Томас и Ньют больше не разговаривали: никто из них так и не нашел подходящую тему для диалога. Брюнет так и не нашел в себе силы спросить об интересовавших его вещах, и настырно перебирал в памяти лица людей, которые под конец смешались друг с другом, создавая еще большую белиберду. Перед финальным поворотом к книжному они остановились у магазина с алкоголем, где Ньют купил коньяк, от цены которого на голове явно поседели несколько прядей. Блондин отпустил нелестный комментарий в сторону Джошуа и его запросов, но Томас только плечами пожал и заверил парня, что лучше напиться одной бутылкой чего-то хорошего, чем закинуться десятью с жидким дерьмом внутри.
Джошуа ждал их снаружи, держа в руках две достаточно тонкие книги — не больше ста пятидесяти страниц каждая — и попивая кофе из картонного стаканчика. Нельзя было сказать, чему он обрадовался больше: наконец-то появившимся покупателям или коньяку. Ньюта он по-дружески хлопнул по плечу, словно знал его десяток лет, пожелал не сточить зубы о гранит науки, а с Томасом завязал совершенно непринужденный разговор. Предлагал присоединиться к распитию коньяка, но Томас вежливо отказался, объясняясь тем, что завтра рабочий день никто не отменял, а проблеваться на чьи-нибудь ноги ему не особо хочется. Ньют тоже воспротивился, хотя и признался, что не против был бы попробовать плещущиеся в темной жидкости пятьдесят долларов, и Джошуа, наверняка заранее уверенный, что компанию ему никто не составит, даже не попытался скрыть своей радости.
Джошуа распрощался, и вскоре его всегда держащаяся прямо спина скрылась за поворотом. Томас и Ньют стояли на тротуаре, не зная, что сказать друг другу, и каждый чувствовал себя школьником на свидании.
— Спасибо, что помог. Очень мило с твоей стороны, — казалось, Ньюту с трудом давалось произношение этих слов. — Но обратно поеду на такси. Денег мне хватит.
Томас испытал сразу два противоречивых чувства: облегчение, потому что еще двадцать минут напряженной тишины он бы не выдержал, и жалкое подобие обиды (мысли о том, что он попросту произвел на блондина не слишком хорошее впечатление, не давали покоя). Он хотел пожать Ньюту руку и даже вытянул ладонь, но блондин не вовремя стянул с плеч рюкзак и бросил туда книги, избегая рукопожатия. Томас так и не смог догадаться, сделал ли блондин это нарочно или совершенно непреднамеренно. Он некоторое время гонял ступней маленький камешек и резко откинул в его сторону, когда тот закатился под не защищенную шлепанцами пятку, но потом все-таки осмелился спросить:
— Может, зайдешь как-нибудь после зачета? Расскажешь, как все прошло?
Ньют посмотрел на него растерянно и непонимающе, будто Томас ляпнул что-то совершенно невпопад. Под сомкнутыми губами было заметно, как парень провел языком по верхним зубам, словно это могло как-либо помочь ему с ответом.
— Наверное, — одно короткое слово на оба вопроса, — мне пора. Приятно было познакомиться.
Непривычная отчужденность блондина хлопнула Томасу по лицу. Он промялил что-то на прощание, даже попытался поднять руку и махнуть, но, казалось, ни сил, ни особого желания не было. Блондин подошел к автомобилю с желтой шашкой на крыше, быстро и неразборчиво сказал что-то водителю, легко приземлился на пассажирское сидение, и умчался в город. Томас остался на тротуаре. Может, он выглядел крайне глупо со своим минутным замешательством, но поток абсолютно не соответствующих друг другу эмоций настолько поглотил его, что перебороть его казалось непосильной задачей.
В памяти Томаса осталась заметная хромота блондина, капюшон, торчащий, как шапка у гномов из мультика, ярко-синий рюкзак и непонятного оттенка кофта с широкими рукавами. Он усиленно пытался вспомнить, где мог раньше видеть Ньюта.
Осенило его лишь на пути домой, когда очередной светофор вынудил водителей нажать на тормоза, а Томасу предоставил лишние секунды на поглощение булочки и холодного чая в бутылке.
Ньют — тот самый парень, который вчера, в «День Икс», терся у полок с технической литературой. Образ блондина настолько точно совпал с быстро исчезнувшей фигурой вчерашнего покупателя, что Томасу захотелось взвизгнуть от радости. Конечно, это ни о чем важном не говорило, но ему был свойственен особый тип надежды: тот, который заставляет цепляться за любую оптимистичную мысль и не разрешает отпускать ее до тех пор, пока та не разобьется вдребезги о суровую реальность. Ньют пришел не в какой-либо другой день, а вчера, и именно вчера дата на руке Томаса изменилась. Он мог оказаться лишь одним из покупателей, а не тем, кто уготован Томасу судьбой, но проверить это сейчас хотелось больше, чем когда-либо.
Томас искренне верил, что в такие моменты случайности редко оказываются случайными.
========== Глава 3. О том, почему можно не верить в то, во что верят все ==========
— Думаешь, он и впрямь твой соулмейт? — Минхо смотрел на серую ленту дороги потерявшими цвет от усталости глазницами. Всякий раз, когда мимо проезжал автомобиль, он моргал, словно возвращая исчезнувшую на мгновение зрячесть, и провожал движущийся прямоугольник мечтательным взглядом. Он докурил уже четвертую сигарету подряд, смял ее в странную загогулину и оставил затухать в покрытой копотью от сажи пепельнице-банке, от которой до сих пор несло морепродуктами в масле. Свое пропитанное дымом дыхание он пытался освежить жвачкой с ментолом, отвратительной на запах и на вкус наверняка тоже, пытаясь при этом выдуть из нее пузыри.
— Только догадываюсь, — совсем тихо, будто боясь, что разговор кто-то подслушивает, пробубнил Томас. Он снова очертил подушечкой пальца четыре цифры, обозначавшие год, на предплечье: это на удивление успокаивало и укрепляло теплившуюся в сердце надежду. — Не сказать что я особо расстроюсь, если это не он, но попробовать можно.
— Главное не перестарайся, — Минхо сплюнул на тротуар, чудом оставив жвачку на языке. — Потому что чует мое сердце, что ты его напугаешь до усрачки своими пробами.
Томас в ответ только толкнул азиата в плечо.
В последнее время Минхо приходил часто: заглядывал во время ланча и на выходных, отправлял странные смс будучи в пьяном состоянии, иногда звонил, приглашал посмотреть бокс или какое-нибудь каратэ. Он мало распространялся о Терезе, потому что не находил отношения той вещью, о которой можно говорить со всеми подряд. Даже если они с Томасом довольно быстро сдружились, Минхо не считал его достаточно близким для подобных разговоров. Но то, что с Терезой ему было хорошо, хоть они и не состояли в отношениях на данный момент, а лишь привыкали друг к другу, даже не требовало доказательств.
У парня были какие-то проблемы на работе, он еще не до конца понимал, как нужно себя вести с девушкой, любимые спортсмены последнее время слишком часто лажали и проигрывали, а Томас всегда находился на расстоянии телефонного звонка. Может, он и не умел мастерски поддержать или ободрить, но не прочь был хотя бы выслушать, и Минхо ценил это. Однако когда Томас рассказал ему о парне в толстовке, который по догадкам мог оказаться его соулмейтом, Минхо только хмыкнул. Стоило Томасу рассказать, что он по своей воле прокатил незнакомца из одного конца города в другой ради пары книжек, азиат и вовсе назвал его полудурком, на что Томас постарался не обидеться.
— Я предложил ему прийти после зачета. Он вроде как согласился, — Томас произнес это совсем неуверенно: он не мог сказать, действительно ли блондин согласился проведать его.
— Магазин закрывается через пятнадцать минут, — в голосе Минхо не угадывалась ни одна эмоция. Казалось, ему хочется поскорее перевести тему на что-то иное и он поддерживает разговор лишь из вежливости, — не думаю, что твой дружок таки заглянет к тебе на чай. Может, зря ты паришься, Томас?
Томас глянул на него искоса и стиснул пальцами пустую банку из-под спрайта. Ему не хотелось думать, что он оказался в числе неудачников, которые видели своего соулмейта где-то в толпе, но так с ними и не познакомились и остались одиночками до конца своей жизни. Это звучало слишком антиутопично, а антиутопии Томас любил только в литературе. Минхо продолжил что-то бубнить, успевая при этом коснуться сотни различных тем одновременно, и на его короткие вопросы Томас только отрешенно кивал, глядя куда-то в пустоту.
