Слизеринцы были поражены и оскорблены до глубины души.

— Ой, и в моем можно? — Роксана вскинула руку. — Я уверена, мои предки — маглы.

Нотт весь позеленел.

— Я вам даже больше скажу, сэр, эта связь передается генетическим путем, — Сириус положил руку на спинку сидения у неё за спиной. — Я вот прямо сейчас её чувствую.

Они переглянулись с ужасно хитрожопым видом и одновременно оглянулись на ряд слизеринцев.

— Прекрасно, мистер Блэк, мисс Малфой, но я сказал это не потому, что хотел кого-то унизить или обидеть. Я хотел, чтобы вы поняли, что мы ничем не отличаемся от маглов. Да, у нас есть магическая сила. Но ни один народ, пусть даже он обладает этой силой, не имеет права угнетать другой только потому, что может это сделать. Маглы нам не враги. Уверяю вас, у них слишком много своих проблем, которые не укладываются в голове, чтобы уместить там ещё и целую цивилизацию, живущую по соседству.

— Это потому что они тупые! — выкрикнул Нотт и слизеринцы заржали.

— «О»-охо-охо, — красноречиво прокашлялась Лили, ненавязчиво напоминая Катону о его результате СОВ по зельеварению, которое так подорвало самолюбие всей слизеринской шайки.

— Мистер Нотт, я, кажется предупредил вас? У Слизерина много лишних баллов?

— Да не слишком они тупые, раз нашли способ воровать у нас магию, — фыркнула Патриция Стимпсон.

— А вот о воровстве магии даже говорить смешно. Ну как можно украсить магию, объясните мне, — Джекилл встряхнул ладонями, словно требовал немедленно вложить в них доказательство. — Как можно украсть талант к рисованию? Или к пению?

— Они сжигали нас на кострах! — крикнул Уоррингтон.

— Вас лично? — Джекилл надел очки и когда поглядел на Уоррингтона, все увидели, что глаза профессора благодаря стеклам стали в полтора раза больше.

По классу прокатился смешок.

— Уверяю вас, мистер Уоррингтон, когда много веков назад происходили эти трагические события, обе стороны совершили немало ошибок, большинство из которых и привело наших предков на костры, — Джекилл укоризненно потряс указательным пальцем призраку древности, витающему в классе. — Многие пострадали безвинно, а вот некоторым волшебникам приходилось по вкусу запугивать маглов, вредить им, подливать в колодцы разные зелья, вызывать заклинанием саранчу и напасти. Это и послужило причиной такой нелюбви к нашей культуре. Жестокость порождает жестокость. Каждый век непременно рождается сильный маг, который считает, что волшебники обязаны править маглами. И что мы имеем право повелевать ими просто потому что можем.

Питер исподлобья посмотрел на профессора и снова опустил взгляд.

— Гриндевальд утверждал, что правление магов пойдет на пользу самим маглам и именно этим утверждением оправдывал все свои зверства. Все мы знаем, что с ним приключилось в итоге. И вот теперь ему на смену пришел новый маг и один Мерлин знает, какая судьба ему уготована.

Лили уронила чернильницу и громкий звук заставил притихший класс вздрогнуть.

— Извините, — она нырнула под стол и вернула пузырек на место.

— Кстати о Гриндевальде, — Джекилл вдруг лихо распахнул школьный журнал. — В эпоху его террора в ходу было одно проклятие. Оно в ходу и теперь, вероятно, вы читали о нем в «Пророке». Это проклятие вызывает мучительные видения, способные довести жертву до безумия. Контр-заклятие для него придумал профессор Дамблдор, — Джекилл слегка улыбнулся, увидев вспыхнувшее на лицах учеников уважение. — И изучением именно этого контр-заклятия мы с вами и займемся сегодня. Но сначала перекличка. Аббот!

По замку прокатился удар колокола.

Ученики высыпали в коридоры со всех кабинетов и смешались в большой шумный поток поток.

— Ремус, задержись ненадолго, — попросил Джекилл, когда класс, шумно переговариваясь и смеясь уже столпился у выхода.

Он все ещё сидел и заполнял журнал.

Ремус нехотя вернулся и приблизился к его столу.

Он и раньше испытывал к Джекиллу двоякие чувства. С одной стороны восхищался им, как блестящим ученым и прекрасным учителем. Но с другой стороны...

Что связывает его с Валери? Они любовники? Или были ими прежде? Или оставались до сих пор? А может быть они просто друзья?

Ремус вспомнил глаза профессора, когда он рассказывал ему о прошлом Валери.

Вспомнил слова самой Валери:

«Доктор Генри Джекилл — мой единственный близкий человек. Он поддержал меня, когда все от меня отвернулись. И с тех пор не бросал никогда. Я бы доверила ему свою жизнь»

Она любит его? Или уже любила? Почему он вернулся, а она — нет?

И если она действительно любит его (Ремус отказывался думать о ней в прошедшем времени), тогда почему так горячо любила его в той бесконечно далекой палатке в ущелье?

Джекилл закончил писать, скрипнув пером, сунул журнал в портфель и встал, взяв портфель под мышку.

— Я бы хотел поговорить с тобой, Ремус. Если ты не против.

Ремус просто смотрел на него, равнодушно и скучно, даже не подумав смахнуть упавшую на глаз челку.

— Как ты? — спросил Джекилл после паузы. Было ясно, что он имеет в виду, но Ремус не знал, что ему ответить.

— А как вы думаете? — просто спросил он и даже немного усмехнулся.

— Я слышал, ты поссорился с друзьями.

«Не твоё дело»

— Я с ними не ссорился. Просто расставил все точки над i.

— Что ты имеешь в виду?

Ремус едва удержался, чтобы не закатить глаза.

— Я — оборотень, они — нет, этих точек не очень-то много. Давно надо было сделать это.

Они помолчали.

— Ты мог убить его сегодня, ты понимаешь это? — вдруг тихо молвил Джекилл.

— Понимаю.

— Я вижу, что тебе тяжело, но ты должен бороться с этим. Здесь не ко...

— Вот именно, — перебил его Ремус. — Зачем меня снова притащили сюда? Там я никому ничего не был должен!

— Ремус, ты все ещё под влиянием Сивого. Но когда оно пойдет на убыль, ты вспомнишь все эти слова и тебе станет стыдно.

— Что вы от меня хотите? — устало спросил он, отбрасывая челку с лица, так что Джекиллу во всей красе предстало его перечеркнутое шрамами лицо и глубокие тени вокруг глаз. — Вы хотите меня отчитать и оставить после уроков? — он едко усмехнулся.

— Нет, — Джекилл обошел стол и прислонился к нему спиной, встав напротив Ремуса.

Он все ещё был выше. И старше. И сильнее. И здоровее. Лучше во всех отношениях.

— Честно говоря, я удивлен. Я думал, что ты хочешь поговорить с тем, кто был там и знает, через что тебе пришлось пройти. Я ведь знаю, каково тебе пришлось после. Отдел по лечению ликантропии — не сахар.

Ремус отвел взгляд.

Вспомнил вдруг, как стоял у окошка своей палаты и смотрел, как целители уносят тело Луны...

— Но даже если ты не хочешь говорить о Мунго, я думал тебе будет интересно узнать, что произошло в горах. Почему не сработал план, что теперь будет с Сивым... где он теперь и чем занимается. Разве тебе это не интересно?

Ремус дернулся.

Да, ему действительно хотелось узнать всё это. О, Боже, как же ему хотелось! Он извел себя предположениями, мыслями о том, что случилось с Валери и где она, куда ушла колония, кто выжил, кто нет...

И вот теперь, когда действительно можно было всё это наконец-то узнать, Ремус налетел на непрошибаемую стену.

Он не мог.

Он мог бы узнать это. Но только не у Джекилла.

Нет. Он не предоставит ему такого удовольствия. Он больше не ребенок, который зависит от помощи своих учителей. И не мальчик, на которого можно смотреть свысока. Теперь они на равных.

— Я уже и так всё понял, — коротко сказал Ремус, забрасывая сумку на плечо. — Вы не спасли того парня, Чарли, и он погиб. Охотников перебили, колонию тоже, нас схватили. Всё впустую. Конец истории.

Повисла пауза.

Джекилл не обиделся на его слова, но смотрел на Ремуса так, что у него возникло неприятное ощущение, будто его просвечивают насквозь.

— Ну хорошо, — сказал наконец профессор и отделился от стола. — Я не буду настаивать. Но если ты захочешь поговорить — заходи в любое время.