О готовящемся восстании была осведомлена и казанджикская подпольная организация. Члены ее раздобыли винтовки и револьверы, машинисты Козлов и Чавыкин привезли с фронта пулемет, а подпольщик Беловодский спрятал его в горах. Назначили точный срок восстания — начать его всеобщей забастовкой сразу после съезда профсоюзов в Баку59.
Красноводский уездный комиссар послал тревожную депешу министру внутренних дел закаспийского правительства, что у казанджикских рабочих имеется большой склад огнестрельного оружия и боевых патронов, а рабочие станции Джебел уже имеют боевое оружие. «В случае дальнейших неудач наших войск на фронте, — писал он, — не исключается возможность, что рабочие у нас в тылу в критический момент выступят с оружием в руках»60.
Активно готовились к вооруженному выступлению и большевистские организации Мерва, Кушки, Байрам-Али, связанные с воинскими подразделениями. Большевики возлагали большие надежды на байрам-алийский гарнизон и его арсеналы. Здесь у подполья были свои люди, которые в нужный момент могли передать оружие в руки восставших. Подпольщики с помощью сагитированных подразделений наметили разобрать железнодорожный путь и ударить в тыл белым. Большевики Мерва и Байрам-Али привлекли па свою сторону милицию, под их контролем находилась и кутикинская радиостанция. «Но тут, на наше горе, — пишет один из руководителей мервской подпольной организации, Сазонов, — провалился в Байрам-Али гарнизон. Один из солдат… продавал оружие из арсенала и попался. Полк был расформирован и заменен прапорщиками, присланы два карательных поезда — один из прапорщиков, другой — 200 текин. Начались облавы, обыски»61.
В те дни белогвардейские власти лихорадочно изыскивали средства на вербовку агентов. В марте и апреле в городах Закаспия прокатилась новая волна арестов. В Каахка и Душаке в связи с подготовкой к восстанию было расстреляно много железнодорожников. В Кушке схватили 24 подпольщика во главе с И. М. Карандой. «Комитет общественного спасения» предписал вновь арестовать С. Ф. Степанова и Н. Г. Ссорина, а также ашхабадских подпольщиков В. Агеева и М. В. Тюганова62. Газета «Заря» 30 апреля сообщила об аресте многих большевиков и революционных рабочих Красноводска.
Белогвардейское командование, дознавшись о замыслах подполья, разоружило и расформировало воинские части, подготовленные к восстанию. Некоторых из них спешно отправили на фронт. Удалось вооружить лишь немногих рабочих: ашхабадские арсеналы были пусты, кроме небольшого количества допотопных берданов, там ничего не оказалось. Так сорвался план вооруженного восстания63.
Скоропалительно задуманный план подготовки восстания (за 20 дней!) был явно обречен на провал. Это вскоре поняли и сами подпольщики.
В мае и июне в связи с наступлением советских войск, освободивших Байрам-Али, Мерв, Кушку и Тед-жен, и активизацией деятельности подполья на рабочие и большевистские организации обрушилась новая волна репрессий. В конце мая белогвардейская контрразведка схватила двух руководителей ашхабадского подполья
С. Г. Арутюнова и П. Ф. Панькина. Из Ашхабада и западных районов Закаспия высылались все, кому белогвардейские власти мало-мальски не доверяли. Одно только подозрение в связях с большевиками или сочувствии им влекло за собой расстрел. Арестованные исчезали бесследно. В ашхабадских тюрьмах за контрразведкой числилось до 400 политических заключенных. Белогвардейские власти объявили мобилизацию, рабочих гнали на фронт под страхом расстрела64.
После 1 июня 1919 года руководители ашхабадского большевистского подполья получили важное письмо. Начальник Политотдела Реввоенсовета Закаспийского фронта В. Мальков писал
В скором времени советские войска продвинутся к Асхабаду, по тем не менее для успешной и полной ликвидации авантюры активное участие верного коммунизму пролетариата с вашей стороны необходимо.
Основные задания действий указаны в инструкции, при сем прилагаемой, остальные детали и мероприятия поручаем разработать самой организации.
Самое главное внимание обратите па связь между нами… В дело организации привлекайте только испытанных и верных работников, соблюдая крайнюю осторожность.
Инструкция предлагала подпольщикам следующий план действий:
1. К моменту подхода советских войск к Асхабаду немедленно освободить заключенных товарищей из-под стражи. 2. Завязать тесное сношение между преданными работниками Асхабаде, Кизыл-Арвата и Красноводска. 3. Организовать тесное сношение с Политическим отделом фронта. 4. Разработать план активного вооруженного восстания к моменту подхода советских войск, воспользовавшись паникой. 5. Разработать план к захвату в плен руководителей, устроив за ними слежку. 6. Стремиться к разложению и уничтожению сил противника и бороться против распространения провокаций.
Позже командование советских войск прислало к ашхабадским подпольщикам своего связного О. В. Авакимова [40] «с особым поручением для словесной передачи инструкции Асхабадской организации РКП»66.
Связь с Реввоенсоветом, несомненно, вдохновила большевистское подполье, способствовала активизации его деятельности по разложению белогвардейского тыла. Как видно, и командование советских войск настаивало — вначале письменно, а затем через связных устно — на «активном вооруженном восстании». Но насколько подполье было к нему готово и целесообразно ли было такое выступление при сложившейся ситуации?
Анализ объективной обстановки говорил не в пользу вооруженного выступления. При существовавшей разобщенности рабочих вследствие предательской политики эсеро-меньшевистских лидеров, при отсутствии сильных вооруженных отрядов и единого руководящего центра, в условиях жесточайших репрессий и слежки восстание заведомо было обречено на разгром. После ареста двух членов подпольного комитета оставшиеся на свободе большевики, особенно руководители организации, почти каждую ночь меняли квартиры, скрывались по подвалам, заброшенным колодцам и сараям [41].
Вскоре контрразведка схватила группу подпольщиков, в том числе П. И. Успенского[42], Крестильникова, А. Дизера, Н. Я. Жука, Гаврилова и других. Успенский и Дизер были расстреляны. Перед уходом из Ашхабада белогвардейцы расстреляли многих рабочих67.
Нельзя было ставить серьезно вопрос о восстании, когда подпольщики почти не имели оружия и людей, способных вести бой с многочисленными гарнизонами белых, нукерами туркменских националистов и с отлично вооруженными англичанами, остававшимися в Красноводск. Правда, вначале подполье могло рассчитывать на некоторые воинские части в Ашхабаде и Байрам-Али, но вскоре лишилось и этого резерва.
А. И. Микоян в 1919 году написал В. И. Ленину записку с просьбой принять его перед отъездом на Кавказ, рассчитывая получить указания о подготовке и проведении восстания в Грузии. «Дело в том, что грузинские товарищи… просили обязательно привезти им ответ Ленина, — вспоминает А. И. Микоян. — Через пару дней Стасова по поручению Ленина сообщила мне, что о восстании в Грузии… сейчас решать нельзя и нецелесообразно. Наши войска ведут стремительное наступление на юге. Меняется не только военное, по и политическое положение. Это изменит обстановку и на Кавказе. По мере продвижения Красной Армии все эти проблемы будут рассматриваться и решаться с учетом конкретно сложившейся обстановки» б8.
В этом указании В. И. Ленина ярко выражен его гуманизм, величайшая забота о том, чтобы удачно избрать такой момент выступления, когда оно обойдется без людских потерь или с минимальными жертвами. Большевики Закаспия, вероятно, не знали о таком указании Ленина.
