Я выглянула в гостиную. Там, на диване, вытянувшись во всю длинну, спал Ремус, укрытый халатом. Длинные ноги не вмещались на диване, так что ноги бывшего аврора свешивались с подлокотника. Я усмехнулась, накрыла его одним из пледов и тихонько прокралась на кухню.

Ремус выполз только тогда, когда я выворачивала яичницу со сковороды на тарелку. Одной рукой это делать было неудобно, но вторая рука была занята тем, что не давала упасть пледу, в который я завернулась с головой. Обменявшись парой дежурных шуток, мы с Ремом приступили к завтраку.

Утро обещало быть добрым.

Однако, по всем законам подлости, оно таковым не было.

Комментарий к Часть 66. (Книжный магазинчик)

“And there forever remains the change from G to Em” (c) Nightwish - Song of Myself

========== Часть 67. (Пропажа, похмелье и Пруэтты) ==========

Утро началось с того, что в закрытое окно постучали аж три совы. Первая принесла Рему утренние газеты и почту. Вторая, явно потрёпанная и недовольная, прилетела ко мне. Ощущение, что она летела от Лондона до Оттери-Сент-Кэчпоул, а после вновь до Лондона. Как только она догадалась, где я — неведомо. Письмо, адресованное мне, было из Министерства Магии с печатью Аврората. Третьей птицей, к моему вящему изумлению, оказалась сова Нарциссы. И к её лапке был примотан уже начавший дымиться громовещатель.

Я поспешно отвязала от совы красный конверт и швырнула его на пол с воплем «закрой уши!». В тот же миг зачарованная бумага вспыхнула целой охапкой пёстрых искр и взорвалась. Сквозь треск и звон посуды в комнату ураганом ворвался гневный крик миссис Малфой, начинённый такой отборной бранью, что у всех предков Блэк до седьмого колена свернулись уши в трубочку.

Цитировать письмо не стану на случай, если мой ребёнок когда-нибудь доберётся до дневника. Однако содержание можно свести к паре-тройке предложений. Минувшей ночью мой будущий муж, сотрудник аврората, член Ордена Феникса, бывший Староста Школы Эд Лафнегл, а также трое не менее взрослых талантливых волшебников, членов пресловутого Ордена, бывших, мать его, сотрудников того же аврората Джеймс Поттер, Сириус Блэк и Питер Петтигрю, будучи пьяными вдрабадан, проникли на территорию Малфой-Мэнора. Меньше, чем за три часа эти придурки выкрасили стены всего поместья в розовый цвет, обклеили стразами фасад, закидали шариками с краской все окна, превратили павлинов Нарциссы в пингвинов, а всех окрестных голубей — в мягкие игрушки, которые потом накидали у выхода, притащили в искусственный пруд возле чайной комнаты ошалевшего от такого расклада крокодила, выковыряли из подъездной дорожки чёрную плитку и выложили ею перед выходом из поместья бранные слова, обвиняющие Люциуса в нетрадиционной сексуальной ориентации. Все четверо были пойманы на кухне, когда пытались заколдовать посуду, чтобы та пела «Кармина Бурано». И, чёрт возьми, с некоторыми бокалами они преуспели! К несчастью, выяснилось это только за завтраком. На сладкое они заколдовали стоящий у входа вазон с петуньей, который с первыми лучами солнца пронзительно исполнил арию «Аве Мария».

Нарцисса жаловалась, что павлины восстановлению не подлежат, что Люц поседел и начал заикаться, когда в пять утра посреди ночи он услышал кульминацию хора стаканов, которых забыли расколдовать, что крокодил никуда не хочет уходить и уже успел сожрать всю местную водную фауну.

После у письма словно кончился объём памяти или кузина просто выбилась из сил, так что письмо заткнулось на словах: «Задержало Министерство…». Я застонала и схватилась за голову. Можно было не читать, что там в первом письме, и так понятно, что мне настоятельно рекомендуют забрать брата, жениха и их друзей из места временного заключения.

Ища у Ремуса поддержки, я повернулась к нему. Тот закрыл лицо руками, плечи его мелко тряслись от сдерживаемого хохота.

— Ладно. Смейся, — буркнула я.

Ремус засмеялся в голос. Смеялся он долго, от души, до слёз.

— П-прости, Марс, — икнул он, вытирая слёзы. — Но ведь и в правду смешно до нелепости! Я понимаю, то, что наши друзья сейчас отсыпаются в каком-нибудь, прости меня, обезьяннике, это не очень хорошо. Но представь: открываешь ты утром газету, а там статья о том, что неизвестные вандалы надругались над поместьем Люциуса Малфоя! С интервью Нарциссы, фотографиями крокодила и соц-опросом разумных поющих бокалов о том, насколько плохо им живётся в шкафу. Да и всё настолько в духе Джима и Сириуса, что не может не радовать.

Я не удержалась и рассмеялась. Действительно, невероятно забавно. Славная вышла шалость, что тут сказать? Разве что только то, что им может грозить суд от разъярённого Малфоя, солидный штраф за порчу имущества и прочие-прочие неприятности.

Улыбку как ветром сдуло. Оставив завтрак нетронутым, я сгребла остатки письма, выкинула их в мусор, после чего поспешила переодеться.

Примерно полчаса спустя, взвинченная до невозможности, я влетела в отделение магического правопорядка, где должны были содержать различных хулиганов, вандалов, правонарушителей и прочих имбецилов.

— Вот. Я за этими недоумками, — рявкнула я какому-то пареньку, протягивая письмо.

Молодой аврор поперхнулся кофе, изумлённо посмотрел на меня, на письмо, снова на меня, сложил в уме два и два и выдал:

— Мисс Блэк! Рады видеть!

— Где мой жених и мой брат? — Прорычала я, опираясь руками на стол. Раздражение, клокотавшее в груди всю дорогу, грозилось вылиться на этого бедолагу просто потому что он подвернулся под горячую руку.

— Э-э-э… пройдёмте, мисс… — Он вскочил так, что стул отлетел на пару футов. — Э-э-э, за мной, пожалуйста…

Парень пулей пролетел по коридору вдоль запертых, обитых железом дверей и закрытых решёткой камер. Порой мне вслед доносились выкрики обитателей этих обезьянников, но я старательно их игнорировала, памятуя о том, что весь свой гнев я должна излить только на один квартет.

— Вот, мисс, пришли, — нервно заулыбался паренёк, остановившись возле одной из железных дверей. — Т-только я вынужден буду попросить вас…

— О чём? — Я посмотрела на него. Парнишка чуть побледнел.

— В-ваша палочка, мисс. Вам нельзя заходить в камеру с волшебной палочкой. Такова инструкция.

— Ваша конфискация палочки погоды не сделает, ибо, при большом желании, я могу убить их голыми руками, — изогнула я бровь. Юный аврор посерел. — Да шучу я. Ты новенький?

— Д-день назад перевели из отдела магических происшествий и катастроф.

Я рассеянно кивнула и протянула ему мою палочку. Молодой человек убрал её в специальный чехол и открыл дверь. Из камеры на нас практически выкатилась волна богатырского храпа.

— Ого. Отсюда было не слышно, — поразилась я, заглядывая в тёмную камеру.

— Нам пришлось наложить специальные чары, — пояснил юноша. — Ваш брат, мисс, полночи распевал похабные частушки и поимённо оскорблял членов Визенгамота.

— Вполне в его духе, — пробормотала я. — Можно мне на секундочку мою палочку?

— З-зачем, мисс?

— Хочу поговорить с братом. Я её верну тут же, обещаю. Да, и закройте дверь минут на десять, хорошо?

— Э-э-э?..

Я вздохнула, направила палочку на собственное горло и сказала: «Сонорус». Парень понимающе усмехнулся, забрал палочку и приоткрыл дверь пошире. Я шагнула в сыроватый сумрак камеры, по которому метался почти осязаемый храп. Когда дверь за моей спиной захлопнулась, кто-то что-то неопределённо промычал. Я подошла к одной из лавок и осторожно ощупала голову лежащего. Пальцы коснулись длинного вьющегося тяжёлого локона. Торжествующая злая усмешка исказила моё лицо.

— ДОБРОЕ УТРО! — Гаркнула я на ухо Сириусу.

С криком Джеймс и Сириус подскочили, как ужаленные.

— Марс? Ты, что ли? — Моргая, спросил брат. — Можешь чу-у-уточку потише? У нас просто была та ещё ночь…

— ДА НЕУЖЕЛИ? А ТО Я ДУМАЮ, ПОЧЕМУ ЭТО МНЕ НАРЦИССА ГНЕВНЫЕ ПИСЬМА ПИШЕТ? — Продолжала громыхать я. Блэк и Поттер схватились за головы. — ВЫ ВООБЩЕ СООБРАЖАЕТЕ, ЧТО ВЫ ТВОРИТЕ? ВЫ, НЕДОУМКИ! ЭТО ЖЕ СКАНДАЛ! САМЫЙ НАСТОЯЩИЙ СКАНДАЛ С ВЛИЯТЕЛЬНОЙ АРИСТОКРАТИЧЕСКОЙ СЕМЬЁЙ! ВЫ МОГЛИ ПОЕХАТЬ ЗАДИРАТЬ СНЕЙПА, РАСПИСАТЬ МАГАЗИНЧИК «ЗОНКО», НО НЕ-Е-ЕТ! ВЫ ВЫБРАЛИ МАЛФОЕВ! ГЕНИАЛЬНО! А ОТВЕЧАТЬ КТО БУДЕТ, А?!