Кто-то из сидящих за столом волков понимающе хмыкнул.

— Я так увлекся, что чуть было не отправил мальчишку на тот свет, — продолжал Сивый. — Детские крики… они лишают меня рассудка. Особенно люблю, когда они вырываются, эти человечки. А потом в комнату ворвался его бешеный папаша с оружием и всё испортил. Мне пришлось бежать, я не успел забрать своего новорожденного сына с собой. Но я знал, что со временем он сам найдет меня. И вот, он вернулся к нам, тринадцать лет спустя. Вернулся домой, — он резко взглянул на Ремуса, оценивая, как тот, ещё владеет собой или можно дожать? — Ви-ижу, что не ошибся. Мне надо было забрать тебя сразу. Сразу, чтобы ты вырос здесь, с себе подобными и не думал, что ты человек, потому что это совсем не так.

Повисла небольшая пауза.

Валери молчала.

Ремуса тихо, почти незаметно трясло.

Сивый подошел к нему почти вплотную.

— Вот только почему? В байки о том, как плохо тебе жилось я не поверю, от тебя так и тхнет этой паршивой, — капелька его слюны попала Ремусу на щеку. — Волшебной школой. Что тебе надо здесь теперь, Ремус Люпин после того, как тринадцать лет ты и не вспоминал про своих братьев? Зачем? Ты? Пришел?

Ремус молчал целую вечность.

Секунду или две.

— Я устал… — едва слышно вымолвил он. Ещё никогда ему не было так тяжело держать себя в руках, от ненависти и рвущейся наружу злости на глазах выступили слезы, но Сивый истолковал их иначе. Как и все, кроме одного человека.

— Я устал бороться. И жалею, что не вернулся раньше… — тут ему пришлось собрать всю силу воли, —…отец. Я устал от тех, кто считает меня ничтожеством, устал и больше не выдержал бы там ни минуты.

— Жалеешь, — хмыкнул Сивый. — Устал. — он помолчал ещё немного, глядя на Ремуса, который в свою очередь смотрел на него в упор из-за пелены злых слез, сжав зубы и стиснув кулаки. — Ну что. Хорошо. Ладно. Можешь оставаться. В конце— концов, лучше поздно, чем никогда. Добро пожаловать домой, сынок. Ты молодец, — отпустив его, Сивый шагнул прямо к Валери и легонько похлопал её по щеке. — Ты тоже молодец, дочь моя, спасибо тебе. Устрой его как следует и покажи, что к чему. А теперь идите, — и он отвернулся, ещё разок напоследок взглянув на Ремуса.

Выдержки Ремусу хватило до ближайшего ельника.

Он рвался через лагерь, трясясь от омерзения и ненависти и ему плевать было, кто и что о нем подумает. Отойдя от палаток на приличное расстояние и прорвавшись сквозь колючие снежные лапы, Ремус в сердцах пнул ближайшую ёлку, так что с неё осыпался снег и иголки, ударил обоими кулаками по стволу, раз, другой, третий, сбивая кожу, а потом просто свалился в снег и зашелся сухой истерикой, ударяясь плечом об ствол.

— Мразь, мразь, мразь, как же я ненавижу тебя, — рычал он сквозь стиснутые зубы. — Ненавижу, ненавижу, ненавижу-у! — он вцепился в волосы и зашелся тупым, отчаянным и почти не слышным воем.

Потому наверное и не услышал её шагов. Валери шла за ним через весь лагерь, но так, чтобы не привлекать лишнего внимания. Ноги её погружались в снег почти беззвучно — настоящий охотник никогда не перестает им быть.

Когда она приблизилась, Ремус перестал всхлипывать и настороженно замер, поглядывая на носки её ботинок.

Валери молча посмотрела на него сверху-вниз, а потом опустилась на корточки и ему на волосы легла теплая, мягкая рука.

Это прикосновение после той, другой, чужой Валери доконало Ремуса.

Черт возьми.

Он сидел и рыдал перед любимой женщиной, как последний сопляк, и ничего не мог с этим поделать.

— Сивый встречает так всех новичков, — говорила Валери, пока Ремус собирал в кучу свои расхристанные чувства. — Тех, кто не выдерживает первой встречи, уводят далеко в горы и бросают голышом. В лесу полным-полно обычных волков и когда они голодны, не побоятся тронуть даже оборотня, — губы Валери тронула горькая, злая усмешка. — У Сивого свое, особенное понимание справедливости.

Ремус вытер нос рукавом и отвернулся, глотая морозный воздух. Валери убрала теплую руку с его головы, а затем вдруг присела рядом.

— Держи, — она протянула Ремусу сэндвич с вяленым мясом и сыром.

Ремус засопел. Что он ей, младенец, что-ли? Может она его ещё с ложечки покормит?

Однако, голод оказался сильнее ущемленного чувства гордости, так что он молча взял предложенное и жадно вгрызся в хлеб, шмыгая носом.

Пока он ел, Валери сидела рядом и молчала. Ремус знал, о чем думает охотница, и хотя мысли эти были более чем соблазнительны, он отверг их, даже не задумавшись.

— Я никуда не уйду, — тихо и яростно произнес он. — Не уйду, слышите вы? Я вас не оставлю один на один с этим психопатом, — Ремус вытер лицо рукавом и помолчал немного, гневно глядя на свой сэндвич. — Спасибо. Вкусно. Очень.

И он отгрыз ещё кусок.

Валери грустно улыбалась, глядя на него.

— Теперь ты и не сможешь уйти, Люпин. Он тебя не отпустит.

— Как он может помнить все это?! — с ненавистью прошипел он. — Я думал, это невозможно!

— Возможно. Но неприемлемо для большинства нормальных людей. Колония Сивого — территория со своими законами.

— Не понимаю.

— Конечно, не понимаешь. Потому что ты всю жизнь борешься с волком внутри тебя и отстаиваешь свое право быть человеком и владеть своей головой. Поэтому тебе так больно перерождаться, поэтому волк, дорвавшись до твоего сознания, захватывает его целиком, отнимая память, — Валери сломала еловую веточку, которую вертела в пальцах. — Сивый со своим волком не борется. Его сознание не разделено, он считает себя волком всегда. Потому и помнит все даже после перерождения. Это влияет на его… сущность. Ты мог это заметить. Потому-то в его колонию и приходят новые и новые оборотни, — тут она посмотрела Ремусу прямо в глаза и чуть-чуть прищурилась. — Все рано или поздно устают бороться и хотят, чтобы Сивый научил их жить в ладу с собой.

Ремус насупился.

— Они приходят, потому что сдаются. Я может и устал, но не сдаюсь. И раз я пообещал, что буду защищать вас, значит так и будет.

Валери усмехнулась, но беззлобно и без всякой насмешки.

— Это очень рыцарственно с твоей стороны, Люпин. Но, судя по всему, пока что это мне придется тебя защищать.

Ремус пропустил обидную реплику мимо ушей.

— Но, если он всё помнит и осознает, как же он до сих пор не понял, что вы — человек?

Валери хмыкнула, приподняв брови.

— В полнолуние он так поглощен охотой, что почти не обращает ни на что внимание. Единственное, что действительно различают оборотни — это запахи, — она слегка пожала плечом и почему-то помрачнела. — А запахом можно управлять. Если так будет нужно, он поверит, что я есть в его стае.

— Как?

Она посмотрела на него и на её лицо вернулась прежняя, холодная и сухая гримаса.

— Неважно. Нам пора возвращаться, — она встала, хлопнув себя по коленям. — Устраивать тебя в новой жизни, Ремус Люпин. Первое, что ты должен запомнить: никаких «профессоров» и «Валери». Пока ты здесь, забудь это имя. Здесь я известна как Иона. И не дай Мерлин ты проговоришься.

— Я понял, — серьезно сказал Ремус.

— Второе, — Валери полезла в маленькую кожаную сумку, висящую у неё на плече. — Все волшебники-оборотни, прибывшие в колонию, первым делом ломают свою палочку. Так они демонстрируют Сивому свою верность и отказ от прежней жизни. Держи, — она вынула из сумки и протянула Ремусу незнакомую светлую палочку. — Сломаешь эту.

— Чья она? — удивился Ремус, принимая подарок.

Валери поджала губы, прозрачно-серые глаза настороженно оглядели притихшие деревья.

— Того, из-за кого мы оказались здесь. Ему она уже не поможет, а тебя спасет. Твоя палочка побудет у меня, так безопаснее. Не вздумай её никому показывать, иначе даже я тебе не помогу.

— Не буду. Профессор, а почему Сивый вам так доверяет?

— У него есть на то причины, много лет назад я оказала ему услугу, — голос её стал жестким и каждое слово звучало так, словно царапало ей горло.

— Какую?