на пол, — негромко сказал он.

— Нюниус, какого хрена?! — выпалил Сириус.

Полыхнула вспышка, Джеймса полоснуло по лицу обжигающими чарами. Джеймс зарычал, Роксана подскочила, а Сириус тут же показательно разжал руки, и его палочка упала на пол. Снейп указал палочкой на Роксану и она, гневно раздувая ноздри, сделала тоже самое, что и Блэк.

Снейп поднял их палочки и взял их владельцев на мушку, а свою собственную воткнул Джеймсу в щеку.

— С-сука… — простонал Джеймс и откинул голову назад, не то смеясь, не то рыча. — Блять, Снейп, ты еще умолять меня будешь, чтобы я тебя грохнул. Клянусь тебе, умолять! — и он снова засмеялся над нелепостью всей этой ситуации.