Кто-то обещал, что вы поймете друг друга? Ха-ха. Черный юмор.

Деву больше не видел никто, во всяком случае, никто из тех, с кем работали Шульте и Кучкин, — они бы сразу почуяли «своего». То ли дама разочаровалась в людях, то ли целиком переключилась на косвенное воздействие. Прямые людские потери «лунной платформы» ограничились двумя специалистами. Помимо Аллена, перестал летать Рожнов. Запугивая, Дева показала ему страшную катастрофу, в которой он должен был погибнуть. Теперь инженер не покладая рук трудился на доводке лунного производственного комплекса и уже дважды спас его, что называется, «в макете». Рожнова считали чуть ли не провидцем, всячески оберегали, космос был для него закрыт.

Кучкина сначала хотели чуть ли не отдать под суд, но за пилота вступился русский главный. Сказал, что тот вовсе не хулиган и самоуправец, а, напротив, рационализатор и народный умелец. Кучкин закончил курсы переподготовки и снова летал. Выглядел он довольным — особенно когда при нем не пытались врать.

А Шульте — просто жил и работал дальше…

— Господа! — позвали из научного. — Простите, а где можно взять спэйс хаммер?

— В тээм-четвертом ЗИПе, где еще! — отозвался Кучкин. — Или в «Осе» под креслом инженера. Берите американский, у него лучший баланс.

— Вранье! — крикнул Шульте. — Господин Кучкин просто жалеет свой артефакт. Берите русский. Он удобнее. Проверено.

«Самое важное — мы спасли платформу. Из-за Девы. Она нас вынудила. Достойный результат? Безусловно. Тогда отчего я так переживаю? Если бы еще не это треклятое чувство правды. Временами с ним просто невозможно жить. Зачем я врал Кучкину, будто оно поддается регулировке? Главное, нашел кому соврать!»

Вчера Кучкин снова поднял «Осу», и теперь на платформе под руководством сменного начальника экспедиции Шульте работали десять человек. Из научного модуля раздавались мерные тяжелые удары.

Опять у них заело телескоп.

Этот модуль на «платформе» звали научным из-за высокой концентрации аппаратуры и просто для краткости. Не станешь же каждый раз говорить «пост электронно-оптического наведения и сопровождения». МКС «Свобода» здорово разрослась, станцию все чаще требовалось сверлить, варить и даже пилить, а иногда орбитальное депо преподносило сюрпризы, отбиться от которых можно было только спэйс хаммером.

В том, что кувалда и на Луне пригодится, Шульте уже не сомневался.

Ведь там ждет прорва большой серьезной работы.

Сергей Лукьяненко родился 11 апреля 1968 года в Казахстане. Ведущий российский писатель-фантаст. Окончил лечебный факультет АГМИ в 1990 году по специальности врач-терапевт. Прошел ординатуру по специальности врач-психиатр, владеет гипнозом. Жил в Алма-Ате (Алматы) до конца 1996 года, потом в Москве. Работал врачом-психиатром в городском психдиспансере Алматы год, затем сотрудником журнала «Миры», с 1992 года — заместителем главного редактора. Первая НФ публикация — «Нарушение» («Заря», Алма-Ата, 1988). Первый авторский сборник — «Атомный сон» (1992). С 1995 года — профессиональный писатель. Был членом редколлегии журнала «Миры», издававшегося в Алма-Ате А.Кубатиевым, активным участником алма-атинского КЛФ «Альфа Пегаса», его литературным консультантом. Принимал участие в библиографическом листке ВО КЛФ и Совета ВО КЛФ под редакцией И.Халымбаджи. Участник семинара в Дубултах (1989, группа С.Снегова). Член ВТО, участник Ялтинских семинаров (1990, 1991), «Тирасполь-93», «Сибкон-93, 95». Лауреат практически всех существующих «жанровых» премий. По книгам Лукьяненко сняты фильмы «Ночной дозор», «Дневной дозор», «Азирис Пуна», создано несколько компьютерных игр.

Под окнами звонко зацокали сандалии, и я со стоном открыл глаза.

Нелегко просыпаться с похмелья!

Вчера мы весь вечер просидели с моим старым другом, космическим штурманом Володей Васильковым. Три месяца его звездный клипер «Нематода» полз сквозь червоточины пространства-времени, посетил восемь планет и вот накануне вернулся на Землю. Звонок и мигание видеофона оторвали меня от работы. Ворча, я отложил толстую стопку разграфленной бумаги и ответил на вызов. Ух, чтобы я сказал, окажись это Жанна, моя помощница!

Но это был Володька — бородатый, загорелый тем особенным, сиреневым «звездным загаром», с задорным огоньком в глазах.

— Старик! — закричал он. — Я на Земле! Помнишь еще, где моя дача и что с собой надо брать?

Конечно же, я помнил!

Не прошло и получаса, как, отпустив флаер (веселый молодой кавказец с улыбкой посмотрел на мою звякающую сумку и пожелал хорошего отдыха), я прошел заросшими дорожками сада и постучал в знакомую дверь. Володька сграбастал меня в объятиях и радостно потащил на кухню. Там уже горел огонь в русской печке, весело закипал старый самовар, а поскрипывающий от ветхости робот Беня нарезал колбасу и сало, вскрывал устриц и нарезал помидоры. Беня достался моему другу от деда, был он устаревшим и морально, и физически, но сдавать его в металлолом мой сентиментальный друг отказывался. «Каждый год он все ближе к раритету!» — объяснял Володя и латал износившуюся машину.

А когда Беня накрыл стол и с похрустыванием суставов уселся в углу, у печки, чтобы поберечь изношенную систему терморегуляции, мы с Володькой принялись болтать. Ах как же мы хорошо посидели! Володька рассказывал про Дальний космос, про метеоритные бури, магнитные шквалы, вихри антиматерии и загадочные кристаллические корабли-убийцы, что стреляют по всему теплому и живому, что встретят на своем пути… Я делился новостями со своей работы. Беседа текла все задушевнее и задушевнее, всхлипывала изредка из угла масляная помпа старика Бени, мерцал беззвучно экран телевизора, стрекотали в саду цикады…

Потом я пошел спать на веранду.

И надо же было, чтобы меня разбудили… я глянул на часы и застонал — в семь утра! Суббота, семь утра — а меня разбудили!

Какая сволочь…

Поднявшись с кровати, я выглянул в окошко. Вот сейчас выскажу раннему гостю все, что о нем думаю!

Но заготовленная суровая отповедь застряла у меня в горле. Под окном, вытянувшись стрункой, стоял загорелый светловолосый мальчишка лет двенадцати. Был в красной панамке и коричневых сандалиях, плечи исцарапаны колючими ветками смородины, на правой щеке прилипла тополиная пушинка, а на губах раздувался здоровенный пузырь жвачки. Когда моя всклокоченная голова с сердито опущенными бровями показалась в окне, мальчишка испуганно округлил глаза, а пузырь жвачки лопнул, проиграв первые десять тактов из песни про веселый ветер. Такие музыкальные жвачки были сейчас в моде у детворы.

— Ты кто такой? — строго спросил я. — И почему ты цокаешь у меня под окном в такую рань?

Мальчишка, хоть и смутился, но оказался не из робких.

— Извините, пожалуйста, — сказал он. — Но я не знал, что здесь кто-то спит. Я пришел к Владимиру Василькову, штурману Дальнего космоса.

— Знаешь, мальчик… — сказал я серьезно. — Не стоит сейчас будить Володю Василькова. Лучше пусть он поспит еще два — три часика. Володя очень устал от космических будней.

— Понимаю, — сказал мальчик серьезно. — Очень жалко. Я хотел его позвать купаться на речку.

И он снова переступил своими звонкими сандаликами — цок-цок. Удивительно, какие неожиданные приятели есть у моего сурового друга-космонавта! Вот так знаешь человека двадцать лет, а потом узнаешь с неожиданной стороны!

— Лучше иди купаться сам, — сказал я. — А Володе дай поспать.

— Я один не могу, — серьезно ответил мальчик. — Только с Володей.

— Почему?

— Понимаете… — Он чуть понизил голос и на всякий случай оглянулся. — У нас глубина в речке очень глубокая. Я один боюсь.

Это было так трогательно и искренне, что я не нашелся что ответить. Ну какой мальчишка признается в том, что он чего-то боится!

— А знаете что… — предложил вдруг мальчик, подумав. — Пойдемте вместе на речку? Я думаю, вам будет полезно!