— Миссис То… кхем, Блэк, неужели вы не доверяете лекарям нашей больницы? — Я помотала головой. — Хорошо, если вы хотите, мы проведём полное обследование и…
— Хочу! — Горячо заявила я. — Да, хочу! Вы должны быть на сто… нет, на тысячу процентов быть уверены прежде, чем выносить приговор!
— Ох, милочка, — засмеялась медсестра. — Ну что вы? Ребёночек — не приговор, это маленькое чудо.
— Скорее чудо невероятных масштабов, — пробормотала я.
— Доктор придёт к вам сегодня днём, вечером он сообщит результаты, — весело прочирикала женщина, игнорируя моё бормотание.
Она вышла, оставив меня в одиночестве. Я сложила руки на животе, словно надеясь что-то нащупать. Голова всё ещё шла кругом после пережитого, а тут ещё одна весть.
Я так привыкла жить с мыслью, что мне не стать матерью, что осознание данного простого факта стало частью меня. Нерушимая аксиома, краеугольный камень. Я готова была бросаться на любую амбразуру, я могла бы быть отменным аврором или борцом, ведь знала бы, что мне нечего терять. И плевать на пустоту в душе, разворачивающуюся каждый раз, когда я думала об этом.
И вот теперь всё изменится. Да не просто всё, а всё. Меня похищали, убивали, пытали, я была безумной, была слепой, но стать матерью? Самое тяжёлое испытание. И оно будет длиться долго-долго… Здесь нельзя надеяться, что друзья придут и спасут, нельзя надеяться, что всё скоро кончится, нельзя придумать хитроумный план и сбежать. Нет, это другое. Совсем-совсем другое.
С другой стороны, Эд будет счастлив. Я до сих пор вспоминаю тот сон, что мы видели. Сон о детях, о семье… Не чудо ли? И разве то, что я там видела, было мне в тягость? Нет, кажется, я тоже была счастлива. Хотя моя жизнь и превратилась в рутину, зато ничто не угрожало ей.
Но смогу ли я смириться с этим? Находиться на волосок от гибели, постоянно быть в подвешенном состоянии, переживать за свою жизнь и жизнь друзей, искать выход из патовой ситуации — привычное дело, часть меня. Опасность, которая превращается в приключение, трагедия, которая становится страницей в дневнике, разве это не позволяет мне быть самой собой?
Но неужели я не заслужила покой? Неужели я не могу пожить для себя, для Эда? ПОЖИТЬ и не думать о Контрактах и злодеях. Как тогда мы жили с Лафнеглами, когда погибла Лиди. По сути, у меня тогда тоже было два ребёнка, которых нужно было кормить, одевать и иногда воспитывать. Но это длилось лишь неделю, да и полного контроля не требовало… К тому же, покой и безопасность — вещи зыбкие и изменчивые. В конце-концов, всё ещё идёт война с Волдемортом, уже жестокая, полномасштабная, не подпольная. Да и Кьялар с Клариссой вряд ли оставят меня в покое так просто.
Я закусила губу. Кьялар… Что же произошло? Он добился своего? Он поглотил тысячи тысяч душ, убил Серую Леди пером Маат и помог Клариссе обрести силу, запечатав Исиду, но… Насколько мы в опасности? Рем сказал, что за два дня ничего не произошло, но это не значит, что ничего не произойдёт. Если Ищейке удалось стать богом, он не станет торопиться. Зная его, уверена, что он сперва захочет устроить какую-нибудь грандиозную игру. А Кларисса…
К ней вернулась сила. И она больше не мой личный, внутренний демон, она настоящий, материальный представитель Ада на земле. Если она творила те ужасы, не владея магией, то что она сделает, когда силы восстановились? Я боялась представить и надеялась, что ей понадобится время на то, чтобы овладеть силой. Или её разорвёт к чертям собачьим, ведь она понятия не имеет, каково это быть смертным вместилищем живой энергии.
Я потрясла головой. Слишком много информации и слишком много событий за столь кроткий период. Я вздохнула и накрылась одеялом с головой. Как будто это могло решить проблемы. А было бы неплохо…
— Четыреста двадцать девять… Четыреста тридцать… О, мадам! Подскажите, где мисс Блэк держат? — Услышала я развесёлый голос брата за дверью. Либо он орёт во всю глотку, либо в больнице Святого Мунго чертовски хорошая акустика. — Я слышал, что где-то в этом отделении, да в четыреста-какой-то-там палате.
— Мисс Блэк? — Послышался тихий лепет. — Я… мы… в нашем отделении нет никаких Блэков…
— Уверены? Бледная, как смерть, худая, с синими глазами и дурным характером. Волосы ещё чёрные во-о-от такой длины. Поступила два дня назад.
— А, миссис Тоневен?
— А. Точно. Ну, да, она. Где? — Немая сцена. — О, удачно мы. Впер-р-рёд!
Дальше следовал стук в дверь, похожий на барабанную дробь.
— Да ради Морганы, не насилуй дверь и входи! — Крикнула я, перекрывая производимый братом грохот. — Кошмар! А если бы я спала?
— Ремус сказал, что ты проснулась! Поэтому мы здесь! — Радостно сообщил Сириус. В руках он сжимал плюшевого медведя размером с приличную тыкву.
— «Мы» это ты и Мистер Косолапый? — Усмехнулась я.
— Нет, я просто всех опередил и прибежал сюда первым! — Гордо выпятил грудь брат.
— И как же остальные узнают, где ты? Телепатически?
— Не, тут всё проще, — засмеялся Сириус, пересекая комнату. Он усадил медведя мне на колени, а сам достал из кармана небольшой осколок зеркала. — И кстати, Мистер Косолапый — неудачное имя.
— Я импровизировала, — пожала я плечами, тиская игрушку. — Собираешься наводить марафет?
— Шуш! — Махнул рукой Сириус и начал орать на зеркало: — Сохатый! Приём, Сохатый! Цель обнаружена! Сохатый! Эй ты! Я говорю с тобой! Покажи свою физиономию в зеркале!
Я в недоумении косилась на брата. Выглядело это, по меньшей мере, дико. Я уже хотела заметить, что в соседнем отделении неплохо кормят, есть добрые санитары, раскраски и мягкие стены, когда отражение начало меняться, дёргаться, и в зеркале Сириуса появилось лицо Джеймса.
— Я прекрасно тебя слышу, Бродяга, — раздался его голос.
— Его вся больница прекрасно слышат! На нас смотрят, как на дебилов! — Послышался приглушённый голос Эда.
— Четыреста тридцать вторая палата! Ждём вас!
Сириус убрал зеркало и поднял на меня глаза.
— Ты как? Ремус и Лили всё рассказали нам. Неужели всё настолько жутко?
— Настолько же жутко, насколько феерично, — вздохнула я. — Незабываемо и ужасно. А главное, я ничего не могла сделать. Мы были обездвижены, а я… кажется, мы с Клариссой разделили одну боль, которая обеих едва не убила.
Брат подался вперёд и обнял меня. Сказать, что я была удивлена — ничего не сказать. Однако объятья Сириуса подействовали на меня, как чашка кофе. Я, наконец, почувствовала уют, тепло и безопасность. Как будто десятитонная плита рухнула с плеч.
— В следующий раз не смей умирать, ладно? — Серьёзно сказал он. — Пока что мы — единственное что есть друг у друга. Не считая Меды, мы — единственные Блэки, кто ещё не утратил рассудок. Нам нужно держаться вместе и как можно более живыми.
— Только если ты пообещаешь то же самое, — усмехнулась я.
Раздался деликатный стук в дверь. В палату заглянул Джеймс, потом его лохматая голова исчезла, прозвучало короткое «здесь» и в палату вошли остальные. Не считая Ремуса, здесь были почти все: Эд, Лили, Алиса, Марлин, все Мародёры и даже чета Уизли. В палате стало как-то тесновато.
— Ого, какая компания, даже неожиданно, — ошарашенно пробормотала я.
— Ну, дорогая, мы все за тебя переживали, — всплеснула руками Молли, принимая от Сириуса эстафету объятий. От неё пахло выпечкой. — Мы просто не могли не прийти.
— Тем более после того, что случилось, — подала голос Лили.
— Как вы? — Спросила я её. — Только я в столь плачевном состоянии?
— Ну, я была изрядно напугана, залита кровью Йоре, но вполне цела, — пожала плечами девушка. Она держала в руке игрушечного лисёнка.
На колени и прикроватную тумбочку посыпались гостинцы. От игрушек и сладостей до выпечки и связанного Молли свитера. Тронутая их заботой, я не сдержала слёз.
— Марс, что ты? — Ласково спросил Эд, усаживаясь на мою кровать.
— Просто… Просто рада вас видеть, — честно сказала я, шмыгнув носом. — Правда, очень рада. А где Рем?
