Лили распахнула глаза.

— Что? — тихо спросила она.

— Не строй из себя невинную овечку! — крикнул он, обвинительно ткнув в неё пальцем. — Я всё знаю, где вы, и как, и что…

— Кто тебе это сказал, Джеймс?

— Скажи, если тебе все равно, с кем спать, почему же мне так не повезло? — Джеймс тяжело сглотнул. Злые слезы сдавили горло жгутом. — Или ты просто своему парню изменять со мной не хотела? Кстати, здорово провели время у Слиззи на вечере? Как у Эдди дела? Уже рассказала ему о нас?

— Джеймс, кто тебе сказал? — громче повторила Лили. Голос её дрожал, но Джеймса это только раззадорило.

— «Джеймс, я тебя люблю!», — кривлялся он. — «Джеймс, мы просто уроки делали вместе!», «Джеймс, ты будешь у меня первым!». Никогда бы не подумал, что ты умеешь так здорово врать! Скажи, а что бы ты делала, когда бы мы… о нет, если бы мы все-таки оказались в одной постели? — глаза почему-то защипало и картинка слегка помутнела. — Расскажи, Эванс, мне жутко инте…

— Я тебе не врала! — звонко закричала она, заглушая его голос. Зеленые глаза наполнились слезами, парочка тут же сорвалась и побежала по горящим румянцем щекам. Джеймс вдруг пришел в ужас. Ему захотелось тут же броситься ей в ноги и умолять о прощении, а потом, когда она простит его, просто забыть всё это, подняться с ней наверх и уснуть, потому что, черт возьми, он так безумно хотел спать…

— Почему ты готов поверить посторонним людям, а мне не веришь?! — она протянула к нему руки. — Дже…

Джеймс силой вызвал в сознании картинку: парень и девушка занимаются в траве любовью, у парня светлые кудрявые волосы (лица он не помнил), а девушка стонет от удовольствия и волосы у неё рыжие. Механизм ненависти и ярости снова разогнался, правда нехотя и с трудом.

Джеймс отшатнулся от неё, брезгливо отдернув руки.

— Хочешь сказать, мне солгали? Тогда ответь, ты была с ним в ту ночь после выпускного, или нет? Было у вас с ним, или нет?

Лили молча смотрела в сторону и глаза её всё полнились и полнились слезами, а губы обиженно дрожали.

— Было или нет, Лили?! — заорал он вне себя и вдруг увидел, как она коротко смежила веки и из-под них выкатилась пара слез.

— Понятно, — пролепетал он и сглотнул клубок колючки в горле. — Понятно…

Очень долго они молчали, а потом Эванс вдруг подняла руки и закрыла дрожащими ладонями лицо.

— Ты должна была рассказать мне… — выдавил он. — Ты, а не кто-то другой, — он откинул назад голову, глядя на неё и просто разрываясь от презрения и жалости. — Я думал, ты не такая, как все. А ты просто маленькая, лживая шлюшка. Как все.

Этого Лили уже стерпеть не могла. Вскинув голову и громко всхлипнув, она вдруг шагнула к нему, размахнулась и влепила ему пощечину, да такую, что эхо разлетелось по всему классу.

Джеймс покачнулся и отступил назад.

— Не смей…говорить со мной…в таком тоне…Поттер, — лицо у неё было покрыто розовыми пятнами, волосы растрепались и липли к щекам, но в обожженных глазах было просто море ненависти.

Повисла короткая пауза, а потом…

— Да пошла ты, — прошептал Джеймс и первым вырвался из класса, оглушительно грохнув дверью.

Щека горела так, словно её кнутом огрели, пол раскачивался, но он не обращал на это внимания…

Мир кончился.

Осталось пойти и спрыгнуть с Астрономической башни.

Или упиться так, чтобы просто забыть всё это.

http://maria-ch.tumblr.com/post/46616335354/46

*Halia Meguid — Doomsday

====== Волк и крыса ======

Джеймс и Лили расстались.

Ремус узнал об этом в понедельник утром.

Одноклассники перешептывались, обсуждая какую-то очередную важную новость, но он не прислушивался, потому что в последнее время эти «важные новости» набили ему оскомину, но кое-что и ему сразу бросилось в глаза.

Он привык, что Лили все время завтракает с ними, но сегодня она почему-то села отдельно. Вид у неё был неважный: нос красный, глаза опухшие, волосы небрежно схвачены на затылке, а на лице ни грамма косметики и на щеках и носу розовые пятна — как-будто её кто-то хорошенько умыл ледяной водой. Рядом с ней сидела Алиса Вуд и ухаживала за Лили так, словно та была больной пятилетней девочкой: подкладывала горячие тосты в тарелку, наливала за неё молоко в чай, прогоняла назойливых первокурсников и говорила без умолку, энергично взмахивая рукой. Пока он смотрел на них, Лили пару раз вытерла нос салфеткой. Ремус решил, что она заболела, но как только захотел встать и подойти к ней, на скамейку рядом с ним вдруг грохнулась сумка Сохатого, а затем и он сам, помятый и злой.

— Доброе утро, — несколько озадаченно пробормотал Ремус, разглядывая друга. Уж кто-то, а он не мог не заметить за столом Лили. С Джеймсом явно было что-то неладно. Он выглядел так, словно его кто-то хорошенько прожевал и выплюнул. Рубашка торчала из-под толстовки, карманы джинсы вываливались, словно уши у шишуги, одна штанина была подвернута, другая — нет, волосы, обычно просто лохматые, сегодня с одной стороны истерично топорщились, с другой наоборот любовно липли к макушке, очки сидели набекрень, лицо было помятым и бледным.

Вместо ответа на его слова, Джеймс шлепнул на свою тарелку глазунью, бросил сверху пару тостов, ломтик бекона, схватился за чайник, но тут же с шипением отдернул руку и локтем опрокинул молочник. Спасаясь от хищного молока, он подскочил и толкнул стол так, что вся посуда дрогнула, ученики возмущенно закричали, а Макгонагалл за учительским столом чуть вытянула шею.

— Да заткнитесь вы! — рявкнул Джеймс, когда наконец смог вытащить обожженной рукой палочку и убрать молоко. После того как лужа пропала, он бухнулся на место, навалился на стол, отхватил от тоста кусок и принялся яростно жевать, играя желваками и разглядывая сердитые лица так, словно выбирал, кого сожрать следующим. Ещё пару секунд все смеряли его возмущенными взглядами, а потом за столом снова воцарился чистый утренний гам и звон ложек.

— Эй, Сохатый... — Ремус переглянулся с Питером. Тот всё ещё держал свою тарелку с кашей на весу и перепуганно таращился на лохматую голову соседа. — Всё нормально?

— Прекрасно! — рыкнул Джеймс, не глядя на него.

Они с Питером переглянулись. Хвост с некоторой опаской снова опустил тарелку на стол, слегка отодвинулся, потом кинул на Джеймса подозрительный взгляд и быстро сожрал одну ложку каши, так, словно боялся, что Сохатый её отнимет.

— Добрейшего утра, — бодро произнес кто-то у них над головами.

Ремус оглянулся. Сириус подошел к ним, боком бухнулся на скамейку, потер лицо и отчаянно зевнул, по собачьи показав все зубы и встряхнув головой.

— Мы уже думали вы не придете, — заметил Ремус. — Где вы шлялись?

— Да так, разговор был, — Сириус ещё раз зевнул и потер лицо. — О, Мерлин, я голодный как черт, — он повернулся к столу и повелительно дернул палочкой. Кофейник, стоящий на другом конце стола, ожил и мигом ринулся к нему по столу, расталкивая чужие чашки и тарелки.

— Бродяга... — Ремус чуть подвинулся к Блэку, понизил голос и осторожно кивнул на Джеймса: — Что случилось?

Сириус в это время любовно размазывал густую массу по хлебцу, но после слов Ремуса бросил на Джеймса быстрый, серьезный взгляд.

Сохатый всё так же зверски поглощал завтрак и ни на кого не смотрел. Сириус снова опустил глаза и легкомысленно дернул плечами.

— А что случилось? По-моему всё как обычно. Передашь мне ещё один тост?

— Бродяга, я серьезно, — раздраженно ответил Ремус, сунув ему всю тарелку.

— Да не обращай внимания, — Сириус хищно уставился на золотящиеся, хрустящие куски хлеба. — Осень наступает, олени обламывают рога. Ты бы пересел, а то он тебя забодает.

Джеймс прожег Сириуса таким взглядом, что тот должен был немедленно упасть замертво.

— Ладно, это было не смешно, — признал Бродяга, а когда Джеймс снова захрустел, коротко и быстро подмигнул Ремусу, мол, «ерунда, потом расскажу».

Ремус вернулся к своей каше. Он уже привык, что у этих двоих всегда больше общих секретов, чем с ним или с Питером.