Может быть, Джастин и нарушил свои собственные правила, поцеловав того пацана, но Брайан же сказал, что это ничего не значит. А потом взял и растоптал все одним махом. Конечно, его там не было, но он хорошо знал и Брайана, и этого гребанного навязчивого нытика. Вечно кудахчет «Брайан – мой лучший друг, Брайан – мой лучший друг», а сам не может отцепиться от мамочкиной юбки и зажить собственной жизнью… Вероломный мелкий ублюдок… «Все что у меня есть – это диплом средней школы, потому что по уровню развития я до сих пор в ней и нахожусь». «Ах, Джастин, он и правда тебя любит, если только, конечно, это не чувство вины…»

Джастин машинально сжал правую руку в кулак и почувствовал, как конвульсивно дернулись мышцы.

Он хорошо знал и его, и Брайана. И понимал, что Майклу достаточно было бы посмотреть на Брайана своими жалобными карими глазами, и тот бы сломался. Раз он его трахал, значит он его и целовал, и обнимал, и был с ним нежен. И имена друг друга они, уж конечно, блядь, отлично знали. И Брайан тысячу раз засиживался с Майклом и приходил домой позже трех, потому что «это не считается». Ну так и что тогда оставалось? Не делать этого снова? Господи Иисусе!

Господи, блядь, Иисусе!

А что, если они уже не раз это делали? Что, если они собираются сделать это снова? Что, если они этого хотят?

Последнего соображения оказалось достаточно, чтобы выдернуть его из ступора. Если раньше он просто сидел и тупо пялился в пол, то теперь вскочил и резко метнулся к шкафу. Выдвинул все ящики, принялся копаться в них, вышвыривая наружу свою одежду и альбомы для рисования. Затем вытащил старый рюкзак и начал беспорядочно пихать в него вещи.

Пиздец, как это он умудрился накопить столько барахла?

Краем уха он услышал, как в ванной выключился душ, и понял, что в комнате вот-вот появится Брайан. Обнаженный, в одном лишь обернутом вокруг бедер полотенце, с мокрыми, прилипшими ко лбу волосами и каплями воды на груди.

- Какого хуя ты делаешь?

Голос Брайана раздался у него за спиной. Ну что ж, в нем, по крайней мере, звучало искреннее недоумение, а не этакое фальшивое «я знаю, что происходит, но буду притворяться, будто ничего не понимаю». Брайан часто пользовался этим приемом, особенно, когда Джастин пытался завести речь о какой-нибудь сотворенной им гадости. Сейчас же он, Брайан, не злился. В голосе его слышалось искреннее любопытство, но при этом он пока еще был сладким и томным, как тающая под языком сахарная вата. Брайан еще не понял, что что-то не так, не осознал, что что-то случилось. Мог позволить себе быть спокойным, добродушным и… и… искренне заинтересованным! В то время как Джастин Просто. Блядь. Разваливался. На куски.

Джастин чуть замедлил движения. Вдруг оказалось, что нельзя одновременно собирать вещи и переживать паническую атаку. Вспомнив о том, как его учили справляться с приступами паники – в больнице, после нападения – он принялся глубоко-глубоко дышать. И когда, наконец, решился ответить, голос его звучал так спокойно, что он по праву мог бы собой гордиться. Хотя где-то внутри оставалось смутное чувство, что шок он переборол не до конца.

- Я думаю, - очень непринужденно выговорил Джастин, - я думаю, что лучше мне на время перебраться…

Куда? Где он мог бы перекантоваться? У Дафни? В этой убогой конуре, которую она снимала с еще двумя девчонками и упорно именовала квартирой? У мамы? Ну да, беги к мамочке, пускай кудахчет над тобой и талдычит, как она была права. У Дебби? Так ему больше не семнадцать, фарш невозможно провернуть назад. У Эммета? Господи, нет, только не это! У Линдси и Мелани? Ага, две лизуньи и карапуз, лучше и не придумаешь. У Тэда?..

- Блядь, не знаю, куда именно, но в какое-нибудь другое место.

Глядите-ка, вот тебе и спокойствие. Раньше с ним такого никогда не случалось, и потому трудно было сказать наверняка, но ощущение было такое, словно у него начинается приступ астмы. Либо это, либо его легкие просто пытались спастись бегством, пока слезные протоки не поставили их в крайне унизительное положение.

- Ладно, - медленно проговорил Брайан.

Господи, да ему все это кажется забавным. Как он может забавляться в такой момент? Как он смеет забавляться?

- Я все-таки спрошу. Почему же будет лучше, если ты на время переберешься «блядь, не знаю, куда именно, но в какое-нибудь другое место?»

- Майкл звонил.

- И что? Майки все время звонит. Если бы у него не было меня и телефона, ему и жить было бы незачем.

Произнося эти слова, он медленно приближался, осторожно наступал на Джастина, словно тот был настороженным оленем, способным рвануться прочь при малейшем резком движении. Что… только выбесило Джастина еще больше.

- Брайан, он рассказал мне, - спокойно ответил он.

И тот, наконец, замер. Остановился в нерешительности. Джастин не поднимал глаз и потому не видел замешательства Брайана, но чувствовал его всей кожей. Тот, наконец, осознал, что происходит, догадался. А потом, почти сразу же – Джастин это тоже почувствовал – решил сыграть втемную. Притвориться, будто ничего не понимает, будто не видит, что весь мир Джастина со всеми его глупыми иллюзиями только что перевернулся вверх тормашками. Джастин не знал, какой реакции он от него ждал, но уж точно, блядь, не такой.

- Что рассказал? Что в Гейополисе скоро состоится супер-распродажа для супер-героев, и ты тоже на нее приглашен?

- Нет, он рассказал мне, что ты с ним спал. Сказал, что больше не мог скрывать это от Бена, и не хочет, чтобы я узнал о случившемся от кого-нибудь другого. Что это произошло после того, как ты вернулся с Белой Вечеринки, но до того, как мы начали работать над комиксом. Что однажды вечером ты зашел к нему в магазин – и вот, просто так получилось.

А потом он прекратил тараторить, прекратил собирать вещи, задыхаться, истерить – вообще все прекратил и поднял глаза на Брайана. В первый раз после телефонного разговора с Майклом посмотрел ему в глаза и произнес очень спокойно:

- Брайан, скажи мне, что он солгал.

Приказ, просьба, мольба… Наверное, все вместе, так и рвущееся из каждого слога.

А Брайан промолчал. Прикусил губы – в этой своей манере, словно разом стирающей десять лет, и превращающей его в маленького мальчика – и посмотрел куда-то вправо и вниз.

Джастин знал. Знал, что, когда Майкл рассказывал ему все это – хрипло, со слезами в голосе – он не лгал. Но это молчание и отведенный взгляд убедили его окончательно. Если бы только Брайан ответил: «Он солгал», если бы только он так сказал, пусть даже не глядя ему в глаза, Джастин поверил бы. Заставил себя поверить. Ну не пиздец ли?

Джастин судорожно вцепился в мочку левого уха, потом провел обеими руками по волосам, по лицу, потер шею. Ничего не помогало. Казалось, будто вся его кожа с каждой минутой все сильнее натягивается, трескается, еще секунда – и она лопнет. А от него ничего не останется, только мокрое место. Брайану, наконец, удастся заставить его раскрыться – во всех смыслах. Все с самого начала только и твердили ему, что Брайан – вреден для здоровья, а он не понимал, считал, что речь идет о мандавошках или еще какой херне.

Это не смешно. Нет, правда, не смешно. Господи, у него сейчас начнется истерика…

- Ну вот, - сказал он чуть громче, чем следовало бы. – Вот почему мне лучше на время перебраться в какое-нибудь другое место.

Он вышел из спальни и направился в гостиную, по пути подбирая то немногое, что в этой квартире принадлежало ему. Все то барахло, что скопилось у него за месяцы жизни с Брайаном. Альбом для рисования, пригласительный билет на какую-то вечеринку, куда он вовсе не собирался идти, и даже несколько пакетиков кетчупа, которые он захватил из кафе, потому что Брайан вечно забывал купить в супермаркете бутылку. Все это проследовало в рюкзак, вдогонку ко всей остальной сваленной как попало фигне.

- Это ничего не значило, - сказал Брайан, выходя из спальни вслед за ним. – Да я вообще едва помню, что там произошло.