Не успел Джеймс и пару шагов сделать к её постели, как мадам Помфри вернулась и пришлось подождать, пока она не обойдет всех пациентов с дежурной проверкой и не вернется к себе. Только когда за ней закрылась дверь кабинета и скрипнула кровать, Джеймс махнул палочкой на её дверь и прошептал «Оглохни». После этого уже спокойно стащил мантию и зашел за ширму.

Лили спала, лежа к нему спиной. То ли у него воображение разыгралось, то ли она вдруг стала какой-то невероятно хрупкой — и плечи, и руки её показались ему тоньше, а она вся — меньше...

Мантия-невидимка невесомо стекла на тумбочку.

Видимо, действие зелья сна уже сошло на нет, потому что Лили вздрогнула и оглянулась.

Она не удивилась ему и не испугалась. Но на её лице проступило такое «наконец-то», что Джеймс почувствовал себя конченым мудаком.

— Джеймс... — шепнула она и тут же попыталась подняться, а в следующий момент Джеймс уже был одним коленом на её постели и сжимал Лили в объятиях. У них не было возможности ни обсудить случившееся, ни просто отреагировать на него, все случилось так быстро. А потом их разняли и не дали даже двух слов друг другу сказать.

А теперь никакие слова не шли на ум и сказать было нечего. Всё было ясно без слов. Страшно. Очень страшно. Но вдвоем бояться ведь легче бороться со страхом?

Тем более, что рядом с Джеймсом все страхи исчезали. Рядом с ним, и она сама становилась бесстрашной, не боялась ничего и никого. Даже этого.

— Ну и что это значит, Эванс? — Джеймс сжал её лицо и шею руками, перемешав рыжие волосы. Он пытался шутить, но голос его звучал слабее, чем всегда. — Что ты вытворяешь, а?

— Все еще пытаюсь от тебя избавиться, а ты как думал? — Лили улыбнулась, но губы все равно задрожали, а на глазах выступили слезы. Ей совсем не хотелось распускать перед Джеймсом нюни, а то еще подумает, что она сдалась и все такое, но она плакала вовсе не от страха. Просто была рада ему. Мерлин, она еще никогда и никого не была так рада видеть.

Джеймса её слова рассмешили.

— Черта с два, Эванс, — он поудобнее перехватил её и ткнулся носом в её нос. — Ты от меня никуда не денешься.

Лили тоже засмеялась, шмыгая носом и стараясь не реветь. Так они и сидели как два идиота и смеялись над смертью в свете лампы, а в мире за стенами замка гнила война.

— Я найду способ подхватить это проклятие, — сообщил ей Джеймс, все еще не желая выпускать её лицо из мягкого плена. — Буду валяться рядом. Как думаешь, Помфри разрешит нам сдвинуть кровати?

— А она нас не услышит? — Лили перехватила его за запястья и посмотрела поверх его плеча на дверь медсестры.

— Только если ты не будешь так громко кричать, как сегодня, Эванс.

— Дурак, — Лили засмеялась, но тут же зашлась кашлем и всё её веселье пропало. Несмотря на свою слабость, она оттолкнула Джеймса и отвернулась от него, кашляя в правый кулак, а левой рукой пытаясь нащупать специальный платок, весь пропитанный чарами Тергео. Джекилл изобрел эти платки специально для таких, как она. Когда чары выветривались и кровь переставала исчезать, можно было взять новых. В крыле эти платки хранились в огромной куче коробок, и половина этой кучи уже тоже исчезла...

— Лили, — Джеймс явно испугался, но тут же попытался сделать вид, что владеет и собой, и ситуацией. А вот Лили не владела. Теперь она даже своим телом не владела. Где это видано, чтобы во время кашля, кровь из носу шла?

Пока приступ не прошел, она так и сидела к Джеймсу боком, безуспешно пытаясь незаметно вытереть кровь и скомкать платок. Ей вдруг почему-то стало ужасно стыдно и гадко, хотя она понимала, что это жуткие глупости. Джеймс обошел её кровать, взял с её прикроватной тумбочки стакан, наполнил его водой и протянул Лили, а сам уселся на корточки возле её постели.

Лили выпила, упрямо не желая поднимать взгляд. А потом собралась с силами и с вызовом посмотрела на Джеймса.

— Очень страшно, да? — с легким вызовом спросила она и на всякий случай опять вытерла рот.

Джеймс покачал головой.

— Эванс, мы найдем средство вытащить из тебя это... эту гадость. Ты будешь в порядке. Целая и невредимая. Я тебе обещаю.

— Не надо, — устало попросила она, опуская стакан на тумбочку. — Не обещай, ты тут ничего не можешь сделать.

Её рука ослабела после действия проклятия и Лили чуть было не промахнулась мимо тумбочки. Джеймс поймал её стакан и с громким стуком поставил на место.

— Эванс, я тебе клянусь, что достану это хреново лекарство, — процедил он сквозь зубы, раздувая ноздри как рассерженный ребенок. — Ты слышишь?

Лили его слова не убедили, но она не хотела с ним спорить.

— Я пойду к Джекиллу, я найду старых знакомых моего отца, да я наизнанку вывернусь, но мы придумаем, как с этим...

— Поттер.

— Чего? — Джеймс выпрямил спину. Она очень редко называла его по-фамилии.

Лили перевела на него уставший взгляд.

— Обними меня, пожалуйста.

Повисла небольшая пауза, а затем Джеймс поднялся с пола, уселся на постель, поджав одну ногу и притянул Лили к себе.

— Вот так, — Лили вздохнула и потерлась об него носом, с удовольствием гладя ладонями его спину и плечи, путая пальцы в волосах. — Вот так мне хорошо.

Они посмотрели друг на друга. Джеймс потянулся к ней, но Лили тут же отстранилась.

— Не надо, — попросила она, поводя плечами.

Джеймс только крепче её обнял, обхватил ладонью за шею и поцеловал. Да как следует. Вкус крови действительно почувствовал, но ему не было до него дела. Больше того. Он всем своим существом хотел показать проклятию, что клал он на него большой и толстый, и что Лили все равно принадлежит только ему, и что не отдаст он её ни черта никаким проклятиям. Хотя, как бы проклятие его услышало?

— Вот сейчас мадам Помфри точно должна была заглянуть, — пролепетала Лили, когда они оторвались друг от друга. — И где же она?

— Она ничего не слышит, я заколдовал дверь, — прошептал Джеймс. —Тебе лучше поспать, Эванс. Тебе силы нужны, я тебе завтра принесу домашнее эссе по зельеварению.

Лили улыбнулась.

— Я теперь не хочу спать.

— Я могу тебе спеть.

Лили скорчила рожицу.

— Тебе никто не говорил, что некрасиво угрожать больной девушке?

Они засмеялись.

— Ты мог бы рассказать мне, чем закончилась та история, — предложила она, устраиваясь на подушке.

— Какую? — Джеймс накрыл её одеялом.

— Про ту шалость с дюжиной писки, которых вы напоили огневиски. Ты начал рассказывать её в спальне, а потом мы... прервались. Помнишь?

— А, да, могу, — Джеймс примостил вторую подушку Лили чуть повыше первой и пристроился рядом, но чуть повыше, так что голова Лили оказалась у него на уровне груди. Он скрестил на груди руки, а Лили заворочалась под одеялом, приготовившись слушать.

— Значит, на чем я остановился? Ах, да, — он хлопнул себя по коленку. — Пит понес клетку наверх. Мерлин, это была самая тупая идея из всех, какие могли быть! Короче, он заходит в холл, а ему навстречу — Макгонагалл!..

Одна история закончилась, Джеймс тут же вспомнил другую — еще смешнее. Потом еще одну — пришлось вскочить, чтобы показать в лицах.

Лили смеялась, наблюдая за ним с подушки, часы на стене тикали, изредка раздавался чей-то кашель и возня. Джеймс и Лили ни на кого не обращали внимание — даже на слабый свет утра, уже заглядывающий в окно. Джеймс сыпал и сыпал новыми историями, и хотя у него на душе скребли кошки, голова раскалывалась, а глаза слипались, он из кожи вон лез, чтобы Лили не думала о своем проклятии. Так-то она держалась здорово, но можно было только представить, насколько ей на самом деле страшно. Именно этот страх Джеймс и пытался вытеснить из её головы.

— Джеймс? — позвала она вдруг слабым голосом, и Джеймс прервался на середине очень смешной и абсолютно ненастоящей истории про то, как выменял сварливого лепрекона у одного старого колдуна на мешок поющих жаб.

— Что? — Джеймс приподнялся со своей подушки и увидел, что Лили уже почти спит, уткнувшись носом в расслабленную ладонь.