—И так целыми днями, господин, — вздыхает старый провожатый. — Врачи из Мунго руками разводят, да требуют его на лечение. Вот только аврорат не даёт…
— Оставьте нас, — махнул рукой мужчина. Поправив очки, он присел около решётки. — Чёрное, белое, красное, кровь… Что же ты видел? ..
Ответом ему было повторение замысловатой нерифмованной песенки безумца.
— Не бойся, братишка, — тихо продолжает говорить мужчина. — Я уже встал на след. Я отомщу.
— Тринадцать раз пробьют часы мертвеца! Хо-хо-хо! Ха-ха-ха! Горящему лесу не будет конца! Ха-ха-ха! Хо-хо-хо!
========== Часть 2. (Madness in Me) ==========
Неделю назад вернулись кошмары. Каждый раз, закрывая глаза, я проходила через чёрный страх, алую ярость, серое отчаяние, чтобы, открыв очередную дверь, оказаться в тёмном коридоре со множеством дверей, освещаемом только чадящими факелами. Двери не открывались больше, факелы не гасли, Тьма не пыталась сожрать меня с потрохами, но я всё равно ощущала опасность.
Я шагала по коридору, пытаясь открыть одну дверь за другой. Наконец, одна из них поддавалась, распахивалась настежь. За ней ревело красное пламя, опаляя меня нестерпимым жаром. В глубине бушующего огня был виден багровый силуэт, лишь чёрная усмешка и серые белки глаз выделялись на лице. Она протягивает руки ко мне, я слышу, как она зовёт меня, я чувствую её жажду.
Дверь захлопывается за моей спиной. Я горю. Горю адским пламенем. Но мне не больно. Вместо криков из груди вырывается торжествующий хохот. Я больше не человек, я — энергия, я — пламя. Я хочу слышать крики, мольбу о пощаде, хруст пепла под ногами, хочу видеть кровь. Врагов ли, друзей ли — не важно! Ни что не имеет значения, кроме моей жажды!
Вновь и вновь я возвращаюсь в ночной лес. Снова и снова я слышу крики убиваемых мною людей. Мои руки по локоть в копоти и крови, я рву, рву их голыми руками! Я впиваюсь зубами в их шеи, по подбородку, по губам стекает солёная горячая кровь. Снова и снова они от меня бегут, словно трусливые зайцы. Снова и снова я ловлю их, каждый раз расправляясь с ними по-разному. Нож? Банально! Жечь! Жечь плоть дотла!
И каждый раз, когда каждая из шести жертв испускает дух, тени деревьев растут, сгущаются, меня охватывает тьма, из которой выныривает… из которой выныриваю я сама. В руке я сжимаю канделябр, на кончиках чёрных свечей колышутся три огонька: два голубых, один оранжевый. Она (я?) задувает единственный оранжевый огонёк и… я просыпаюсь.
Заглядывая в прошлое, сегодня могу с уверенностью сказать, что самым худшим было то, что с каждой ночью мне эти сны нравились всё больше и больше. Нет, я не стала чудовищем наяву, я не бегала с вытаращенными глазами по замку в поисках жертвы. Но мне было интересно. По началу я думала, что будет, если я не стану открывать дверь. Но каждый раз, засыпая, я снова и снова распахивала дверь, я отдавалась огню, я убивала… То, что вызывало в начале ужас, в последствии становилось делом азарта, я с интересом наблюдала за своими действиями, я мстила подонкам снова, и снова, и снова, и снова…
«Они заслужили!» — шептал внутренний голос. — «Каждый из них заслужил это за то, что они с тобой сделали».
И снова, засыпая, я распахивала дверь навстречу адскому пламени.
«Это лишь сон», — говорила я себе. — «Всего лишь сон. Наяву я всё та же, в реальности я без повода не обижу и мухи».
Но повод вскоре нашёлся…
***
— Ты хмуришься.
— Я не хмурюсь.
— Хмуришься. Вот, у тебя даже морщинка на лбу появилась.
— Это я так думаю.
— Хмурясь?
— Я не хмурюсь. Джас, ну чего ты завёл одну пластинку?
— Хочу понять, почему ты хму… думаешь. Хм, тогда уж о чём. Да, о чём ты так усердно размышляешь?
— О том, что старостой быть скучно — никаких нарушителей, — отмахиваюсь я.
— Опять поругались?
— Нет. Просто поговорили. Почему все вдруг стали лезть в мои отношения с Ремусом?
— Ну… тебе правду сказать?
— Желательно.
— После Алисы и Френка вы были самой… как бы выразиться… милой парой Хогвартса. А тут вы что ни день, то спорите о чём-то. Вот всем и интересно. Так что, расскажешь?
— Что, дашь пищу для сплетен другим?
— Ни в коем случае! Ты же знаешь, что я могила!
— Просто я пытаюсь втолковать ему, что мне не нужен герой или защитник, что меня не надо оберегать от мнимых опасностей, что я хочу, чтобы всё было, как раньше. До похищения. А Рем… Он немного перегибает, понимаешь? В трудную минуту мне нужна поддержка, а не защита. Я как-то всегда сама справлялась. К тому же, в стенах Хогвартса мне ничего не угрожает. Понимаешь?
— Конечно понимаю, — пожимает плечами друг. — К тому же, я уже пообещал тебя защищать.
— Тем более, — рассмеялась я. — Мне пора перестать жаловаться всем и вся на него. Он старается, волнуется, а я не ценю.
— М-да, неблагодарная, — усмехается Джастин, чуть склонив голову. — Постой, ты слышишь?
Мы проходили по узкому коридору четвёртого этажа. Из-за дверей одного из запертых классов был слышен гнусный гогот. Меня передёрнуло. Я вспомнила о другом похожем смехе, тогда, в хижине… Меня объяла смесь гнева и страха. Руки судорожно сжались. Я помню этот коридор — два года назад мне здесь отрезали косу. Не везёт мне с этим местом. По телу расползалась горячая сладкая злоба, вызванная воспоминаниями и новой вспышкой гнусного смеха.
Сжав в одной руке волшебную палочку, другой я попыталась толкнуть дверь. Заперто, конечно. Губы, дрогнув, расползлись в усмешке. Устроим шоу? Снимем стресс?
— Разберёмся или вызовем подмогу? — спросил Джастин.
— Разберёмся, — ответила я дрогнувшим голосом. — Сезам откройся!
Дверь с грохотом слетела с петель. С палочками на изготовку мы вбежали в классную комнату. На нагромождении парт, почти под самым потолком, на руках стояла Бетти Дарлинг. Лицо девушки было абсолютно отсутствующим, глаза словно застлала пелена безразличия. Парочка стоящих у подножья «горы» слизеринцев то и дело хохотала, глядя на задравшуюся юбку пятикурсницы. В углу класса валялась куча тряпья. Присмотревшись, я поняла, что эта куча — оглушённая Джина.
Грохот отвлёк слизеринцев, оба синхронно обернулись к нам. Один из них был Розье, который пару лет назад с успехом прошёл инициацию в хогвартские Пожиратели, имени второго я не знала. Именно Розье размахивал палочкой, заставляя Бетти выделывать акробатические трюки на опасной высоте. Стоило ему отвлечься, Бетти тут же упала на верхнюю парту, обрушивая всю конструкцию.
— Мобиликорпус! — Я взмахнула палочкой, буквально подхватывая на лету девушку и мягко опуская её на пол. В тот же миг мимо уха просвистела вспышка заклинания. Розье с товарищем решили так просто не сдаваться.
Сумрачную комнату осветил свет мелькающих заклятий.
— Конфундус!
— Экспеллиармус!
— Инкарцеро!
— Ступефай!
— Протего! Левикорпус!
Заклятие попало в цель, я стремительно взмыла вверх тормашками, словно невидимая петля вздёрнула под потолок. Поблагодарив собственное благоразумие за то, что я надела брюки, я пыталась прицелиться вверх ногами.
— Ступефай! — опередил меня Розье. Я почувствовала, как отнимается левая рука. Краем глаза я заметила, что Джастин тем временем с переменным успехом занимался вторым слизеринцем.
От следующей вспышки, летящей мне в голову, я смогла увернуться и, наконец, прицелившись, воскликнула: «Экспеллиармус!». Палочка Розье вылетела из его рук и исчезла в груде поломанной мебели. Сильно качнувшись, я грохнулась на каменный пол, разбила губу, рот наполнился солёной кровью.
Стерев с подбородка алые капли, я сжала палочку покрепче и двинулась на Розье. Парень тут же вооружился палочкой Джины и принялся осыпать меня заклятиями, среди которых всё чаще звучал круциатус. Мне удалось рассечь ему щёку в тот миг, когда откуда-то слева меня пронзила красная вспышка. Тело скрутила невероятная боль. Скрипя зубами, я сложилась пополам, держась за грудь, из которой словно клещами вырывали рёбра. Переборов вопль, я обернулась. Джастин был безоружен, его оппонент утратил к нему интерес и спешил на помощь товарищу. Нечеловечески взревев, Джас кинулся на повернувшегося спиной противника с кулаками.
