Все оказалось совсем не так. Пружина просто продолжала закручиваться и закручиваться, и закручиваться - ad infinitum. До бесконечности. От начала и до конца времен, аминь, блядь.

Гребанная любовь, почему она не подчиняется законам логики? Почему с ней нельзя просто покончить? Или, если уж не выходит, - починить, выправить, покрыть лаком?

- Убирайся! Убирайся отсюда сейчас же!

Он заперся в ванной. И через несколько минут сквозь звук льющейся воды услышал, как Брайан ушел.

В следующие двенадцать часов он выпил целый галлон воды, однако пописать так и не смог. Мочевой пузырь при этом все так же ныл.

Может быть, ему удалось выдавить из себя слезу или две. И опрокинуть пару коробок (чего бы он ни отдал за нормальную мебель, которую можно крушить, и за посуду, которая не отскакивает от пола, когда ты ее швыряешь). Но, в конце концов, он успокоился, и все стало нормально. Нет, правда.

***

- Поверить не могу!..

Нет, нет, он твердо решил сохранять спокойствие. В последние двадцать четыре часа они только и делали, что орали друг на друга - с небольшим перерывом на секс (хоть и совершенно прекрасный, но тоже не давший никаких результатов), и теперь уже очевидно было, что такая тактика не работает.

Так что спокойно, Джастин. Дыши. Сбавь обороты, перестань злиться и попробуй завести нормальный разговор.

- Поверить не могу, что вся эта херня была из-за правил. Вся эта… - черт, кажется, его слегка трясет. Дыши, дыши! – Вся эта вымотавшая мне всю душу херня произошла только из-за того, что я нарушил правила, а ты из-за этого завелся. Как ты мог так?..

Как ты мог сознательно меня предать из-за этих гребанных глупых бесполезных нелепых… Господи Иисусе!

Ох, нет, ничего у него не выйдет. Не получится у них никакого разговора.

- Иди ты на хуй, Брайан! Да их же даже не ты придумал! Тебе на них всегда было наплевать. Ты согласился только для того, чтобы задобрить меня.

На этих словах его горло явно решило совершить харакири, чтобы не позволить ему Жалобно Всхлипнуть.

Впрочем, возможно, это его мозгу стоило еще сорок пять минут назад включиться в игру и дать ногам сигнал повернуть обратно. Потому что ничего более жалкого, чем появиться в три часа утра на пороге у своего экс-бойфренда с красными зареванными глазами, и быть не могло.

- Я согласился только для того, чтобы вернуть твою задницу домой, - поправил Брайан, - хотя, честно говоря, ума не приложу почему. Она всей этой херни явно не стоит.

Он на удивление свежо выглядел для трех часов ночи – чисто выбритый, собранный, бодрый. В общем, выглядел куда лучше самого Джастина. Ну что ж, он был сам в этом виноват - нечего было являться сюда в такое время. Надо было остановиться на «убирайся», решить, что уход Брайана – это конец всему, и снова уснуть. А сюда приходить совершенно не стоило. Ну или, по крайней мере, нужно было дождаться утра. Вот у Брайана хватило такта нагрянуть к нему днем. Так какого же черта он решил, что три утра – самое подходящее время для разборок?

Какой-то тихий внутренний голос шепнул ему: «В ваш час. Почему ты выбрал именно ваш час?»

Потому что он сраный безмозглый мазохист, вот почему! И если бы обнаружилось, что Брайан вовсе не дома, а трахает кого-нибудь в «Вавилоне», вот и поделом бы ему было.

Брайан развернулся и, оставив дверь открытой, пошел обратно в комнату. Джастин немного постоял за порогом, но потом, не успев толком собраться с мыслями, метнулся вперед и ухватил Брайана за запястье, останавливая. Как там говорят – назвался груздем, полезай в кузов? Все равно он этой ночью уже опозорился, так что терять вроде как было больше нечего.

- Хочешь знать, почему я поцеловал его? Не потому, что я как-то по особому к нему относился, не потому, что он мне понравился. Дело было даже не в сексе – к тому моменту я уже его трахнул. Я сделал это не потому, что он был привлекательнее, моложе или приветливее тебя. И не потому, что вообразил, будто в него влюбился. Я в тот момент был так отчаянно влюблен в тебя, что тут даже и сравнивать было нечего. Я сделал это не для того, чтобы поквитаться с тобой, - или по какой там идиотской причине ты переспал с Майклом? Я поцеловал его потому, что помнил, как сам был на его месте. Как сам был испуганным девственником, и ты наклонился и поцеловал меня – и я сразу же перестал чувствовать себя какой-то двухдолларовой шлюхой. И тогда я подумал – да какая разница? Брайану все равно насрать на правила. Что может изменить один гребанный поцелуй?

Брайан моргнул и передернул плечами, пытаясь вырваться из его хватки. А потом пристально на него посмотрел, прикусил нижнюю губу… и вдруг что-то во всей его фигуре расслабилось - впервые за девять месяцев. Да нет, кажется, это началось даже раньше. Напряженные плечи, настороженный взгляд, упрямо стиснутые челюсти – все это исчезло, как не было. И Джастин вдруг осознал, что появилось оно – это неназываемое – задолго до их разрыва, задолго до Вермонта, до звонка Майкла, до… Господи, теперь он понимал, что началось это где-то вскоре после парня-цуккини.

И только сейчас, когда оно исчезло, Джастин понял, что это было – неуверенность.

- Ты гребанный ублюдок, - в голосе его теперь было больше изумления, чем злости.

Вся эта история внезапно показалась ему достойной сюжетной линей для какой-нибудь лесбийской саги вроде «Все мои дети».** Которую он – ну просто для протокола – вовсе и не смотрел, ему Линдси и Мел пересказали.

- Ты что, правда трахнул Майкла только для того, чтобы поквитаться со мной?

- Я этого не говорил.

- Нет, но ты упомянул того мажора с вечеринки. Если бы это ничего для тебя не значило, ты бы о нем не вспомнил.

Брайан, наконец, выдернул руку, прошел дальше в комнату и рухнул на диван, широко расставив ноги и откинув голову на спинку.

- Джастин, - проговорил он оттуда, - оставь это.

Это был приказ. Мягкий, но все-таки приказ. А Джастин всегда не особо хорошо реагировал на приказы.

- Майкл сказал, это случилось после Белой Вечеринки, но до того, как мы начали работать над комиксом. А ты сказал, что это произошло после того, как Майкл узнал про вас с Беном, - значит, вскоре после вечеринки у Дафни.

Джастин с грохотом захлопнул за собой входную дверь.

Он знал хронологию всех тех событий так же хорошо, как знал свою живопись, как знал, что его руку сводит судорогой через полтора часа прорисовки контуров карандашом и всего лишь через сорок пять минут штриховки. Так же хорошо, как знал, что второе имя Молли было Элейн, а его – Себастьян. И что кроме них самих и родителей об этом знали только Дафни и Брайан, но ни тот, ни другой ни разу из-за этого над ним не подтрунивали. Он так хорошо помнил хронологию всех тех событий, потому что долгое время пытался мысленно определить, в какую же секунду Брайан поцеловал Майкла. В какой момент они от поцелуев перешли к сексу? В какой день все изменилось навсегда? Где он сам был в ту минуту? А где находились они? И как он мог потом не догадаться сразу?

- Таким образом, учитывая хронологию событий и тот факт, что ты вспомнил об этом пацане в контексте разговора о Майкле, а так же твое нынешнее поведение… получается, что ты трахнулся с Майклом, чтобы поквитаться со мной. И это самое мерзкое, что я когда-либо…

- Я не для того с ним трахнулся, чтобы поквитаться с тобой, - сердито и упрямо возразил Брайан, словно ребенок, пойманный за разграблением вазочки с печеньем - Нет, я, правда, их не ел, просто клал на место! – Ты не имел к этому никакого отношения. Я трахнул его, потому что он был рядом, хотел этого, а…

- Да хватит пиздеть! Он был рядом и хотел этого четырнадцать лет кряду…

- … а в тебе я не мог быть уверен, - голова его все еще была откинута, но теперь он прикрыл лицо рукой и сжал переносицу.

- Чего ты не мог?..

- А в Майкле – мог, - упрямо продолжил Брайан. – Майкл был рядом со мной всегда, что бы ни случилось, и никогда ни на что не жаловался. И тогда я подумал – я давал это кому угодно, кому попало, но никогда не давал единственному человеку, который, возможно, заслуживал этого больше всех.