Я не успела даже толком возгордиться другом — в шею саданула новая вспышка круциатуса. Голова словно взорвалась, я отлетела в сторону, больно врезавшись спиной в столешницу. Ладонью я со всего размаха напоролась на гвоздь, вошедший под кожу на полдюйма. На сей раз я не сдержала крика, но звук собственного голоса придал мне сил, ярости.

Крик сменился тягучим густым смешком. Волна гнева и безумия с головой затопила меня. Оскалившись, я тяжело поднялась на ноги. Мысленно я потянулась к висящему на шее кулону и «зачерпнула» энергии. Воздух задрожал. Кровь струилась по пальцам, ладонь пульсировала болью, которая только раззадоривала меня.

— Круцио, — прохрипела я. Заклинание пролетело мимо, но Розье явно струхнул. — Круцио!

Парень увернулся. На миг заглянув в мои глаза, он побелел, как полотно. Я чувствовала его страх. Не теряя ни секунды, Розье подскочил и бросился бежать, я погналась за ним. В пустом коридоре его настигло одно из моих заклинаний. Слизеринец, словно подброшенный, взлетел в воздух, описав широкую дугу.

Я не помнила себя от объявшего меня азарта, сладкого безумия, я задыхалась от восторга, слыша его крик, чувствуя горячие волны магической энергии. Приблизившись, я заглянула в глаза корчившемуся парню. Мне хотелось сделать ему ещё больнее. За Бетти, за Джину, за Марлин, за Регулуса, за себя, за всех, кого они пытали… отомстить за преступления его старших товарищей. Я хотела вонзить пылающие алым пламенем пальцы в его грудь, чувствовать, как трепещет пока ещё живое сердце… Но мне не хотелось пачкать руки.

— Нравится издеваться над слабыми? — вкрадчиво прошептала я. – Круцио! — Сдерживая крик, Розье изогнулся дугой. — Нравится пытать? Мучить? Круцио! — Я входила во вкус. Его крик был музыкой для моих ушей. — Круцио! Круцио!

Из носа его хлынула кровь. Захлёбываясь ею, он орал, извиваясь и дёргаясь, он плакал, молил о пощаде. Я хотела, чтобы это продолжалось ещё долго, долго, долго…

Внезапно руки скрутила судорога. Вскрикнув, я выронила палочку. Наваждение тут же исчезло. Не было ни гнева, ни ярости… было только отчаяние, страх… Боже… нет…

Я отшатнулась, в ужасе глядя на скулящего Розье. Что я делаю? .. Зачем? Он подонок, но он не заслужил… Боже, боже, боже! Я задыхалась от накатившего на меня ужаса, от осознания того, что я сделала…

«Чем я тогда лучше них? Что я творю, зачем? Нет-нет-нет, так нельзя, нельзя!»

Остатка здравомыслия мне хватило, чтобы направить подрагивающую на кончиках пальцев энергию на отключившегося парня.

«Пусть он всё забудет! Пусть не помнит ничего из того, что только что произошло!»

Хорошо бы и мне забыть…

Но я не успела что-либо сделать ещё — из классной комнаты вышел Джастин. У него была разбита губа, глаз опухал и стремительно синел.

— Я вырубил его, но нужно привести в порядок девочек и позвать кого-нибудь из преподавателей. Марс? Марс, ты меня слышишь? Что случилось?

У меня задрожали колени, вцепившись в стену, я медленно оседала на пол.

«Забыть. Я хочу всё забыть. Я хочу забыть, что я с ним сделала»

— Всё в порядке, — механически ответила я. — Сходи за преподавателями, я приведу девочек в чувство.

— Марс, — обеспокоенное лицо Джастина возникло передо мной. В глазах всё расплывалось, я готова была сама потерять сознание. — Ты ранена? Что произошло?

«Забыть! Хочу забыть!»

Окружающий мир стремительно темнел. Я приложилась затылком к холодной стене и позволила себе закрыть глаза. Как же хорошо…

«Не закрывай глаза!»

Передо мной возникла девочка с канделябром в руке. Впервые из трёх огоньков два были оранжевыми.

«Что будет, когда они все станут оранжевыми?» — подумала я сквозь полудрёму, объявшую сознание.

«Не закрывай глаза!» — властно повторила девочка. Я почувствовала лёгкий толчок, распахнула глаза… И обнаружила, что лежу в собственной кровати, в башне Рейвенкло. На соседней койке дрыхнет Лина, в ногах у неё свернулся Инсендио. Смотрю на часы. Три часа ночи.

Поспешно спускаю ноги с кровати, бросаюсь к подруге, пытаюсь её растолкать.

— Лина! Лина, проснись!

— Марс, отстань!

— Лина, это важно! Скажи, я с Джастином патрулировала коридор на четвёртом этаже? Было нападение слизеринцев на Бетти?! Лина, не спи!

— Что? Нет, конечно, сбрендила? С уходом Макнейра и Эйвери никто ни на кого не нападает. Хотя я не обещаю, потому что прямо сейчас я тебя готова убить, если ты не отстанешь!

Завернувшись в одеяло, подруга отвернулась. Я растерянно хлопала глазами. Как же это…

— Джина, — прошептала я, подкравшись к соседке. — Джин!

— Марс, четвёртый час ночи. В чём дело?

— На тебя когда-нибудь нападали слизеринцы? Розье и… второй, такой белобрысый?

— Что? Нет, конечно. Никто на меня никогда не нападал, — бормотала Джина.

Я опустилась на кровать. В голове было пусто. Как же это… Что же? Не было ничего? Приснилось? Наваждение? Но… всё было таким реальным…

Я посмотрела на свои руки. Левая ладонь… Я напоролась на гвоздь, я помню кровь, помню боль. Но нет, рука цела. Нет ни шрама, ни отметины.

До утра я просидела на кровати, буравя взглядом левую руку. В голове птицей билась мысль: «Что же тогда это было?»

========== Часть 3. (Полёт) ==========

После той ночи я была словно не в себе. Я уже ничему не могла доверять, я боялась снова проснуться посреди ночи в собственной постели и понять, что ничего этого не было. Нет-нет, я рада была понять, что я не причинила вреда Розье, не превратилась в чудовище, но… Чёрт возьми, мне не понятно тогда, что это было! Слишком реалистичный сон? Игра сознания? Перекроенная вселенная? Работа безумца-демиурга? Некто стёр всем память, залечил мою рану и отнёс меня в постельку? Или кто-то играет с моим подсознанием? Или подсознание играет со мной? Выбирайте сами, что вам угодно!

Несколько дней я была погружена в себя, часы утекали сквозь пальцы, не затрагивая моего интереса. Тело и язык были доверены автопилоту, за окружающим миром, в том числе за своими действиями, я наблюдала как бы со стороны, словно из аквариума. Не сказать, что друзья были от такой меня в восторге, но мне необходимо было впасть в эту отрешённость, чтобы не сбрендить окончательно. Мысленно забиться в угол, обнять коленки и перестать думать — вот что мне было необходимо.

Но ребята не были бы собой, если бы не попытались вытащить меня из этой хандры. Радовало то, что опека Рема как-то поутихла при распределении её на каждого члена нашей скромной компании. Или она была настолько в тему, что я перестала принимать её в штыки. Как тогда с розой в больничном крыле…

Кстати, розы тоже были. Одна или две, не помню уже. Как и не помню содержание их записок. Потом ещё Рем притащил за обедом в Большой Зал охапку цветов и торжественно вручил мне. Эд, страдая фигнёй на Истории магии, сложил из бумаги тюльпан и протянул мне в тот миг, когда Бинс проплывал мимо. Лицо Эда в этот миг надо было видеть, в конце-концов, сунуть руку в призрака — не самая лучшая затея. Тут даже я не удержалась от смеха, чего уж там. Позже Джастин доблестно обокрал теплицы, соорудил из нарванных там цветов венок и водрузил мне на голову. Затея опасная, конечно, но с его «П» по Травологии я могла не бояться преждевременного облысения или другой дряни. В общем и целом, цветами меня засыпали все, кому не лень.

Лина старательно меня выгуливала и откармливала шоколадом, не заикалась о мётлах и даже начала прислушиваться к моим советам о её методе тренировок. Так же она начала подсовывать мне различные магловские книги. От поэзии, конечно, пришлось сразу отказаться, как и от половины чисто английской классики, ибо они навевали жуткую тоску даже на жизнерадостную Лину, но кое-что мне пришлось очень даже по вкусу.

Сириус решил подойти к вопросу более радикально: едва ли не каждые две ночи он таскал меня по разным закоулкам Хогвартса, которые я ещё не видела. Пару раз мы с Ремусом забирались на крышу, пока ночи не стали совсем уж холодным. И это я не говорю о ежевечерних посиделках в Выручай-Комнате по поводу и без, всеобщем подтрунивании над Джеймсом и его отношениями с Эванс, которые явно пошли в гору после того, как та в пух и прах разругалась со Снейпом, и над Сириусом, который бросился во все тяжкие и менял девчонок как перчатки.