– Стоять всем, не двигаться! – заорал я, понимая, что лопнули

крепления стоек лесов к стене. – Саид, скажи своим, что бы в окна

залезали, в окна, леса сейчас упадут! И тише, плавнее, медленнее

двигайтесь, а то все рухнет!

– Окна закрыты хозяин!

– Бейте стекла, залезайте в оконные ниши, только поменьше

леса раскачивайте!

Посыпалось битое стекло, а стойки наклонились еще больше,

видимо и другие крепления лесов оборвались, с площадок вдоль

тента на землю стал падать инструмент, доски настилов, ведра с

раствором.

Я стал искать доску покрепче, чтобы подпереть стойку лесов, и

наткнулся глазами на группку монахинь, подходивших к стройке.

– Уходите отсюда! – заорал я им. – Уходите, здесь опасно!

Я заметил и схватил шестиметровый брус, который валялся на

траве, при этом едва не задел им одну из монашек, она попятилась

назад, споткнулась, почти упала, но не до нее было. Подсунул

брус под основание крайней стойки, уперев его край в фундамент,

и удерживал, таким образом, хотя бы один край лесов.

– Саид вы все с лесов убрались?

171

– Сейчас, последний уйдет! – бригадир опять что-то закричал

по-киргизски.

В этот момент леса рухнули. Я скинул с плеча брус, попятился

назад, но леса повело в мою сторону, и я понял, что не успеваю.

Сначала меня сбило с ног попавшей в плечо доской настила,

затем в голове что-то вспыхнуло, резкая боль в спине, и мое

сознание исчезло...

Я смотрел на себя сверху, с высоты метров в пять, сквозь

какой-то белесый туман. Я лежал на траве рядом с кучей

строительного мусора, в которые превратились леса, надо мной

склонились несколько фигур в темных одеждах. «Монахини», –

догадался я, одна из них стояла передо мной на коленях,

ритмично наклоняясь надо мной, затем припала к моему рту,

искусственное дыхание делает, опять мнет мне ребра, опять

вдыхает в меня теплый влажный воздух, пытаясь раздвинуть

смятые сломанными ребрами легкие, опять и опять… Господи,

какие знакомые губы…

Я очнулся от дикой боли в груди. Это было невозможно

стерпеть, и я заорал, точнее, крика не получилось, завыл и начал

биться головой и руками об землю, ноги почему-то плохо

слушались. Кругом в молочной мгле двигались силуэты, ни

одного лица или фигуры, не вижу! Я выл и бился…

– Да воткните вы, наконец, ему обезболивающее, он же умрет

от шока! – услышал я звонкий женский голос. – Сквозь штаны

коли! Еще, еще коли!

Боль начала меркнуть, а мгла рассеиваться, последнее, что я

увидел перед тем, как мое сознание опять исчезло – тяжело

дышащую Ольгу, склонившуюся надо мной. Как давно я не видел

ее…

Очнулся я опять от боли в груди, но уже тупой и не такой

сильной. А еще очень хотелось по малой нужде, мочевой пузырь

просто лопался. Я открыл глаза и, когда зрение вернулось ко мне,

понял, что нахожусь в палате больничного дома Донского

монастыря, ремонтировал его три года назад, начинал с него,

узнал интерьеры и обстановку. Единственно, что было неожидан-

172

ного в комнате, это сложного вида огромный электронный

прибор, почему-то выкрашенный защитной зеленой краской.

Я лежал на спине, лежать было жестко, спина тоже болела.

Попробовал пошевелиться, не вышло. Руки и ноги были, как

связаны.

Я краем взгляда видел молодую женщину, сидевшую у окна

палаты с книгой в руке. Ольга, почудилось мне.

– Эй, алло! – позвал я. Получилось хрипло и почти шепотом.

Сиделка подняла глаза и быстро подошла ко мне. Девушка лет

восемнадцати, видел ее в монастыре. Ошибся...

– Очнулся, слава богу! Я сейчас Анастасию позову!

– Подожди, я очень в туалет хочу!

– Сейчас помогу, – она достала больничную утку, откинула

одеяло.

– Подожди, подожди, а сам до туалета я не могу дойти?

–Пока нет! – твердо и печально ответила сиделка, профес-

сионально заправляя мой конец в холодный раструб утки.

– Почему я руками и ногами не могу пошевелить?

– Потому что руки привязаны, а ноги… Знаете пусть Анаста-

сия все объяснит, она лучше меня это сделает.

Сиделка ушла с уткой в руках.

Пока я жду Анастасию, успею о ней рассказать.

Матушка Анастасия, в прошлом - жена знаменитого на всю

Россию генерала, который подорвался на фугасе в последние дни

последней Чеченской войны. Врач, военный медик, она по-

знакомилась с будущим мужем в еще Афганистане. Так уж полу-

чается, что у военных жены – учителя и медички.

После ранения в Чечне генерал прожил еще три года. А должен

был три дня, Анастасия его вытащила с того света, само-

отверженно отдавая ему все свои силы и умения в медицине.

А после смерти мужа, ушла в монастырь, дети выросли, жили

самостоятельно и ничто ее в светской жизни не держало.

В Донском монастыре ее усилиями был организован реаби-

литационный центр для инвалидов, получивших увечья во время

военных действий. Центр давно уже превратился в полноценный

и хорошо оборудованный небольшой госпиталь, который

поддерживался как государством, так и частными

пожертвованиями. Об умении Анастасии ставить безнадежных

173

инвалидов на ноги ходили легенды, я сам был свидетелем того,

как бывший боец ОМОНа, которого привезли с ампутированными

ногами и одной рукой, через полгода ушел из монастырской

лечебницы на протезах сам и даже без костылей.

Пришла Анастасия в медицинском халате и наглухо повязан-

ном белом платке, коротко и сухо поздоровалась, и полчаса, не

меньше, исполняла обычные медицинские пассы: осмотр, вы-

слушивание, сгибание – разгибание рук, они, оказывается, были

привязаны бинтами к койке, а левая рука, только сейчас увидел,

была в гипсе ниже локтя. Дошло дело и до ног, они у меня были

как ватные, я их еле-еле ощущал, расстроился. Хотел спросить, но

монахиня попросила не мешать ей.

Закончив осмотр, она задала мне массу вопросов о моем са-

мочувствии, только затем с улыбкой сказала:

– Молодец! Все хорошо!

– А ноги?

– Главное, живой! Ты три дня без сознания был. У тебя же

шесть ребер сломано, рука, ушиб головы, каска вдребезги, ты бы

ее видел. Болевой шок. Конечно, самое плохое – перелом

позвоночника, двенадцатый позвонок, но без смещения, скорее

даже трещина. Но итог ты видишь, обездвиженность ниже пояса.

Сразу после аварии, монахини вызвали «скорую», и меня

позвали, я быстро была на месте, благо рядом. Дали тебе двойную

дозу промедола35, хорошо, что у меня есть. Пока скорая ехала в

монастырь, я успела тебя осмотреть, сразу поняла, что у тебя

перелом позвоночника, с врачами договорились тебя в городскую

больницу не везти, они бы тебя растрясли за эти двадцать

километров ухабистой дороги, только хуже было бы. А с такими

травмами я и здесь справиться сумею.

Еще до скорой переложили тебя на какую-то толстую и ши-

рокую строительную доску, и строители по моей просьбе жестко

тебя закрепили при помощи ремней и шурупов и перенесли сюда.

На этой доске ты и пролежал три дня.

35 Обезболивающее, насколько автору известно, лекарство, которое

используется в армии во время боевых действий.

174

Я заняла у соседей-ракетчиков, воспользовалась своими

связями, военный мобильный рентген, рядом с койкой стоит,

поэтому про твои переломы все знаю. Четыре палаты выше

этажом и две рядом пришлось из-за излучения на время выселить.

Надо решить еще одну проблему – возможные пролежни.

Трипсин36 тебе я уже прописала, а Илья сегодня обещал привезти

специальный подвижный электрический матрас.

А прогноз такой, ребра и рука через месяц заживут. Подвиж-