Но было нечто жуткое в этом великолепии. Повсюду, насколько хватало глаз, не было видно ни единой души. Ни зверя, ни птицы. Даже бабочки и пчёлы не кружили вокруг душистых цветов.
— Какое странное место, — прошептала я.
— Странное? — переспросил Эд. — Не «великолепное», «тихое», «умиротворяющее», «спокойное»? Странное?
— Здесь никого нет, — ответила я, продолжая осматриваться.
— Здесь никого и не должно быть, — пожал плечами Эд. — Это место я выдумал в дестве.
— Выдумал?
— Ага. — Эд начал спускаться с холма, на котором мы оказались. Я нерешительно проследовала за ним. — Мне было… семь или восемь. Жизнь мне тогда сахаром не казалась: рос без отца, мать его всё ждала, Лина уже тогда была себе на уме, в школе учёба не задалась, мальчишки дразнили маменькиным сынком, девчонки просто врединами казались… О, нет-нет, не думай, что всё было одновременно. Но мне всё равно было туговато. Тогда я и придумал это место: тихая долина, где никого нет. Здесь так… спокойно. Погода всегда хорошая, трава всегда зелёная, а небо всегда голубое.
— Никогда о тебе такого не подумала бы, — пробормотала я, с упоением вдыхая запах трав. — В смысле, чтобы ты и мечтал о таких вещах? Я полагала, что ты… ну, не знаю… Сочинил бы парк аттракционов, где всё принадлежит тебе. Или, скажем, необитаемый остров, где ты выживаешь и борешься с опасностями. На крайний случай, пещера с драконом. Ты ж такой задницей был, поэтики в тебе, как смысла в беллетристике.
— Не забывай, мне было только семь, — расхохотался парень. — Лет до десяти я был мечтателем. Это потом уже я научился мастерить рогатки, бить стёкла, играть в бейсбол и доставать Лину. Что, не веришь?
— Ни на йоту, — усмехнулась я.
— Зря. Хотя насчёт драконов ты почти угадала.
— Неужто? И где? — Я окончательно развеселилась, представив эдакого Смауга, выныривающего из-за горизонта.
— Нет-нет, никакого Смауга, — снова захохотал Эд. Увидев мой изумлённый взгляд, он лукаво сверкнул очами. — Ты слишком громко думаешь.
— Ха-ха, — протянула я. — Так что? Что же вместо Смауга тогда?
— Стрекозы.
— Стре… — Я почувствовала себя чуть глупо. — Стрекозы?
— Ну, да. Не знаю, почему их именно так назвали, но, пожалуй, из-за имени нафантазировал бог весть что. Только потом уже их увидел настоящее насекомое, да так всё не увязалось, что я в шоке проходил дня два. Но, тем не менее, стрекозы теперь постоянно вызывали у меня какой-то трепет.
— Ты странный, — объявила я. — Путешествие ещё толком не началось, а ты уже странный, Эд Лафнегл.
— Какой есть, — Эд лишь развёл руками.
Журчание стало намного ближе. Мы пришли к каменистому неглубокому ручью. Эд уселся на берегу, я последовала его примеру. Солнце весёлыми бликами играло в воде, высвечивая пёстрые мелкие камушки. Ручей весело кривился, изгибался, словно призывая собою любоваться. Прохладная прозрачная вода манила сделать глоток. Такая холодная, свежая, сладкая, сулила головокружительный вкус, которого прежде не ощущала… Однако чувство, что всё это кажется чуть жутковатым, остановило меня от дегустации воды в незнакомом водоёме. Пусть даже во сне — бережёного Моргана бережёт.
Над хрустальной гладью воды танцевали замысловатый танец две стрекозы. Одна была поменьше, двукрылая, с длинным блестящим синим тельцем. Вторая, что побольше, красивая, серебристая, с четырьмя крылышками. Невольно я залюбовалась изящным узором крыльев, когда оба насекомых присели на травинки, нависающие над водой.
— А ты прав, Эд, — тихо сказала я. — Что-то в них есть.
Эд лишь усмехнулся. Он вытянул руку вперёд ладонью вверх. Серебристая стрекоза вспорхнула с травинки, покачнув её, и села на палец парня. Голубая стрекоза, потревоженная неустойчивостью травинки, слетела с неё и подлетела ко мне. Я нерешительно протянула руку, повторив жест Эда. Насекомое опустилось на кончик моего пальца. Щекотно. Она сложила трепещущие крылышки за спиной. В голове шевельнулось далёкое-далёкое воспоминание.
— В детстве я очень хотела иметь крылья, — тихо сказала я. — Наверное, как и любая девочка. Я очень хотела, чтобы у меня были красивые крылья, чтобы я умела летать и могла улететь далеко-далеко от площади Гриммо. Знаешь, моё детство тоже было не таким уж радостным… ну, да ты видел. Разве что друзей у меня до Хогвартса не было. Только братья и кузины. Но они не в счёт. Так вот. Каждый раз, когда на очередном приёме, который был у родителей дома, я, укутанная в дорогущее красивейшее платье, как какая-то кукла, до ужаса хотела разбить окно, расправить крылья и улететь куда-нибудь. Глупо, да?
— Ничуть, — серьёзно ответил Эд.
— Ну что, полетели? — хихикнула я, кивнув на насекомое, устроившееся на моём пальце.
— А ведь это мысль! — вскинулся Лафнегл. Стрекоза на его руке даже не шелохнулась. — Обернёмся стрекозами! Или возьмём их крылья! Или…
— Эд, я же пошутила.
— Ай, да ладно, Марс. Мы же во сне, так почему нет? Ты заставила меня выпрыгнуть из окна.
— То было другое… У нас не было выхода и…
— А это просто как в сказке. Ну же, как ты мне говорила? Вперёд, как Алиса, очертя голову?
— Ох, Эд, ну, не знаю… — мялась я, представляя, как комично буду выглядеть верхом на стрекозе.
— Отрастим крылья, как ты мечтала в детстве! — Глаза Эда загорелись восторженным огнём.
— Это немного слишком…
— Мы никому не скажем! Ну, пожалуйста, Марс! Прошу!
— Ладно, — рассмеялась я. — В конце концов, это же сон, верно? Почему бы и нет?
Эд вскочил, горя энтузиазмом. Я осторожно поднялась на ноги, стараясь не потревожить стрекозу. Когда я подняла голову, я увидела озадаченное лицо Эда.
— Что с тобой?
— Я не знаю, что дальше делать, — с совершенно глупейшим выражением лица произнёс он. Чего греха таить, спустя так много лет это выражение тотальной беспомощной глупости по-прежнему грело мне душу.
— Изумительно, — я не сдержалась и всплеснула руками. Стрекоза испуганно вспорхнула с моей ладони и приземлилась на подол платья. — То есть, летать на крыльях, созданных человеком, который даже не знает, как их создавать? А если они исчезнут, пока мы летим?
— Я тебя поймаю.
— А если у тебя исчезнут, а я не успею поймать?
— Однажды ты меня уже поймала, разве нет?
— Однажды. Раз на раз не приходится.
— Ты мне что, не веришь? — Вдруг совершенно серьёзно спросил Эд. Я даже поперхнулась аргументом. — Марс, с каких пор ты мне не веришь?
— Верю я тебе, Эд, верю, — пристыженно буркнула я. — Просто переживаю. Я же параноик.
— Не бойся, всё будет хорошо. — Эд подошёл ко мне и взял за руку. — Ты же меня знаешь. Всё будет хорошо, я обещаю. А теперь расскажи, как мне создать нам по паре крыльев?
— Просто представь. Я так делала, когда мы в прошлый раз оказались в моём сне.
На пару мгновений Эд зажмурился. Я осторожно повела плечами, ожидая какого-нибудь зуда или ещё чего. Но ничего не было. Тогда я обернулась посмотреть, есть ли хоть какой-то результат. И, честно скажу, была ошеломлена. Тоненькие прозрачные ажурные крылья тихо трепетали за моей спиной. Невероятной красоты узор, словно плетёное кружево, расчерчивал два полупрозрачных крыла, блестя серебристыми ниточками на солнце. Восхищённо вскрикнув, я повернулась к Эду. Тот стоял, жмурясь и смешно морща нос. У самого у него за спиной покачивалось аж четыре крыла, как у той серебристой стрекозы. Такой же ажурный серебристый узор покрывал крылья парня.
Услышав мой вскрик, Эд раскрыл глаза и восхищённо уставился на мои крылья. После, словно не веря, он обернулся на свои.
— Вау! Я и не думал, что сработает! — воскликнул он.
— Какой же ты оптимист, — фыркнула я, любуясь собственными крыльями. — Изумительно! Я не похожа на моль?
Я попробовала представить, как быстро-быстро машу этими крылышками и взлетаю в воздух. Вопреки сомнениям, всё ещё пытающимся вернуть меня к рациональному скептицизму, мои ноги оторвались от земли. Я зависла в нескольких футах над травой, несмело покачиваясь, словно стараясь сохранить равновесие. Эд поспешил повторить этот трюк за мной следом.
