ность ног восстановится. С вероятностью процентов в во-

семьдесят. Все в руках божьих и твоих, лежи тихо и спокойно.

Корсет из гипса делать не стали, чтобы меньше тебя шевелить,

закрепили тело ремнями, уже два раза шурупы перевинчивали.

Когда матрас антипролежневый под тебя будем просовывать,

опять перевинтим. Через некоторое время оденем тебя в

специальный корсет, тогда и можно будет немного пошевелиться.

– Спасибо, матушка!

– Благодари еще и матушку Варвару, она первая оказалась на

месте аварии, организовала, чтобы разобрали обломки и тебя по-

скорее вытащили. Ты бы задохнулся, если бы не она! Затем

делала тебе искусственное дыхание, успела тебя оживить как раз

к моему приходу. Ребра сломанные, правда, тебе еще сильнее

повредила, но здесь уж выбор такой – жизнь важнее ребер!

– А кто это, матушка Варвара? Я у вас такой не знаю.

– Она в монастырь приехала за день до аварии. Наверно, будет

нашей новой настоятельницей. В то утро как раз знакомилась с

монастырским хозяйством. А до этого служила в Палестине, в

каком-то нашем монастыре, его вернули церкви лет пятнадцать

назад, и Варвара его восстанавливала. Здесь, правда,

восстанавливать уже почти нечего, но, говорят, матушка хорошо

знает несколько иностранных языков, а здесь у нас, знаешь

делегация за делегацией.

– Интересно, обязательно поблагодарю! А сколько лет ма-

тушке Варваре?

– А тебе зачем, - удивилась Анастасия, но ответила. – Лет,

наверное, тридцать пять, молодая, конечно для игуменьи. Но

очень внимательная и, видно, что умная.

36 Применяется при пролежнях.

175

Я и сам знаю, что умная.

Болеть плохо, особенно в больнице. А еще хуже – лежа на

спине и не шевелясь. Я уже через пару часов в сознании это по-

нял. Тело было как дубовое, все болело.

Но скучно не было.

Приехал Илья, и меня часа два по сантиметру и при помощи

восьми рук перекладывали на антипролежневый матрас. И жить

стало легче. Матрас работал по специальной программе,

периодически включая легкий массаж под различными участками

тела и гоняя кровь под кожей. Боль уменьшилась. Почувствовал,

что спина живет, а не умирает под давлением остального тела.

Илья рассказал, что только закончил оформление квартиры для

матери, когда позвонил Саид. Все бросил, проехал шестьсот

километров за шесть часов, повезло, ни разу не остановили за

превышение скорости.

– Киргизы-то живы? – задал я ему мучавший меня вопрос.

– Живы. Здоровы. Никто не пострадал! Шестеро успели за-

браться в дом через разбитое окно, трое повисли в оконных

нишах. Про них вспомнили только, когда тебя откачали. Они

полчаса, молча, в окнах сидели и смотрели на все происходящее

сверху, пока им окна изнутри не открыли.

– А дело о несчастном случае открыли?

– Нет, пока. А что надо было?

– Совсем не нужно, даже смешно, хозяин строительной фирмы

пострадал в несчастном случае на производстве! А потом сам за

себя штраф платить буду!

– Папа, а ты-то как попал под этот обвал? Саид сказал, что тебя

на лесах не было, ты, как я знаю, заметил, что леса подмыло, и с

земли скомандовал рабочим с лесов убираться.

– Я, сынок, пытался совершить героический поступок, приос-

тановить падение лесов. А когда они все-таки начали рушиться,

не повезло. Хоть и с краю стоял, а конструкции начали падать в

мою сторону, не успел убежать.

– Понятно! А что Анастасия сказала?

Я подробно рассказал Илье состояние дел с моим здоровьем,

закончив следующей фразой:

176

– И, если, сынок буду вести тихо и пару месяцев не шеве-

литься, то буду инвалидом, но не совсем, ходить буду, но под

себя.

– Ну, тебя, с твоими шуточками! – Мой сын любил юмор, но

только в собственном исполнении. – А если серьезно?

– Анастасия сказала, что надежда есть.

– Пусть только скажет, чем я помочь могу.

– А чем ты ей поможешь, она и сама все может решить. Вон,

даже рентген нашла!

Мы еще пообщались полчаса, Илья рассказал подробно о

квартире, которую купил для матери, пообещал мне оборудовать

палату телевизором и компьютером и убежал заниматься

стройкой. Правда, задержался еще минут на десять, встретив в

дверях мою сиделку Аню.

Пришел Саид, принес дыню, сказал, что родственники при-

слали, по-восточному долго благодарил за то, что я спас их от

смерти неминучей и извинялся за свой прохлоп с лесами.

Прибежала Галина, бухгалтер нашей фирмы, с цветами и

пачкой документов, которые надо было подписать.

Делегация монахинь пообещала молиться за мое здоровье.

Кандейкины из Новгорода приехали.

Все это перемежалось с инъекциями, процедурами, массажом,

матушкой Анастасией.

Но Та, Которую я Ждал, но не мог и не хотел позвать, пришла

ко мне только через три дня и уже ближе к вечеру.

– Здравствуй Олег!

Зашла тихо, без стука, перекрестилась на Донскую икону

Божьей Матери, мимоходом поправила в моих ногах одеяло, села

на табуретку, отставив ее от кровати.

– Здравствуй, Ольга! Ты совсем не изменилась!

Помолчали, поразглядывали друг друга.

Да, это была моя Ольга. Такая же высокая и статная, но нет

уже того румянца, который так пленил меня много лет назад, лицо

бледное, не похоже, что палестинский загар его затронул. А еще

изменились губы, стали тоньше и жестче. Фигура…, как ее

разглядишь под монашеским одеянием, но вроде не поправилась

и не похудела.

177

Я смотрел на женщину, о которой думал так много, и как-то

спокойно у меня было на душе. То ли старше стал, то ли от

действия анальгетиков, а может быть и то, и другое вместе, плюс

что-то третье-четвертое. Разберусь, время есть.

А не изменилась еще и тем, что не торопилась ко мне, о чем я

не преминул ей сказать.

Ольга смиренно не обиделась:

– Знаешь, была очень занята, я ведь всего неделю, как прие-

хала, принимаю дела в обители. Были запланированы встречи с

городскими властями, в Новгород ездила, там даже пришлось

переночевать у сестер в Варламо-Хутынском монастыре. Я и

сейчас у тебя на десять минут, не больше бежать надо.

Я месяц назад прочитал «SNAFF» Пелевина, и смог понять, что

уровень сучности у Ольги крайне низкий. В душе стало стыдно.

– Я твой должник теперь, жизнью обязан, Ольга, ты меня

спасла из-под завала и даже мне искусственное дыхание делала!

– Тебе сказали? – Ольга слегка покраснела.

– Я видел, с того света! Все ребра мне сломала!

– Господи, Анастасия тоже бранила меня за это, но я же не

знала! Извини!

– Анастасия сказала, что все правильно сделала. Ребра зажи-

вут! Особенно правильно – это дыхание изо рта в рот. Я сразу

узнал твои губы и вернулся в грешную жизнь. А прощу тебя

только тогда, когда придешь навестить больного не меньше, чем

на час. Что это такое, десять лет не виделись, а пришла на десять

минут!

– Во-первых, прекратим этот разговор про губы и искусст-

венное дыхание! Я – монахиня, слушать это не хочу и не могу,

что было десять, а точнее четырнадцать лет назад, то было!

Во-вторых, столько лет не виделись, и ссоримся.

В-третьих, ты и сам меня едва не убил какой-то доской!

Монахиня покраснела еще больше, забытая цветомузыка на ее

лице. Это была моя Ольга. Есть такие отношения между людьми,

когда много лет с ними не видишься, а встречаешься, и будто бы

нет этих лет, полное понимание начинается с первой же секунды

встречи. Я стараюсь беречь такие отношения. Итог получился

178

такой: у меня остались друзья только из студенческой жизни. Ни

школьных, ни производственных.