— Точно не будем драться? — вкрадчиво спросил он.

Джеймс покосился на Лили.

— Точно не здесь. Но если так хочешь выпустить пар, у меня есть идея.

— Я само внимание, — Сириус уселся обратно на стул.

— Приходи к нам на тренировку. Нам нужен охотник.

Сириус поморщился.

— Опять квиддич? Сохатый, отвали, я уже сказал тебе, что мне это не интересно. То есть... интересно, но только с трибуны, где можно зажать цыпочку и выпить пива.

— Я — твой лучший друг, скотина. Я тебя часто о чем-нибудь просил?

— На этой неделе или вообще?

— Я предоставляю тебе возможность попасть в лучшую команду по квиддичу, какую только видел Хогвартс, а ты еще и мнешься, урод?

— Никогда не горел желанием получить по башке бладжером.

— И ты готов упустить возможность отделать слизеринцев?

Сириус пренебрежительно хмыкнул, но Джеймс почувствовал какую-то перемену в его взгляде. И всё его лицо внезапно смягчилось.

Похоже, Бродяга представил себе лицо своей будущей супруги после разгрома ее команды.

— Да, — в конце концов сказал он, одним махом допил свой кофе, бросил еще один недобрый взгляд в сторону Розмерты, которая теперь уже вовсю сидела за столиком молодого волшебника, высыпал на стойку пять галлеонов — раз в десять больше того, сколько стоил его кофе и спрыгнул со стула.

— Я готов упустить эту возможность.

— И сыграть с Малфой?

Это был не совсем честный прием.

Младшая сестра Люциуса Малфоя была для Бродяги довольно болезненной темой — он чуть не сломал палочку, когда Джеймс поинтересовался, кто его так аккуратно зашил.

Вот и сейчас Сириус замер, выпрямил спину, и Джеймс прямо услышал, как в его голове заработали шестеренки.

— Но, раз не хочешь, настаивать не буду, — Джеймс залпом допил пиво и легко соскочил с высокого табурета. — Хотя мог бы и согласиться, раз уж я тебя прошу. Ладно, до вечера...

Сириус перехватил его за предплечье.

— Во-первых, убери эту идиотскую ухмылку, Сохатый, я еще не сказал «да», — процедил он, глядя в сторону. — А во-вторых... я подумаю, идет?

— Нет, если тебе так интересно. Мы. Ещё. Не трахались.

Марлин ласково засмеялась и переглянулась с Алисой.

— Ты что, боишься?

— Нет, — Лили принялась баюкать в руках свою чашку с чаем. — Дело в другом, — теперь уже она переглянулась с Алисой.

— Боишься, что будет больно, или что ты наоборот ничего не почувствуешь? — не отставала блондинка, напустив на себя ужасно деловой вид.

— Марлин, оставь ее в покое, — попыталась вступиться Алиса.

— На самом деле, тебе совсем не обязательно будет больно, — Марлин снова нацепила на лицо это кошмарное важное выражение. — Мне вот, например, не было.

Они одновременно повернулись к ней. Тут уже и Лили заинтересовалась.

Обычно Марлин никогда не распространялась о своих отношениях с Сириусом.

— Правда? — одними губами спросила Алиса.

— Нет, ну было, конечно. Но и удовольствие я получила. Да ещё какое.

Алиса сдвинула брови.

Марлин легонько пожала плечами, а потом красноречиво помахала пальчиками.

Алиса залилась краской до ушей.

— Боже, Марли, — Лили со смехом поднесла к губам кружку.

— А что в этом такого? — Марлин страшно удивилась и принялась яростно размешивать давно размешанный сахар в кофе. — Я думаю, мне очень повезло. Мало кому удается испытать настоящее удовольствие в первый раз. А у нас оно было! — и она сердито припала к чашке.

— А мне вот было... больно, — прошептала Алиса, когда румянец немного схлынул с ее лица. — Даже очень.

Вот это было действительно новостью.

Лили и Марлин переглянулись и дружно наклонились над столом.

— Алиса, вы, что... уже?!

— Да, — Алиса почему-то выглядела очень несчастной. — Этим летом, после... после всех этих событий Фрэнк пригласил меня пожить у него дома какое-то время. Ну и... в один из дней это случилось. Сначала мы просто болтали, валялись у него на кровати, он мне рассказывал о стажировке, потом начали целоваться... потом раздеваться...

С каждым новым словом улыбка Марлин дрожали все сильнее, кажется, она готова была лопнуть не то от смеха, не то от радости.

— А... а потом все это случилось... и знаете, самое страшное даже не то, что было много крови, и мне было так больно, что я даже начала плакать... самым ужасным было то, что в самый неподходящий момент в комнату вошла его мама! — и Алиса закрыла лицо ладонями.

Марлин засмеялась так звонко, что сидящие вокруг ученики оглянулись на нее. Лили тоже смеялась, глядя на подругу.

Небольшие оттопыренные ушки Алисы горели, как два маленьких квоффла.

— А нас с Фабианом застукал мой отец, — весело сказала Марлин. — Причем это уже второй раз такое случается. Первый раз было с... ну вы понимаете. Так он успел выбраться через окно, а Фабиан от неожиданности выскочил из постели и предстал перед моим папашей во всей красе.

Они снова покатились со смеху.

— Так он... он... — тоненьким голосом попыталась добавить Марлин. — Он закрылся руками и пытался убедить его, что мы просто общались.

Алиса отняла ладони от лица. Глаза ее так и брызгали весельем.

— А мама Фрэнка сказала, что считала меня приличной девочкой и теперь глубоко разочарована, — Алиса глубоко, прерывисто вздохнула. — Как будто я совратила бедного маленького мальчика.

— Вот и Фабиан так сказал!

Они снова засмеялись.

Какое-то время они еще делились всякими милыми глупыми подробностями. Лили всякий раз аккуратно уходила от ответа, когда внимание переключалось на неё, но им и без этого было о чем поговорить. Опомнилась Лили только тогда, когда долговязые фигуры Джеймса и Сириуса поднялись из-за барной стойки, пожали руки, а потом Джеймс направился к ней через зал.

Пора было уходить.

Напоследок Марлин взяла ее за руку и шепнула одними губами:

— Удачи.

«I give her all my love, that’s all I do.

And if you saw my love, you’d love her too.

I love her… »

Джеймс мешал руками густую шелковистую гриву ее волос, вдыхал солнечный аромат меда и яблок, водил ладонями по спине и плечам, и целовал ее, целовал, засасывал, наслаждался.

Его рубашка была расстегнута, и когда Лили случайно прижималась к нему животом или просто скользила ладонями по груди... черт возьми, он сдерживался из последних сил.

Они вернулись из Хогсмида ближе к вечеру и сразу поднялись в спальню мальчиков. Джеймс валялся на своей постели и перебирал новые пластинки, когда Лили включила «The Beatles» и принялась в танце бродить по комнате. Джеймс какое-то время просто не замечал, что она делает, занятый пластинками, а когда увидел, уже не смог оторвать взгляд и смотрел во все глаза.

На Лили была длинная зеленая юбка в тот вечер и мешковатый свитер. Она придерживала юбку с двух сторон, так, что где-то ноги было видно совсем чуть-чуть, а где-то...

Танцевала она босиком, захлестывая розовыми пятками горячий свет заката, так что он проливался на ее ноги, как само волшебство. Копна темно-рыжих волос вспыхивала червонным золотом, волнистые локоны падали на её лицо, зеленые глаза мерцали в полумраке прямо как камушки в воде.

Она вроде как и не дразнила его, а вроде как и дразнила. Но Джеймс все равно завелся как сумасшедший.

И теперь распалял себя еще больше, целуя ее шею, задирая толстый вязаный свитер и целуя её живот.

В голове стучало так, что он уже совершенно ничего не соображал...

В какой-то момент солнце заглянуло прямо в окно, нашло прогалину в задернутом не до конца пологе и огнем запылал на разметавшихся по постели волосах Лили.

Тронешь — обожжешься.

Джеймс запустил в них всю пятерню, нетерпеливо и не вполне осознанно вжимаясь в неё.

Она закусила губу и прикрыла глаза, когда он стащил с неё свитер целиком и припал к горячей коже.

А потом сел сам и усадил сверху.

«I want you

I want you so bad I want you, I want you so bad