большим.

Через окно в комнату Тима проникал лунный свет, позволяя Бену видеть то

малое, что изменилось. Он проигнорировал фигуру на кровати и вместо этого подошѐл

к окну. Бен поднял взгляд на луну и молча помолился ей, чтобы быть достаточно

сильным, прежде чем посмотрел на пустой задний двор, где всѐ и развалилось на

части. Бен слушал дыхание Тима, пока больше не смог сдерживаться и подошѐл к

нему, присев на уголок постели.

Он изучал изгиб плеча Тима, взглядом следуя вниз по смуглой руке, крепко

прижатой к белой простыне. Сердце Бена кольнула боль. Он не хотел ничего больше,

чем протянуть руку и коснуться его кожи, проскользнуть под одеяло и обвить его

руками. Они бы лежали вместе целую вечность, позволяя миру вокруг них обратиться

в прах, чтобы больше ничего и никогда не могло встать на их пути снова.

Бен встал, и Тим начал крутиться во сне, перевернувшись на спину. Его лицо

было скрыто тенью, но Бен видел достаточно, чтобы это вызывало у него желание

разрыдаться. Он был таким красивым, таким прекрасным. Внутри и снаружи. Бен

наклонился, приближая свои губы к губам Тима, но не целуя его.

После этого Бен отстранился. Уходя, он повесил ключ, который подарил ему

Тим, на дверную ручку. Он последний раз взглянул на кровать, закрывая дверь, и

увидел свет, отражающийся в открытых глазах Тима. Бен не запнулся и не задержался.

Луна выполнила его просьбу. Он был сильным, когда закрывал дверь и выходил в

тѐмную, одинокую ночь.

Часть вторая

Чикаго, 1999 год

Глава 16

Снег. Ледяной, колющий глаза, вызывающий онемение пальцев снег. Хотел ли

он когда-нибудь такой погоды в Техасе? Нижние пять дюймов джинсов Бена были

пропитаны влагой, пока он топал через отвратительную субстанцию. Телевизор дал

ему ложное представление о снеге. Конечно, было красиво, когда снег только начал

падать, побелевшие холмы вызывали тѐплые рождественские мысли, но это было

только начало. Первый гармоничный период. Скверному дорожному движению

Чикаго не понадобилось много времени, чтобы превратить всѐ это в уродливую серую

слякоть.

96

Что-то похожее на лето. Джей Белл

Тѐплое свечение в окне кофейни манило, обещая тепло и сухость. Бен так и не

полюбил кофе, но там определѐнно будет что-нибудь другое, что он сможет выпить.

Одна из этих странных итальянских содовых, где можно выбрать вкус, или, может

быть, горячее какао. Он на мгновение остановился на тротуаре, прежде чем заставить

себя направиться к своей квартире. У него было свидание с Мейсоном.

Конечно, это Мейсон был виноват, что он опаздывал. Рождественский шоппинг в

последнюю минуту и со скудным бюджетом занял большую часть дня. Даже

переживать об опоздании было глупо. Мейсон страдал синдромом хронических

опозданий, всегда приходя позже на час, если не больше. Это послужило

вдохновением для покупки карманных часов. Три года назад эта схема поставила маму

Бена в тяжѐлое положение, но ему идея казалась очаровательной. Часы были из

чистого серебра, соответствовали его собственному вкусу, и на них не было

гравировки. Даже в канун Рождества, Бен знал, что есть хороший шанс, что они с

Мейсоном больше не будут встречаться.

За двадцать дней, которые они провели вместе, Мейсон прогорел на трѐх разных

работах. Когда Бен впервые его встретил, Мейсон был никудышным барменом в

"Мертилс", захолустном лесбийском баре. Бен сразу же влюбился в его образ плохого

парня. Крашенные волосы, пирсинг и плохо понимаемые татуировки заметно

контрастировали

с

опрятными

симпатичными

мальчиками

и

тонкими

художественными натурами кампуса. У большинства студентов был как минимум

один из этих бунтарских элементов, но в Мейсоне было что-то действительно дрянное.

Работа в баре резко закончилась из-за сплетен о пропаже денег из кассы. Затем

появилась строительная работа в аутлете, для чего мышцы Мейсона могли и

подходить, но это продлилось всего два дня. Бен не был до конца уверен, что

произошло, хотя подозревал, что на пути встал марафон чрезмерного употребления

наркотиков. Сейчас Мейсон работал продавцом в музыкальном магазине. По крайней

мере, так было пару дней назад, когда Бен видел парня в последний раз.

С молитвой благодарности любому Богу, который его слышал, Бен поспешил в

минимальное количество тепла, предлагаемое его многоквартирным домом.

"Квартира" было смехотворным понятием, так как крошечные жилые помещения едва

подходили под определение общежития, и владелец трущоб это знал. Не считая

нескольких пенсионеров и чудаков, все десять этажей здания занимали студенты,

которые не хотели жить в кампусе. В то время эта идея казалась такой взрослой, но

реальность была далека от очарования.

Бен прикусил кончики своих облачѐнных в перчатки пальцев и высвободил руку.

Онемевшими пальцами он с трудом нашѐл ключи и открыл дверь в квартиру. Когда

молодой человек зашѐл, его поприветствовал запах сигаретного дыма. Здесь был

Мейсон. Бен позвал его, озадаченный темнотой в помещении. Мейсон спал?

Бен прошѐл в гостиную, которая едва была достаточно большой, чтобы вместить

диван, и включил свет. После двухсекундной задержки свет загорелся, демонстрируя

пустое место в углу. Через мгновение Бен понял, что пропал двадцатидвухдюймовый

телевизор. По его спине пробежал озноб. Его ограбили! Это была не пугающая мысль.

Пугало то, что грабитель всѐ ещѐ мог рыскать в квартире.

Затем Бен пошѐл на кухню, размером с шкаф, чтобы взять самый большой и

единственный острый нож, который у него был. Держа его как детектор воров, парень

прошѐлся по всем комнатам. Учитывая размеры квартиры, на это потребовалось не

много времени. Кто бы там ни был, он уже ушѐл, но забрал телевизор и магнитофон

Бена. Упаковка из шести банок пива, купить которую ещѐ днѐм Бен умолял друга,

тоже пропала из холодильника.

97

Что-то похожее на лето. Джей Белл

Бену не нужно было играть в Шерлока Холмса и исследовать единственный

окурок в пепельнице, но он всѐ равно это сделал. Знакомая марка подчѐркивала имя

Мейсона три раза, что казалось излишеством, так как оно уже выделялось и

сопровождалось рядом восклицательных знаков.

"Ох, ну и ладно, — размышлял Бен, — одним подарком для упаковки меньше".

Он упал на диван, слишком подавленный, чтобы снимать зимнюю куртку.

Худшая часть ещѐ была впереди. Бен мог пережить потерю своего поганого

телевизора и побитого магнитофона, но одиночество на праздники оставит его

развлекать старых призраков, о которых он предпочѐл бы забыть. Но оставалось ещѐ

несколько дней. Может быть, этого времени будет достаточно, чтобы влюбиться в

кого-нибудь нового.

Бен, наконец, посмотрел на моргающий красный огонѐк, требующий его

внимания. По крайней мере, Мейсон не украл автоответчик. Чѐрт, может быть, он

позвонил и оставил пьяное извинение. Бен не удивился бы. Молодой человек встал и

нажал на кнопку автоответчика, который пикнул в знак протеста, прежде чем

проиграть своѐ сообщение.

— Бен? — прозвучал напряжѐнный голос. — Это я.

Эллисон? Еѐ голос был настолько другим, что он едва мог быть уверен, что это

она. Что-то было не так.

— Мой отец. Он... — слышались рыдания, сквозь которые звучали слова,

похожие на фразу "сердечный приступ". — Пожалуйста, перезвони мне. Я люблю