Ньют поигрывал пустой бутылкой, стукая ее о железную полку стеллажа и прислушиваясь к возникающему звуку. Когда Томас договорил, он бросил свое поистине интересное занятие и выжидающе замер. Томас ловко подкинул свою бутылку в воздух, поймал, чуть было не уронив, и направился к выходу, извлекая из кармана связку ключей. Пока он возился с замком, Ньют вальяжно расхаживал меж низких стеллажей (его макушка виднелась над книгами и без прилагающегося к ней лица больше походила на оказавшийся совершенно не к месту маленький соломенный шалашик, который к тому же двигался сам собой) и читал названия книг. Найдя что-то интересное, он обязательно трогал корешок пальцем, проводил им по надписи, словно отмечая на обложке свое присутствие, и шел дальше. Его маленький ритуал повторился несколько раз и остановился лишь когда стеллажи и приковывающие взгляд книги кончились. Томас демонстративно кашлянул, кивая на дверь.
— Кто такой, собственно, Галли? — зажав сигарету губами, Ньют поднес к ней зажигалку, дождался вспыхнувшего на кончике огонька и затянулся.
— Один засранец из вот этой дыры, — Томас указал пальцем на уже закрывшееся кафе с малообещающим названием «Булочки Стива». — Мы учились вместе в старшей школе, и я всегда его в чем-то превосходил. Не то чтобы я намеренно хотел соперничества, — его, скорее всего, больше желал Галли — но так получалось, что я находил более оплачиваемую работу, лучше знал его любимые предметы и легче сходился с людьми. Он до сих пор не может мне этого простить. Шпионит и докладывает о любой мелочи боссу: надеется, что меня выпрут с работы, я останусь ни с чем и сдохну в коробочке у него под крыльцом.
Ньют совсем тихо засмеялся, то поднося к губам сигарету, то убирая ее и выпуская похожие на выхлопы старых паровозов дымные столбики. Они медленно шли по проспекту, пропуская прохожих и просачиваясь вдоль грязных стен, местами изрисованных кривобокими граффити, ничем не напоминающими те шедевры, что защищаются от обидного звания «вандализм» в интернете. Отныне Ньют говорил мало, ограничиваясь лишь комментариями и короткими вопросами. Левую руку он вынул из кармана лишь единожды, чтобы глянуть на экран потрепанного телефона с паутинкой трещинок в углу. К концу пути (они условились дойти вместе до перекрестка и там же разойтись. Томас — до в кои-то веки занятого места на бесплатной парковке неподалеку, Ньют — до ближайшей автобусной остановки) Томас был практически уверен, что именно на ней написана дата.
На оговоренном перекрестке, где шумным и потным сборищем топтались под светофором люди, Томас снова попытался пожать Ньюту руку, но тот отвернулся, делая вид, что разглядывает рекламный плакат на здании через дорогу. Руки его демонстративно спрятались в карманы, и по дрожащей материей видно было, что блондин нервно поигрывает под ней пальцами, явно чувствуя себя неудобно за свою скрытность. Поднятой рукой Томас живо обхватил все еще теплую от солнца сталь ножки фонаря, словно изначально намеревался это сделать, и попытался отколупать высохшую серую краску ногтем. Он испытывал странное чувство дежавю: точно так же неделю назад они прощались на улице, не зная, что еще сказать друг другу и ища подходящий повод слинять побыстрее.
В этот раз повод предоставился практически сразу: на светофоре высветился шагающий зеленый человечек и начался обратный отсчет.
— Ну, бывай! — Ньют подбежал, вскинув ладонь в прощальном жесте, к толпе, которая как по команде засеменила на другую сторону улицы. — Увидимся как-нибудь!
Томас махнул ему тоже и двинулся дальше, успешно избежав столкновения с внезапно возникшей перед носом стойкой для велосипедов. Подошвы шаркали по асфальту, и от издаваемых звуков по коже сновали мурашки. Кто-то обгонял его, слишком медленного и слегка заторможенного, провожал подозрительном взглядом и мгновенно стирал из памяти, как и множество других лиц. Пара человек умудрилась чиркнуть Томасу по правой руке, и было в этом жесте нечто расстроенное, разочарованное, и знакомое брюнету потому, что он сам находился в таких же отчаянных поисках.
Мысли о том, что Ньют был действительно его, Томаса, соулмейтом, прочно укоренились в закоулках подсознания, периодически подпитываемые особым внутренним чутьем. Но брюнету хватало ума, чтобы не доверять ему целиком и полностью, а в итоге понять, что если Ньют и впрямь тот, кем кажется, то расположить его к себе будет довольно непросто.
========== Глава 4. О том, почему можно отдавать свою машину бывшим байкерам ==========
Обеденный перерыв напоминал снятие блокады в крупном городе, откуда толпами валили изголодавшиеся озлобленные жители. Они забирались в автомобили, опускали до предела окна или включали кондиционеры, прилагая все возможные усилия для борьбы с изнуряющей и иссушивающей все тело жарой, и мчались в ближайшие кафе, рестораны быстрого питания или домой, если фортуна улыбалась во все тридцать два. На парковках ни сантиметр асфальта не проглядывал меж машинами. Удивительно, как они вообще умудрялись не задевать друг друга и не соприкасаться боковыми зеркалами. Перекличка сигналов авто напоминала сирену после атомного взрыва, а эпицентр самого атомного взрыва находился прямо здесь, посреди чахнущих от солнца улиц.
Томас, пожертвовавший обедом ради замены моторного масла, расправлялся с последними каплями остывшего кофе из уличного автомата и рогаликом, купленным в пресловутых «Булочках Стива». Начинку в него, кажется, вводили на четверть заполненным шприцом, потому что от выпечки почти ничего не осталось, а до сгущенки парень так и не добрался. Желание развернуться и заявиться в кафе с претензиями удалось кое-как перебороть, и Томасу оставалось только ждать, пока пробка сдвинется на очередные пару сантиметров. Он редко покидал магазин в обеденное время — не нужно было блистать навыками дедукции, чтобы понимать, чем это чревато, — но поскольку большая часть автомастерских закрывалась на час раньше книжного, приходилось изворачиваться. И ощущать, что постепенно превращаешься в чернослив в салоне собственной машины.
Автомобильная очередь поползла вперед. Томас зажал губами рогалик, изнутри которого на язык вытекло несколько капель сгущенки и, чудом удерживая стаканчик кончиками пальцев у руля, надавил на педаль газа. Он не остановился через секунду, как-то происходило ранее, а неостановимо двигался дальше, пусть и не быстрее прогулочного шага. Оставалось только повернуть направо на следующем перекрестке, нагло высунув капот на вторую полосу, где никто никогда не хотел уступать, и проехать еще метров триста. Дальше — полчаса ожидания и бесцельного собирания пыли обувью и обратный путь, который наверняка затянется еще на добрых полчаса. Хозяину книжного это не понравится: он обязательно изнасилует Томасу уши непрекращающимися нотациями и пригрозит вычесть из оклада оплату за опоздание, но в итоге не сделает, как обычно, ничего.
Жара, не желающая ослабевать и покидать салон даже при включенном кондиционере, отчаянно плавила темную крышу, приборную панель и сидения, обжигала кожу, как раскаленный уголь, и вызывала навязчивое желание снести ограждение на ближайшем мосту и слететь вместе с автомобилем в реку. Томас неустанно вертел затекшей и липкой от пота шеей, боясь пропустить нужное здание, красной каплей обозначенное на экране телефона. Спутник твердил, что ехать оставалось не больше метров десяти, и Томас однозначно проехал бы мимо, если бы краем глаза не углядел выцветшую вывеску с нечитаемым названием (о том, что перед ним оказалась именно автомастерская, можно было судить по нарисованным на той же вывеске шинам и улыбающемуся автомобильчику, явно сползшему со страниц детской раскраски).
Непримечательный узкий въезд оканчивался гаражом, казалось бы, уходящим нескончаемым туннелем без выхода куда-то вперед. Железные двери, по размеру и массивности способные потягаться только с амбарными, были увешаны инструментами, шлангами, запчастями типа крыльев, бамперов и каких-то деталей из-под капота. Они были широко распахнуты и придерживались вбитыми глубоко в землю железными трубками, на которые кто-то навешал несколько слоев испачканных маслом, пылью и чем-то подобным тряпок. Томас выполз из машины, запоздало заталкивая остатки рогалика в рот и вжимая ладонь в кнопку сигнала на руле, и с прищуром огляделся. Общий вид местечка оставлял, конечно, желать лучшего, и парень отныне побаивался, что вместо масла здесь зальют кофе или кока-колу.
