Тем временем, пожарники уже поднялись по лестнице и приближались ко мне, с яростью потрясая пожарными топорами. Расстреляв в упор двоих, я услыхал сухой щелчок – патроны кончились совсем не вовремя. Я увернулся от бокового удара топором. Раздался короткий звон: топор пожарного застрял в колонне. Тем временем второй пожарный бросился на меня. Я успел подставить автомат под его топор, но враг оказался намного крепче, и я выронил ППШ. Карабин был тут же, за спиной, но чтобы достать его, требовалось время. Тем временем пожарники наседали. Передо мной уже было двое. Увернувшись от очередного удара, я бросился назад. На ходу стащил со спины СКС, и тут же получил мощный толчок топором в спину. Уже в падении перевернулся на спину, свалилсяи выстрелил в нависавшего надо мной пожарника. Безумец выронил топор, схватившись за простреленную руку, а я, не думая, открыл огонь по неприятелю. Задержки патронов в карабине не наблюдалось: он послушно выдал 6 патронов без осечек, уложив наповал двоих врагов. Третий поспел очень скоро, но я уже был на ногах и был готов его встретить. Громкий выстрел прозвучал как-то слишком оглушающе, оставив в сером и безжизненном черепе пожарника аккуратное пулевое отверстие в центре лба.

Вытерев пот с собственного лба, я вытащил магазин, достал из кармана запасные патроны, снарядил карабин свежими зарядами и, закончив, вернул магазин на место. Больше пожарников в зоневидимости я не наблюдал. Тут я услышал какой-то стук, доносившийся из противоположного выхода к баллюстраде. Вскинув СКС, я прошёл туда. В коридоре была одна единственная дверь, и она была заперта. Внезапно с той стороны двери кто-то постучал, а затем послышался глухой голос:

- Эй, там есть кто живой?

Я изумлённо ринулся к двери. Подёргав ручку, я понял, что она заперта. С другой стороны раздался возглас:

- Эй, кто там? Мне нужна помощь.

Я обрадовался. Здесь всё-таки был ещё кто-то живой и нормальный. И в данный момент, он нуждался в моей помощи.

Я постучал в ответ и произнёс:

- Ты что там делаешь?

Голос в один момент и обрадовалсяи опечалился:

- Я оказался закрыт на лестнице, ведущей на крышу. Хорошо, что вы здесь. Я думал, что я здесь один, среди этих чудовищ.

Голос человека за дверью был мужским, но каким-то слишком высоким.

- Подросток? Нет, маловероятно. Да и что мальчику делать в таком мест?

- Ты знаешь, где ключ от чердака? – прервал я его разглагольствования.

Голос за дверью думал с минуту, а потом выдал:

- Был у вахтёра, а ещё у товарища Мазина, нашего администратора.

- И где мне теперь его искать?

- Не знаю, может, он был на сцене.

Я задумался. Стоит ли идти на сцену, откуда играла безумная симфония? Это было рискованным делом, но, с другой стороны, если подумать, я рисковал своей жизнью за последние трое суток регулярно. Тем более, я хотел бы снова увидеть нормальное человеческое лицо и спутника в моём рискованном задании. Пусть он и подросток и ещё не умеет стрелять, но я его научу и покажу. В крайнем случае, буду защищать, а компания с нормальным человеком уже само по себе является поводом для защиты.

- Подожди здесь немного, - пообещал я, - Я скоро вернусь и выпущу тебя!

- Только поскорее, ладно? – донёсся в ответ голос за дверью.

Вернувшисьна балкон, я поднял ППШ с пола, отсоединил диск, проверив боезапас. Патронов оказалось негусто, поэтому снял с плеч вещмешок, достал новый диск, присоединил его к автомату и оттянул затвор.

- Дело за малым, теперь осталось зайти на сцену.

Напротив запертой двери на крышу была ещё одна круговая лестница. Я держал наготове автомат, а карабин повесил за спину. Внизу располагался ещё один коридор, а в нём – две двери. Дверь с витриной и позолоченной широкой ручкой прямо вела, судя по всему, в вестибюль. Отворив дверь справа, я очутился ещё в одном узком коридоре. Судя по всему, это были помещения для актёров. Зайдя в одну из дверей, я обнаружил, что это гримёрка для актёров. Большое зеркало в стене напротив отразило мой безумный профиль: небритый, с перебинтованной головой и рукой, с автоматом наперевес, в оборванной и грязной форме.

- Да уж, после скитаний по катакомбам и подвалам мою форму придётся приводить в порядок очень долго.

В гримёрке не было ничего интересного: пара плакатов с прошедших спектаклей, распахнутый настежь шкаф со сценическими костюмами, разбросанные и завявшие букеты цветов. На одной из столиков перед небольшой ширмой я нашёл короткую записку:

«Мазин опять на сцене устроил разнос, почему ты, Игорь, не пришёл на очередную репетицию? Я понимаю, ты нашёл даму сердца, но всё же.… Имей совесть!»

Скомкав записку и бросив её на столик, я перехватил поудобнее автомат и вышел из гримёрки. Последние двойные двери направо вели в помещение за сценой. Звук симфонического оркестра стал просто невыносим. В голове началась ужасная вибрация, такая, что я едва не потерял сознание, упав на колени. В голове прошелестел тихий голос:

- Володя, ты убийца! Ты думаешь, что сможешь что-то изменить?

Вдруг внезапно, оркестр перестал играть, и я очнулся. Я поднялся на ноги, оглядываясь вокруг. Никого рядом не было.

- Кто тогда мне это сказал?

Пришло странное чувство того, что за мной кто-то наблюдает. Я встал и направился вдоль каких-то разваленных декораций. Впереди был помост с тремя ступеньками наверх. Я услышал чей-то громкий сдавленный голос, доносившийся со сцены:

- После Великой Октябрьской Революции мы очистили нашу Родину от таких ублюдков и империалистов, как вы. Колчаковцы, деникинцы, чехи – все вы мечтаете уничтожить нас, и жить за счёт бедного крестьянства.

Я выглянул из-за огромной занавески на сцену. Спиной ко мне стояли четыре красноармейца с винтовками наперевес. Слева от них стоял столб, на котором висел человекв белом парадном мундире. Полный мужчина средних лет с повязкой на глазах. Он явно пытался вырваться, но верёвки, стягивающие его вокруг столба, держали его крепко.

- Что они собираются с ним делать?

Тем временем, хриплый голос продолжал:

- Вы полагаетесь на буржуев-бизнесменов из США или этим империалистам из Франции и Англии. Не думаете ли вы, что они спасут ваше положение на фронте?

В ответ связанный лишь прокричал:

- Ненатурально, товарищи, не верю! Нет реализма, прибавить грубости в тоне! И где опять этот Матвеев?

- Ваше последнее слово, генерал, - пробасил неизвестный и тут же раздался жуткий треск помех.

- Это запись! Они используют в своём спектакле репродуктор. Что за чертовщина?

- Давайте к сцене расстрела, - крикнул связанный.

Я схватился за автомат, прицелился в ближайшего красноармейца. Я понимал, что сейчас будет, но мешкал с выстрелом.

- Во- первых, я не смогу справится с ними с четырьмя сразу. Во-вторых, этот связанный может оказаться таким же безумцем, как и они.

Но тут я увидел, как на груди связанного висел какой-то мелкий но длинный предмет. Ключ! Наверняка, от двери, ведущей на крышу. Тем временем из репродуктора послышался вопль:

- Взбесившихся собак я требую расстрелять!!!!

Красноармейцы вскинули к плечу свои винтовки и дали залп по расстрельному столбу. Мужчина обмяк и повис на верёвках. В этот момент я выскочил на сцену и открыл длинную очередь навстречу противнику. Крайний левый красноармеец каким-то образом устоял, получив порцию пуль в бок. Слегка пригнувшись, он выставил вперёд свою «трёхлинейку». Теперь уж мой левый бок пронзила тупая боль, и я, выронив автомат, упал на пол. Красноармеец взмахнул винтовкой, намереваясь добить меня штыком, но я одним резким движением выхватил из-за пояса пистолет. ТТ выпустил две пули, которые вошли в череп моего противника. Перекатившись, я услышал выстрел, но вовремя приподнявшись и, вытащив из-за спины карабин, прицелился. Единственный оставшийся в живых красноармеец передернул затвор «трёхлинейки» и уже прицеливался. Мой выстрел оказался первым:пуля вошла в грудь красноармейцу, и он не смог ответить мне выстрелом. Вторая пуля уложила противника наповал и он медленно рухнул на сцену, показывая поистине театральную смерть.