- Ты самый лучший, - сказал я.

- Ты мог бы быть с ними.

- Зачем, если я могу быть с тобой?

Макс тихо улыбнулся и поцеловал меня – так же упоительно и сладко, как в самый первый раз. Его язык, щекотавший мои дёсны, снова возвращал нас в ту вселенную, которая существовала только для нас.

- Я люблю тебя, - прошептал он, закончив поцелуй, и снова опустил голову мне на плечо.

Мы стояли так какое-то время. Возвращаться в шумный зал не хотелось ни мне, ни, наверное, ему. Мы бы, наверное, стояли так до утра, если бы нас снова не прервали прозвучавшие от выхода голоса – женское икание и какое-то неразборчивое пьяное бормотание. Через пару секунд на веранде показался Пашка, тащивший за талию слабо упиравшуюся и в стельку пьяную Ольгу.

- Бля, опять ты, - выдал Пашка.

Ольга явно стушевалась и попыталась ретироваться обратно в зал.

Я промолчал.

Пашка, не отпуская Олю, подошёл к нам вплотную и выдохнул – он, видимо, думал, что говорит шёпотом, чтобы слышали только я и он:

- Очистите ап… апартаменты. Другие тоже трахаться хотят.

Ольга захихикала. Макс покраснел и попытался отодвинуться подальше от Пашки.

- Дебил, зачем так нажрался? – сказал я ещё на пару тонов тише.

- Па-паашёл…

- Пошёл, - согласился я и, потянув за собой Максима, проскользнул мимо Пашки. В последний момент остановился и всунул в его ладонь пачку презервативов, бросив напоследок: «Тебе нужней».

Мы же спустились по лестнице и побрели по аллее, слабо освещённой редкими фонарями. Я поймал взгляд Максима и увидел, что он улыбается.

- Что? – спросил я.

Он покачал головой.

- Просто так.

Потом обнял меня за пояс и спросил:

- Теперь ведь можно?

Я пожал плечами и тоже обнял его.

Мы миновали так несколько поворотов. Фонарей вокруг уже не было, и музыка позади стихла.

Я остановился и повернулся к Максу, рассчитывая его поцеловать.

Не успел.

Глаза Макса расширились, рот раскрылся, но причин этого я не понял, потому что всё потонуло в тупой боли в затылке.

- Витька… - выдохнул Макс, а совсем с другой стороны я услышал какое-то пошлое улюлюканье.

- Во, бля, попались голубки.

Пользуясь тем, что я отпустил Макса, мне завернули руки за спину. Напавших на меня я всё ещё не видел, только расслышал знакомые голоса и узнал Серёгу с Ванькой. Сопротивляться я тоже толком не мог. Перед глазами всё плыло, и мне хватило сил только выдохнуть:

- Уроды…

Меня не слышали, и к лучшему, наверное.

Максу тоже завернули руки – того, кто держал его, я видел, это был Белобрысый. Нас обоих подтолкнули куда-то в сторону газона. Макс с ужасом смотрел на меня, не зная, сопротивляться или нет. А я и сам не знал. Очень уж много их было. Попробовал рыпнуться и тут же взвыл, почувствовав, как подкашивается колено.

Дальше меня тащили уже волоком. Вытащили на какую-то поляну и, завернув руки ещё дальше назад, привязали к дереву. В центре поляны горел костёр, на котором парни уже жарили шашлыки. Артём сидел на бревне около костра и пил какую-то бражку из мутной полуторолитровой бутылки.

- Опачки, - сообщил он, завидев нас, но вставать не стал.

Серёга с Ванькой - а это оказались они - закончили связывать мои руки и устроились рядом с ним. Артём тут же протянул баклажку одному из них, и она пошла по кругу. Я всё пытался высмотреть среди этих уродов Пашкино лицо и потребовать объяснений, но Пашки не было.

Макса привязывать не стали. Чтобы удерживать его - хватило одного Белобрысого, хотя Макс рвался из его рук как мог, не сравнить с его обычной покорностью в школе. На него как будто нашла какая-то непонятная ярость. Он кричал, требовал отпустить нас, называл парней уродами и сволочами, но те не обращали на него никакого внимания.

Так длилось минут пятнадцать. Пацаны просто выпивали. Я мучительно натягивал верёвку, пытаясь высвободить руки, но только туже затягивал узлы. Макс ругался, пока не выдохся.

Ситуация изменилась, когда Белобрысый пожаловался:

- Бля, мужики, ну мне чё, до утра так стоять?

Парни обернулись к нему. Артём, как раз державший в руках бутылку, передал её Серёге и вытер губы рукавом.

- Да не, не надо до утра.

Он встал и подошёл ко мне. Надо сказать, он был трезвее того же Пашки, но глаза его горели каким-то диким, первобытным огнём.

Без замаха Артём врезал мне под рёбра. Я только выдохнул и сжал зубы.

- Чё, нравится пацанов ебать?

Я молчал.

Артём дёрнул меня за волосы до боли, заставляя запрокинуть голову.

- Отвечай.

- Нахер иди, урод.

- Ты туда сам щас пойдёшь.

Артём прижался ко мне всем телом, и я ощутил его неслабый стояк. Мне стало тошно. Странно, что меня вообще не вырвало прямо на него. Одно дело мой сладкий Максимка, а другое – это воняющее перегаром чмо.

- Развяжи, поговорим, - предложил я, в очередной раз пытаясь высвободить руки.

- Вот ещё, - Артём отошёл и плюнул мне в лицо. – Педикам слова не давали.

Я рванулся ещё раз, так что верёвки до боли врезались в руки, но бесполезно.

Артём отошёл, но радоваться было рано. Вместо меня он подошёл к Максимке, наблюдавшим за всем происходящим расширившимися от ужаса зрачками. Когда пальцы Артёма легли ему на подбородок, он дёрнулся как-то особо сильно, но вырваться так и не смог. А Артём сначала коротко и жадно поцеловал, отчего Макс завертелся ещё сильнее, а затем знакомым жестом надавил ему на щёки и плюнул в открывшийся рот.

- Знай своё место, подстилочка.

- Сука! – не выдержал я, но новый рывок только сильнее вдавил веревку в мои руки.

- Чё, не надумал там договор выполнять?

- Ненавижу, - процедил Макс.

- Ну мне не очень-то и нужна твоя любовь, - Артём хохотнул, и ребята поддержали его взрывом гоготания.

Ванька и Серёга встал со своих мест у костра и теперь стояли рядом с ним.

- А ну, пацаны, как мы на истории учили?

Серёга подошёл к костру, подцепил торчавшую из огня головню и подошёл ко мне.

- Знаешь, чё с такими пидорками в XIII веке делали, а, Витёк? – спросил он меня.

- Нахера? – спросил я, внимательно наблюдая за приближавшейся ко мне головнёй.

- Не надо, - выдохнул Макс, когда та была уже в десятке сантиметров от моего лица.

- Что это вдруг?

- Я согласен. Уймись, Артём. Убери это.

- Во…. – возглас Артёма поддержали и Ванька с Белобрысым.

- Недолго-то и ломался.

Серёга убрал головню от моего лица.

- Руки ему освободи, - приказал Артём, и только тут я увидел, что Белобрысый успел связать руки Макса за спиной. Теперь верёвка упала на траву.

- Давай, чтоб по первому классу, - хохотнул Белобрысый у него из-за спины и толкнул Максимку на колени.

Я в упор смотрел на Макса и не знал, что должен делать. Что? Орать, не надо, Макс, стой?

У меня перед глазами всё ещё стояла головня, но я ещё раз попытался рыпнуться, только совсем уж вяло. Тихо, даже не знаю, слышал он меня или нет, прошептал:

- Максимка, не надо…

Макс не слышал или не слушал.

Парни окружили его со всех сторон, но Артём тут же одёрнул их.

- Зрителям не видно, - сообщил он и оттолкнул Серёгу в сторону, давая мне обзор.

Макс не успел отвести взгляд, и на секунду наши глаза встретились. Не знаю, что в них было. Мольба. Тоска. Безысходность. Его будто рвали на части. Уже тогда.

А потом Артём опять взял его за подбородок и повернул лицом к себе.

- Ну, тёлочка, начинай.

В наступившей тишине вжикнула молния.

Я зажмурился, но даже с закрытыми глазами видел, как бледные Максимкины губы смыкаются вокруг синеватого от проступающих вен члена Артёма.

Глаза я закрыл лишь на секунду, потому что мне тут же стало стыдно. Было слишком просто уйти. Бросить его одного. А впрочем, может он этого и хотел? Я не знаю, но тогда мне казалось, что не смотреть нельзя. Ведь он же не может отвернуться.

Всё было так, как я себе и представлял. Артём взял его за затылок, направляя. Я никогда так не делал. Макс мог делать только то, что хотел - и так должно было остаться. Но Артем считал иначе. Он почти уже нанизывал голову Максима на свой член, а потом резко отпустил, передавая Серёге, как бутылку браги совсем недавно.