— Мы слушаем тебя, — произнес Дамблдор и взмахнул палочкой. Перед столом образовался стул.

Мальсибер сел. Сделал глубокий вдох.

— Это все Нотт, — выпалил он.

Мать Катона подскочила в своем кресле.

— Это он заставлял нас ходить в этот клуб. Это была его идея — выманивать студентов в лес. Кто угодно подтвердит, спросите. Он накладывал на нас чары Империус и заставлял делать всё это, потому что одному ему было страшно делать всё это.

— Что именно? — Дамблдор наклонился вперед.

Мальсибер осторожно посмотрел на него.

— Издеваться над маглорожденными.

Мальсибер-старший наблюдал за сыном так, как опытный тренер впервые наблюдает за самостоятельным танцем своего подопечного. Нотты были в чистейшем шоке, Регулус огромными глазами смотрел в пол и по его щекам расползались малиновые пятна.

— Ему нравилось это делать. А ещё нравилось нас контролировать. И не только нас. Есть ещё один студент. Питер Петтигрю, над ним от тоже издевался. Он напоил его Оборотным зельем с волосами Блэка, подлил ему в сливочное пиво. А потом наложил Империус.

Джеймс быстро взглянул на Сириуса. Голос Мальсибера был настолько пропитан раскаянием, что, знай они его чуть хуже, наверняка бы купились. Хотя его история и совпадала с историей Питера, они слишком хорошо знали этого поганца, чтобы поверить ему на слово.

— Расскажите о событиях сегодняшней ночи, — сказал Дамблдор, прервав рассказ Мальсибера. — Что произошло?

Мальсибер помолчал.

— Нотт заколдовал студентку Маккиннон. В Гриффиндоре была какая-то вечеринка, она вышла из общей комнаты, а Нотт наложил на неё Империус и приказал идти в лес. Спрятаться там и ждать, когда за ней придут, — он поморщился. — Мы не хотели делать все это, сэр, но он угрожал нам. Говорил, что если мы не поможем ему, он все это сделает с нами.

— Что сделает?

Ещё один вздох.

— Он решил устроить охоту. Приказал девчо...девушке бежать и кричать. Чтобы мы могли бежать следом. Она не могла сопротивляться, она же была заколдована. Она побежала, а мы должны были в неё стрелять.

Вальбурга опустила ресницы и коротко переглянулась с мистером Мальсибером. Лица у обоих были напряженные.

Нотты же просто потеряли дар речи — они были так ошеломлены, что даже спорить не могли.

— Она убегала. А потом что-то случилось. Она упала и перестала двигаться. Нотт испугался и убежал. Мы побежали следом, потому что хотели остановить его и передать охотникам. Но нам попались оборотни и... действие заклинания кончилось. Мы с Регулусом очнулись и едва ушли оттуда живыми. А потом нас поймали и скрутили.

— Почему же никто из вас не попытался остановить все это? Не пришел с этим ко мне или профессору Слизнорту?

Мальсибер уставился на Дамблдора с огромной долей снисхождения.

— Кое-кто пытался. Генри Эйвери. Они вроде как...дружили с Като. Эйвери попытался дать ему отпор. И с тех пор никто его больше не видел. Все считают, что Эйвери уехали из страны, но если проверить... — голос Мальсибера сошел на нет.

На пару минут в кабинете воцарилась тишина.

— Профессор Дамблдор! — не выдержал мистер Нотт. Миссис Нотт уже была не в состоянии что-либо говорить и тем более возражать. — Профессор, неужели вы... верите?!

— А почему нет, Нотт? — громко спросил Мальсибер-старший. — Всем известно, что ваша семья в свое время подвизалась с Малфоями. И так же всем известно, что за люди эти Малфои. Быть может вы и не знали всего о своем сыне? Я уверен, если копнуть глубже, нашлась бы ещё пара весьма нелицеприятных секретов.

— Я не намерена слушать эти оскорбления! — вдруг крикнула миссис Нотт и вскочила, заполнив сразу очень много места в кабинете. — Вы...вы специально все это подстроили! — её трясущаяся рука с платком указывала на Мальсибера. — Чтобы дискредитировать нас! Вы прекрасно знаете, что мой сын ни в чем не виноват!

— Факты подтверждают обратное, моя дорогая, — шелковым тоном отрезал Мальсибер. — Мне очень жаль. И дело не только в моем сыне, вы же слышали директора, есть много свидетелей, которые наверняка могут подтвердить его слова. Как я уже сказал, закон и честь — не последние слова в словаре нашей семьи. Можем устроить допрос, но тогда это затянется до утра. — он театрально взмахнул руками и отвернулся к окну.

Миссис Нотт икнула и громко втянула в себя воздух. Не встретив сочувствия в лице Вальбурги, она повернулась к директору.

— Дамблдор... — жалким голосом пролепетала она.

Дамблдор, который поднялся со своего места в тот же момент, когда миссис Нотт оттолкнула кресло, обошел стол.

— Миссис Нотт, прошу вас взять себя в руки. Сейчас в любом случае невозможно вынести окончательный вердикт. Для этого действительно необходимо поговорить с остальными учениками. Но все же вы должны смириться с тем фактом, что ваш сын был частью совершенного преступления, как бы тяжело это ни было, — теперь директор выглядел по-настоящему печальным, но голос его звучал строго, подточенный рассказом Мальсибера. — Миссис Нотт, ваш сын был моим учеником почти семь лет. Я помню, как он впервые подошел к Распределяющей Шляпе...

Миссис Нотт снова залилась слезами и прижала платок к дрожащим губам.

— ...помню, как сдавал экзамены, мне казалось, я знаю его так же, как и остальных студентов. Но мы не можем знать обо всех мыслях, которые приходят в голову к нашим детям. И поэтому единственный, кто действительно виноват в случившемся сегодня — это я сам. Что-то происходило в Хогвартсе, что-то страшное, чего я, увы, не заметил. Упустил из виду. И вина лежит на мне. Но вы можете не сомневаться, Хогвартс достойно попрощается со своим студентом. И вся эта история не выйде за пределы школы.

Дамблдор по-очереди посмотрел на Мальсиберов, Блэков и Джеймса с Карадоком. Все молчали.

— Ступайте в больничное крыло, миссис Нотт. Я думаю мадам Помфри закончила все...приготовления.

Миссис Нотт кивнула.

Обняв её за плечи, супруг вывел её из кабинета и захлопнул дверь.

— Так... а теперь я бы хотел услышать вашу версию, — Дамблдор вернулся за стол и сел, положив сцепленные вместе руки на столешницу. Джеймс и Сириус угрюмо переглянулись. Джеймс чуть кашлянул и заговорил.

— ...и решили вывести их на чистую воду. Я согласен, что способ можно было выбрать и получше...

— Например, рассказать всё учителям.

Джеймс исподлобья взглянул на Дамблдора.

— Мы не хотели стучать, сэр, — резко ответил он. — У нас не было доказательств. Мы всего лишь хотели их собрать.

— Ладно, я понял вас, Джеймс, спасибо, — Дамблдор потер лоб. К тому моменту как Джеймс закончил свой рассказ, в окно уже начали забираться первые солнечные лучи. — Думаю и вам, и мистеру Блэку... впрочем, всем вам будет лучше отправиться в больничное крыло, а затем — в свои спальни. Гриффиндор будет лишен очков так же, как и Слизерин, а насчет индивидуальных наказаний мы побеседуем позже. Учитывая все... все, что мы услышали, вопрос об исключении, пожалуй, придется отложить. По крайне мере, пока я лично не побеседую со всеми, кто мог иметь отношение к делу. Даже если все подтвердится и за всеми преступлениями действительно стоял Катон Нотт, это не отменит наказание. Погибло четыре студента, одна ученица без сознания. А мне бы очень хотелось послушать её версию.

— Едва ли девушка что-то вспомнит, — процедил мистер Мальсибер.

Дамблдор пожал плечами.

— Мадам Помфри говорит, что её сознание не повреждено. А состояние — всего лишь результат неправильно наложенного заклинания Империус. Без её показаний мозаика все равно остается неполной. А сейчас идите. Скоро начнутся занятия. Я думаю, весть о том, что произошло уже разошлась по школе и завтра нас ждет непростой день.

Когда все покинули кабинет, Дамблдор взялся на письмо семье Марлин.

Дирборн стоял у его стола, скрестив на груди руки и мрачно глядя на то, как перо директор поскрипывает по пергаменту.

— Мне кажется, или вы покрываете этих двоих? — спросил он, глядя как Дамблдор посыпает пергамент порошком. — Этих... гриффиндорцев?