— Вы так считаете, Карадок? — директор посмотрел на него поверх очков-половинок.

— Они гоняли меня по лесу как мальчишку, — рыкнул он. — А у меня было немало дел кроме того, чтобы охотиться за парочкой школьников.

— Хм-м... возможно этим они спасли вам жизнь, Дирборн, — Дамблдор взял письмо и подошел к клетке с фениксом. — Вы ведь сами сказали, что весь ваш отряд полег. Возможно и вы бы полегли, если бы не... гонялись за ними по лесу, — директор едва заметно приподнял уголки губ.

— Что вы хотите этим сказать? Как вы можете быть уверены, что не они стоят за всем этим? Вы ведь уверены, я вижу!

— Как я уже сказал миссис Нотт, я очень хорошо знаю своих учеников. Знаю, кто из них на что способен, — Дамблдор выпустил феникса, но окно не закрыл. Свежий утренний воздух наполнял кабинет, выгоняя из него духоту и напряжение ночи. — А как можете вы думать, что они — преступники, Карадок? Ведь если не ошибаюсь, вы практически в одно время с ними обнаружили мисс Маккиннон? Не сомневаюсь, вы могли видеть, каким ударом для мальчиков стала эта находка.

Карадок не нашелся что сказать и хмыкнул, очевидно вспомнив, как парень под личиной убитого слизеринца пытался вернуть проклятую девушку к жизни при помощи искусственного дыхания и массажа сердца.

— К тому же, у меня есть и другие основания полагать, что Джеймс и Сириус сказали мне абсолютную правду.

— Какие?

Дамблдор тяжело поднялся из-за стола, бережно снял с полки Распределяющую Шляпу и, на глазах у изумленного охотника, вытащил из тульи длинный серебряный меч. Метал богато вспыхнул в тусклом свете свечей.

— Узнаете, Дирборн? Вы должны знать этот меч, вы ведь тоже когда-то был студентов этого факультета. Меч Гриффиндора, тот самый, который недавно чуть было не стащили из гробницы Основателей, — Дамблдор передал оружие охотнику. Тот сжал его с профессиональной ловкостью и покрутил в руке, разглядывая слова на эфесе. — Джеймс Поттер убил им оборотня два месяца назад. Меч явился ему в гробнице. Сегодня этот меч могли украсть. Ученики, которые пытались это сделать, утверждали, что действовали под влиянием заклятия, но суть не в этом. Я бы никогда не узнал о покушении, если бы среди ночи ко мне не пришли двое учеников. Питер Петтигрю, друг Джеймса, и Лили Эванс, я так полагаю, его подруга. Я тогда был далеко от своего кабинета, но они каким-то образом нашли меня в замке и предупредили, а после рассказали о том, что происходит в лесу. Если бы версия младшего Мальсибера не была так близка версии Питера Петтигрю, я бы никогда в неё не поверил. Теперь у меня, похоже, появилась возможность навсегда прикрыть этот... клуб. И я этой возможностью воспользуюсь, — Дамблдор спрятал меч на место.

— Вам решать, Дамблдор. — хмыкнул Дирборн.

Дамблдор вздохнул.

— Ох, Дирборн... в конце-концов они всего лишь дети. Их как раз и нужно спасать от них самих. Давать им шанс.

Охотник помолчал.

— Давать им шанс, — рассеяно повторил он. — Иногда он им не нужен, Дамблдор. Спокойной ночи, — он направился к двери.

— Карадок, я уверен, вашу дочь ещё можно спасти, — громко сказал директор и охотник замер у двери. — Власть Сивого не так безгранична, как кажется. Никогда нельзя сдаваться, особенно, когда дело касается наших детей. Вы не должны бросать её. Сколько Сьюзан лет, Карадок?

Охотник медленно обернулся и безрадостно улыбнулся. Безмерно уставшие глаза влажно блестели.

— А вы не помните?

— Я помню. Ей четырнадцать, Дирборн. Четырнадцать. Для неё ещё не все потеряно, если вы не перестанете за неё бороться, — Дамблдор покачал головой.

— Ей не нужна моя борьба. Она дала мне это понять, — отчеканил Дирборн.

— Как раз и нужна! Полгода — это не такой большой срок. Не отчаивайтесь, прошу вас. Вы ещё вернете её, я в этом уверен.

Дирборн помолчал немного, потом кивнул и вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.

С рассветом дверь в больничное крыло приоткрылась и Валери Грей, уставшая и измотанная охотой, вошла в тихое, светлое помещение. Мадам Помфри, которая в этот момент загораживала ширмой постель Марлин Маккиннон, оглянулась.

— Профессор!..

Валери прижала палец к губам и сдвинула брови — мол, устала от громких звуков. Медсестра закивала и подошла ближе, вытирая руки о фартук. Лицо у неё тоже было очень уставшее и встревоженное, как у Валери.

— По-прежнему без сознания? — хрипло спросила Валери, когда медсестра закончила обрабатывать её рану и убирала склянки с зельями. Грей сидела на постели, соседней с той, на которой лежала Марлин.

— Да, — медсестра покачала головой. — Сильно досталось бедняжке. Ума не приложу, как её вывести из этого состояния. Боюсь, её заберут в Мунго, — голос мадам Помфри предательски дрогнул и она поспешно отвернулась.

Кто-то из пораженных проклятием студентов закашлялся за ширмой и медсестра поспешила туда.

Валери оделась, морщась от каждого движения и встала. Её внимание привлекла последняя постель, также отгороженная от всех ширмой. Разгорающееся зимнее солнце падало на тот участок крыла и в воздухе плавала светлая пыль.

— Мальчик там? — спросила Валери, когда мадам Помфри вышла, уничтожая на ходу салфетки, заляпанные кровью. — Оборотень, Ремус Люпин?

— Да, он там, — зашептала медсестра. — Я дала ему зелье, он сейчас спит.

— Сильно ему досталось?

— Ох, профессор Грей, ему, бедняжке, каждый месяц достается, не больно-то легко шкуру на себе рвать и терпеть, пока кости трещат.

Валери едва заметно повела плечами и обхватила себя руками.

— Но он всегда справляется, он сильный мальчик. Хотя сегодня его порядком потрепало, — медсестра покачала головой. — Честно вам говорю, мэм, я бы и не справилась, если бы не профессор Джекилл.

Валери вскинула на неё взгляд. Медсестра наклонилась поближе и зашептала.

— Прибежал сюда прямо в пижаме и халате, принес свои зелья, помог. На Люпине места живого не было, так и остался бы весь в шрамах, если бы не профессор. Светлая голова.

— Я могу взглянуть на него?

— На Джекилла? — изумилась мадам Помфри и тут же потрясла головой. — Ох, извините, мэм, я уже ничего не соображаю, ночь была трудная. Конечно вы можете повидать его. Я слышала, это вы его спасли, да?

Валери не ответила и шагнула за ширму. Мадам Помфри немного поколебалась, заходить ей следом, или нет, но потом направилась к койке Дирка Крессвелла.

Даже после совместного лечения школьной медсестры и одного из лучших мастеров колдомедицины, Ремус выглядел ужасно потрепанным.

Он лежал на спине, повернув голову набок. На шее быстро заживали следы зубов — казалось, им уже несколько дней, а не несколько часов. Мадам Помфри права, шрамов не останется. Перебинтованная рука лежала на груди, поверх одеяла.

Словно во сне Валери опустилась на корточки рядом с его изголовьем. Протянула руку и погладила спутавшиеся волосы надо лбом Ремуса. Нежно скользнула ладонью по его небритому лицу, усмехнулась чему-то и погладила большим пальцем ссадину на скуле.

Его рот был приоткрыт во сне. Валери чуть склонила голову набок и провела пальцем по его губам. У этого мальчика были самые красивые губы на свете...

Коротко оглянувшись на ширму, Валери наклонилась вперед и мягко поцеловала его.

Ремус не проснулся. Только ресницы вздрогнули.

Валери отстранилась, провела ладонью по его шее, плечу и груди, разглаживая складки пижамы. Слегка сжала его руку.

— Прости меня, — она прижала его руку к губам.

А потом стремительно поднялась и вышла из крыла...

...Ремус глубоко вздохнул и распахнул глаза.

Сон был таким сильным и реальным, что он даже приподнялся на локте и огляделся.

Он в крыле. Ну конечно же, где ещё ему быть. Пусто, тихо и солнечно, как всегда.

Ремус огляделся, уверенный, что сейчас её рука отодвинет ширму и она войдет, но секунды тянулись, а ничего не происходило. За соседней ширмой кто-то закашлялся.

Ремус со вздохом упал обратно на подушку и потер лицо перебинтованной рукой.