Литмир - Электронная Библиотека

Роксана почувствовала себя идиоткой. А ведь она так искренне радовалась и думала, что смогла обмануть систему. Вот дура.

— Вот как. Почему же не запечатал? — она потянулась за бутылкой.

— А разве не очевидно? — холодно спросил Абраксас, глядя, как колотится о край стакана горлышко бутылки, пока Роксана наливает для себя новую порцию. Руки у неё тряслись и это было куда труднее скрыть, чем цокотящие от страха зубы. — Мне не нужен труп собственной дочери в стене.

— Понятно, — коротко сказала Роксана и со стуком поставила бутылку на стол. — Значит это ты натравил на меня те чертовы доспехи, да? Хотел, чтобы я пришла сюда?

— Нет, — после небольшой паузы отозвался он. — Я не могу ими управлять. Но теперь я даже рад, что позволил вам войти. Видимо, ты должна была попасть в тот коридор и прийти сюда. В последнее время я стал верить в судьбу. И вот ты здесь, и мы можем… поговорить.

— Поговорить, — Роксана недоверчиво улыбнулась. — А нам есть, о чем говорить?

— Что бы там ни было, ты все еще моя дочь. Хоть и сама решила об этом забыть.

— Прости, папа, — издевательски надавила Роксана. Огневиски придало ей смелости и её голос окреп. — Должно быть этот факт вылетел у меня из головы, когда я спасалась бегством от продажи в рабство и уворачивалась от проклятий собственной матери.

Абраксас втянул носом воздух, отводя взгляд.

— Я не буду говорить о том, кто был прав, а кто нет в той ситуации. Теперь это… не имеет значения. Каждый должен нести ответственность за принятые решения. В тот день ты приняла решение и расплачиваешься изгнанием, пусть и добровольным. Это справедливо.

— А как расплатилась Эдвин? — резко спросила Роксана. — Как расплачиваешься ты за все свои решения?

Абраксас молчал, наверное, целую минуту, просто глядя на Роксану в упор. А ей вдруг ни с того ни с сего стало совестно за этот выпад. Хотя она и не понимала, почему.

— Все мы платим свою цену, — вдруг тихо сказал он и взял в руки бутылку. Роксана опустила взгляд, глядя, как он наливает себе огневиски. И по мере того как заполнялся его стакан, её тоже заполняло какое-то неопределенное, тревожное ощущение, напомнившее то, которое захлестнуло её, когда она впервые за долгое время увидела сегодня родной дом. Ощущение противоестественной пустоты и тишины. Как будто в доме уже давно никто не живет.

— Ты, должно быть, слышала о той недавней стычке в Косом переулке, верно? — спросил Абраксас, затыкая бутылку пробкой. — Это освещалось в новостях. Мракоборцы загнали дюжину наших людей в какое-то ателье, заперли и сожгли заживо?..

— Загнали? — вкрадчиво переспросила Роксана. — Вообще-то ваши люди сами спровоцировали толпу, они убили парня прямо посреди улицы и кричали «Смерть грязнокровкам!». И все это слы…

— В том ателье были и другие люди, — Абраксас вскинул сухощавую ладонь. — И многие из них погибли.

— Это война, — Роксана сделала глоток из своего стакана.

— Там была и Нарцисса.

Роксана подавилась и несолидно хрюкнула в стакан.

— Что? — она вытерла нос, в который попало виски.

— Её удалось откачать в больнице святого Мунго, но она пережила сильный шок и отравление дымом, — Абраксас помолчал секунду. — В тот же день она потеряла ребенка.

Роксана медленно опустила стакан на стол, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, а по телу прокатывается необъяснимая трясучка.

— Это был мальчик. Мальчик. Мы были уверены, что родится девочка, но, очевидно, обратились к плохому предсказателю. Мы потеряли наследника. После родов он прожил совсем недолго, но она, увы, успела дать ему имя. И потом нам пришлось… приложить усилия, чтобы отобрать его у Нарциссы и похоронить. Целители говорят, она теперь никогда не сможет иметь детей. Я отправил её во Францию, на юг, чтобы она немного пришла в себя, — Абраксас приподнял брови. — Там она попыталась покончить собой — сброситься с обрыва. Люциус её спас, но с тех пор она немного… не в себе. И никто не знает, придет ли в себя.

Одно из поленьев в печи лопнуло, выбросив сноп трескучих искр.

— Это все? — спросила Роксана и после небольшой паузы снова потянулась к бутылке. Она согласна была поддержать игру и сделать вид, что они просто мирно выпивают, потому что нервы уже разгулялись ни к черту и их срочно нужно было чем-то глушить, чтобы они не взяли верх и не заставили убежать отсюда вприпрыжку. Вот только вызвать в себе сочувствие к новостям у неё не получилось.

— Что вы хотите от меня услышать? Вы потеряли внука, фамилии теперь конец, ждете от меня сочувствия? Вы сами сказали, все платят свою цену, — Роксана прерывисто вздохнула. — Это — плата за то, что ты отдал своего старшего сына Темному Лорду, а младшую дочь пытался продать ублюдку-расисту, — она опрокинула стакан залпом, совсем как Сириус и вспомнила, что только что решила больше не пить. — Прости, что не могу посочувствовать, но это… как ты там сказал… справедливо.

Отец ничего не сказал — он смотрел на неё так пристально, словно ждал чего-то. Может быть того, что она вот сейчас бросится на пол у его ног и начнет извиняться, говорить, как всё это жутко, страшно и ужасно, как она сожалеет…

Но таких планов у Роксаны не было. Она не видела этого младенца лично и никогда особенно не любила Нарциссу, так что даже её самоубийство не вызвало бы у неё особой печали. А жутких историй она за свою жизнь наслушалась в избытке. И насмотрелась всякого.

Единственное, что её волновало во всей этой ситуации — это брат.

— А как… Люциус? — слабым голосом спросила Роксана, избегая смотреть на отца. Едва она произнесла это имя, здесь, в своем старом доме, на своей кухне, в то время как на неё смотрел человек, который называл себя её отцом, горло внезапно перехватило и глаза обожгло слезами. Это было дико неожиданно, но Роксана все же взяла себя в руки и подавила эту глупую истерику. — Как… он?

— Он был не в себе первое время и мне пришлось отстранить его от дел, чтобы он не наделал еще больше глупостей, — спокойно сказал Абраксас, глядя на неё все тем же сверлящим, противным взглядом. — Поражение в Косом переулке, потеря наследника и последовавшая за этим попытка самоубийства жены сломали его.

Роксана опустила голову и почесала переносицу. Она не будет реветь. Она, мать его, не будет реветь перед этим человеком.

— Увы, я ничего не мог с этим поделать, — вздохнул Абраксас. — Твой брат никогда не отличался ни твоей силой духа, ни характером, — он отпил из своего стакана, глядя в стену. Роксана подумала, что ослышалась и первые несколько мгновений тупо пялилась на отца, смотрела, как он пьет.

— Что? — Абраксас слегка зашипел и поморщился, со стуком поставил стакан на стол. — Тебя удивляет, что я так сказал, м-м? — он прищурился и чуть наклонил голову. — Ты полагаешь, я не знаю или не замечаю твоих очевидных достоинств?

— Я… думаю, вы и меня не особо знаете, — машинально брякнула Роксана и тут же пожалела об этих словах. Это прозвучало как попытка вызвать жалость, а такой цели она не преследовала. Честно говоря, она вообще не преследовала никаких целей в этот момент и пребывала в легком шоке. Для неё такие слова из уст Абраксаса были равносильны горячему признанию в любви.

Абраксас ответил не сразу, помолчал о чем-то, двигая сомкнутыми губами, а потом усмехнулся, выпрямился, сменив свою позу из деловой на доверительную и положил локти на стол, сцепив пальцы в замок.

— Когда Люциус только родился на свет, я уже возлагал на него огромные надежды. Я был немолод, и в моих руках была мощь, власть и возможность влиять на этот мир. Мне хотелось передать эту возможность своему сыну. Хотелось посмотреть, как он вырастет и станет мужчиной, как возьмет в свои руки мою власть. Как он станет истинным Малфоем, таким, какими были наши предки — могущественные и влиятельные. Шли годы. Я делал все, чтобы вырастить из него такого Малфоя, но чем старше он становился, тем больше я видел, что он превращается не в могущественного и влиятельного волшебника, каким должен был стать мой наследник, а в пугливую, изнеженную девицу. Он рос настолько слабым и трусливым, настолько подверженным материнскому влиянию и непохожим на меня, что я всерьез задался вопросом: а мой ли это сын? Чем дальше — тем больше рушились мои надежды получить в его лице опору для семьи. Я бы мог отдать его в Дурмстранг, но там он бы просто не выжил. И тогда я попытался испытать судьбу во второй раз. Мне нужен был наследник любой ценой, такой наследник, которым я мог бы гордиться и которому мог бы передать тот груз ответственности, который нес на своей спине. Мне нужен был сын.

428
{"b":"570137","o":1}