— Ещё двадцать ударов! Я не посмотрю, что ты мой брат! Эй, Пол! Да не пугайся, отлично всё!

— Тебе не кажется, что ты перебарщиваешь? — равнодушно спросила я, не отрываясь от книги. — Смотри, они от тебя шарахаются, даже когда ты их хвалишь.

— Нет, — отмахнулась Лина. — Прямее метлу, Харпер, прямее! Я не буду соскребать тебя с трибун, когда ты на полной скорости в них влетишь! Олух! Эд, следи за подопечным!

— Не могу, у меня тридцать ударов по мишеням!

— Оставь до следующей тренировки! Если к матчу со Слизерином у нас останется только один загонщик, то я… Я ТЕБЕ РУКИ ВЫКРУЧУ, КРИС! ЭТО ПО-ТВОЕМУ БРОСОК? ДА МОЙ КОТ ШВЫРЯЕТ ВЕЩИ ЛУЧШЕ! Так вот, о чём я? А, точно. Если я не буду их вот так гонять, они расслабятся. Ишь чего, думают, если Коннор ушёл, то у них начнётся сладкая жизнь? Ха! Я им покажу Кузькину мать!

— Ты в курсе метода кнута и пряника?

— Что, предлагаешь их пряниками кормить после тренировок? Или…

— Никаких «или»! — поспешно говорю я. — Прежде, чем знакомить их с этой матерью подумай, что их и хвалить надо. Своди их в «Три метлы» на досуге, угости сливочным пивом и докажи, что ты не очередной фанатик, как Вуд, а нормальный, здравомыслящий капитан. Слышишь, Линс? Здра-во-мыс-ля-щий! Лина, ты слушаешь…

— Харпер! Я что тебе говорила про приматывание к метле?

— Лина!

— Ась?

— Агась! Умерьте пыл, герр капитан! Увидишь, это будет эффективнее! Вспомни, как Вуд вас тренировал на втором курсе… Хотя нет, не вспоминай.

— Но Марс! Из тебя вышел бы лучших охотник, чем из этих безруких…

— И что, ты предлагаешь мне на метлу сесть? Увольте!

Лину можно понять, ей нужно выдрессировать ловца вместо Хейзел, загонщика на место Вуда и третьего охотника вместо… хм, я снова забыла его имя. Не важно. И при этом подруга метила на первое место в турнирной таблице, а обойти талантливого Сириуса и везучего Джеймса будет новичкам ой как непросто. Вот и играют Лина с Арти в «хорошего и злого полицейских»: Лина отвешивает игрокам словесных люлей, Арти всех подбадривает. После они меняются местами, чтобы не считали Лину зверем, а Арти добрым и снисходительным папочкой. Пожалуй, такой «шаффл» был самым мудрым их решением. Но порой Лина перегибала палку.

— Эд, мать твою за ногу! А ну, сядь обратно на метлу, возьми биту и пробивай свои тридцать ударов! Иначе я сама возьму биту!

— Да на здоровье, я отдохнуть хочу! — зевнул Эд. Лина соскочила с трибун, оседлала метлу и метнулась к брату.

— Ну, всё как обычно? — услышала я тихий голос. На плечо мне легла тёплая рука. Рядом на скамейку сел Ремус.

— Да, Лина зверствует, Эд ей перечит, остальные в это время переводят дух. Клянусь, когда она охрипнет, а это случится скоро, игроки в кои-то веки вздохнут спокойно.

— Она в своём репертуаре, — улыбнулся Рем. — Нужно было её сделать старостой, а Эда капитаном.

— Тогда у нас был бы диктатор среди старост. Не-е-е, пусть лучше безответственный Эд. Хотя из него получился бы хороший капитан — я помню, как он подбодрил команду пару лет назад, когда Лину сняли с матча.

— Ну… Могли бы Лине вовсе не вверять полномочий…

— Это решал Коннор, а не Хутч или Флитвик, — зевнула я. — Пошли-ка отсюда, мётлы на меня навевают тоску.

— Как ты? — спросил Ремус, когда мы вышли со стадиона.

— Прекрасно, как всегда, — ответила я. — Ты меня каждый раз будешь спрашивать?

— Я просто волнуюсь. Это так плохо?

— Да нет. Но волнуешься-то напрасно. На меня никто не нападает, демон, желающий сжечь мой мозг, за мной, вроде, не гоняется, насморка нет, нервный психоз будет ближе к сдаче С. О.В., так что я в порядке.

— Что вы делали с Эдом в Выручай-Комнате вчера?

— Ты за мной следишь? — мигом ощетинилась я.

— Мы просто сами хотели засесть в Выручай-Комнате, поэкспериментировать. Да вот занято было. Так что вы там делали?

— Я его подтягивала по зельеварению, — буркнула я, пряча подрагивающие руки в карманы.

— Слушай, я понимаю, это не моё дело, но… мне не очень нравится, что ты с ним стала так много общаться…

— Рем, не начинай снова, пожалуйста, — взмолилась я. Руки снова сводило, а это не придавало хорошего настроения.

— Да-да, извини. Просто… Ты постоянно влипаешь с ним в истории.

— Скорее, он со мной. По-крайней мере, ему уже дважды прилетало по моей вине.

— Напомнить, как он тебя чуть не утопил? Или едва не убил бладжером? Или…

— У меня хорошая память, Рем. Слушай, я не беззащитный ребёнок, я могу за себя постоять! Давай мы больше не будем поднимать эту тему!

После случая с хижиной Ремуса действительно было трудно узнать. Он обо мне слишком беспокоился. Даже слишком слишком.

— Извини, Марс, — опустил он голову. — Я просто не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

— Со мной всегда что-то случается. Но я всегда справляюсь, — улыбнулась я. Ну, не могу я на него злиться, когда он выглядит так мило и виновато одновременно. — Просто давай мы не будем поднимать тему моего здоровья, семьи, безопасности, если нет необходимости. Хорошо?

— Ладно.

— Эй, не куксись, — я обняла его за шею, встала на носочки и поцеловала. — Нам не впервой влипать в истории, разве нет? Всё будет хорошо, чтобы ни случилось. Помнишь, что ты мне пообещал?

— Хм… Не сдаваться?

— Не сдаваться, — улыбнулась я. — А поднимешь эту тему ещё раз, я подпалю тебе хвост.

— Что-то не верится, — усмехнулся он и снова меня поцеловал.

— Эй, голубки! На ужин опоздаете! Между прочим, это некрасиво!

— Завидуй молча, Джеймс, — отмахнулась я.

День был чудным. С моей помощью Эд получил своё «П» по зельеварению, так что как педагог я была горда собой; до самого вечера мы с Ремом гуляли по замку, болтая на отвлечённые темы, порой уединяясь в пустых закоулках; у меня выдался свободный вечер в гостиной Рейвенкло, так что я могла просто посидеть с Инсендио на коленях и почитать, пока Лина уговаривала меня сходить на выставку новой метлы «Вспышка-100» в «Трёх Мётлах». Казалось бы, что могло бы мне испортить такой милый вечер?

Новое письмо.

Крохотная записка с надписью «Тик-так, тук-тук, Ищейка рядом, время не ждёт».

На меня словно ведро ледяной воды вылили. В Хогвартсе мне письма не приходили от Ищейки. Это было четвёртое. Я боялась, что пятого я не дождусь.

***

(Месяцем ранее…)

Высокий мужчина вышел из лодки. Под мягкими сапогами зашуршал гравий. Сторож дал сигнал открыть ворота. В сопровождении двух тюремщиков мужчина вошёл на территорию магической тюрьмы Азкабан.

Он шагал по узким тёмным коридорам. Отовсюду слышны были стоны, невнятные бормотания безумцев. Тюремщики отгоняли заключённых, пытающихся цепляться за мантию гостя.

Лестница, коридор, лестница, коридор, поворот, поворот. Он фиксировал в памяти каждую деталь. Ноздри травил смрад сырости и гнили. Вопль, стон, нервный смех, хриплый вздох.

Дементоры пристально следили за ним из-под своих капюшонов. Он не был им интересен — в нём давно не было радости. Многие окружающие поговаривали, что и души в нём нет. Зато ему были крайне интересны дементоры. Возле одного из них он остановился, изучая существо. Цепкий пытливый взгляд бледно-зелёных глаз оценивающе «прощупывал» дементора.

— Не бойтесь, господин, это один из тюремщиков, — зачем-то забормотал сопровождавший его человек. — Он не тронет вас.

— Я и не боюсь, — холодно оборонил мужчина и двинулся дальше.

Поворот, поворот, лестница вверх. Здесь воплей безумцев не было — в камере предварительного заключения сойти с ума люди не успевали. Только из дальней камеры был слышен тихий-тихий смех. Возле неё мужчина и остановился.

— Как он?

— Ну… Видны улучшения… — потирая шею, пробормотал сопровождающий.

— В чём они выражаются?

— Он начал говорить другие слова.

Мужчина прислушался. Из темноты камеры был слышан напев:

— Black in white, red on white! Red in fire, wood in fire! Black and red, red-red blood! Blood on white and blood in fire! Who is mad? I’m mad! Who is dead? They are dead! Хо-хо-хо-о! Белое, чёрное, красное, кровь! Ха-ха! Лес горит! Ха-а!