Шерлок не появляется в кафе вот уже три дня. За это время Джон успевает изнервничаться до предела и напридумывать себе бог знает что. На место Виктора в кафе берут Теда, рыжего добродушного парня с филологического факультета. Парень сразу начинает проявлять симпатию к Молли, которая мило краснеет и смущается. Джон отводит Теда в сторону и делает ему дружеское предупреждение, как если бы Молли была его сестрой, типа «обидишь ее и будешь иметь дело со мной». С подружками Гарри такие беседы не имели большого успеха, но Тед впечатлен и заверяет, что у него «серьезные намерения». Молли улыбается, наблюдая, как они возвращаются вместе после «перекура» (оба не курят), а Джон доволен, ведь если Молли перестанет бросать на Шерлока влюбленные взгляды, на одного конкурента будет меньше. Шерлок! Не то, чтобы Джон уверен, что он когда-нибудь вернется, но по-прежнему надеется на встречу. Ведь что-то было между ними, правда? Шерлок действительно ночевал в постели Джона, у него даже есть доказательства – запах, который все еще хранит подушка и простыня. Шерлок появляется по истечении трех дней с момента самоувольнения Виктора. Он все еще худой, но выглядит как человек, выздоравливающий после тяжелой болезни. Он нерешительно входит в кафе и замирает у входа, отыскивая взглядом Джона. Они смотрят друг на друга, словно два заговорщика, и Шерлок, вместо того, чтобы свернуть к своему столику, идет прямо к барной стойке.

- Черный, два сахара, - говорит он своим особенным голосом, от которого Джона бросает в дрожь.

Пока Джон готовит, Шерлок наблюдает за ним. Джон ловит его взгляд, когда отвлекается от процесса приготовления кофе, и неуверенно улыбается. Шерлок отвечает такой же неуверенной улыбкой. От себя Джон добавляет к кофе пончик – на его взгляд, Шерлоку надо набрать вес, чтобы прийти в состояние нормы. В ответ на вскинутые удивленно брови, Джон лишь хмурится, как бы настаивая, и Шерлок, тяжело вздыхая, пододвигает к себе тарелку. Расплатившись, он не уходит к своему столу, а остается у стойки, заняв ближайший к Джону табурет, и это так восхитительно. Ведь теперь Джон в любой момент может посмотреть на Шерлока, и тот ответит ему изучающим взглядом. Неизменный смартфон больше не вызывает у Джона чувства ревности, между ними устанавливается устойчивый паритет – они оба в равной мере претендуют на внимание Шерлока и признают существование друг друга как данность. Практически ничего не поменялось: Шерлок все так же строчит что-то в телефоне, а Джон готовит кофе, но иногда они смотрят друг на друга, сталкиваясь взглядами, и в этом нет ничего воинственного, только дружеское участие и поддержка. Как будто один из них спрашивает:

- Ты здесь?

- Я здесь.

И после этой констатации можно продолжать жить дальше. Они не говорят о том, что было и что будет, Шерлок по-прежнему занят своими таинственными делами с полицией, а Джон старательно получает профессию врача и вызволяет сестру из неприятностей, но теперь все это происходит по взаимному согласию. Да, Джон хотел бы большего, но он не может об этом попросить, довольствуясь тем хрупким счастьем, которое уже есть, а что думает об их отношениях Шерлок, остается загадкой. Пока же он выглядит и ведет себя так, будто его все устраивает. И кто такой Джон, чтобы просить то, в чем ему могут отказать? Этого он уже не переживет. Глупое сердце просто рассыплется на клетки, если Шерлок его прогонит, поэтому Джон живет настоящим, готовит для Шерлока кофе и подкармливает его пончиками. Очередную катастрофу возвещает телефонный звонок Гарри.

- Джо-о-о-о-н, - тянет она пьяным голосом, - братишка! Как страшно жить… - рыдает она. – Как страшно жить, никому не веря!

- Гарри, ты где? – Джон готовит ристретто, Шерлок отрывается от смартфона и подозрительно смотрит на него.

Джон надеется, что это ревность, но в эмоциях Шерлока он до сих пор блуждает как в темном лесу.

- Я лечу, Джон, - отвечает Гарри, - только дорога и я.

- Ты за рулем? – Джон вздрагивает, и едва не разливает ристретто, торопливо отсчитывает сдачу и глазами просит Теда его подменить, кожей ощущая настороженный взгляд Шерлока.

- Я лечу навстречу ветру, Джон, - напевает Гарри, - я лечу, я свободна, мы, наконец, расстались. Это так прекрасно, ощущать себя свободной, - на заднем плане слышится шум мотора, звяканье стекла, будто бутылка, которую Гарри держит в руках (Джон отчетливо это видит), падает. – Ой, я сейчас, Джонни, - слышится шум, какая-то возня.

Джон подозревает, что Гарри уронила и телефон:

- Гарри, просто останови машину и скажи, где ты находишься, я сейчас приеду, - твердо говорит он, надеясь, что сестра его слышит.

Гарри и правда слышит. Она смеется и называет место, мимо которого проезжает. А дальше происходит что-то страшное. Джон отчетливо улавливает визг тормозов, скрежет металла по металлу, звук бьющегося стекла. У Джона начинают дрожать руки, он тупо смотрит на свой телефон и боится назвать сестру по имени. Звонок обрывается, и Джон, наконец, приходит в себя.

- Мне надо уйти, - говорит он в пространство, совершенно забывая о Шерлоке, хотя Шерлок давно уже стал определяющим фактором в его жизни, на который ориентированы все мысли и поступки, - Молли, мне надо уйти.

Джон скрывается в подсобке, срывает форменный фартук, подхватывает свои вещи из служебного шкафчика и вихрем вылетает через служебный вход. Он не замечает долговязую фигуру Шерлока, пока едва не врезается в него с разбегу.

- Я… Мне… - бормочет Джон, пытаясь его обойти и не зная, что сказать, но Шерлок, удерживает его, понимая без слов.

- Пойдем, я уже вызвал такси, сейчас подъедет, - говорит он, вглядываясь в Джона. – Хочешь, я поеду с тобой?

Джон очень хочет. Он хочет ощущать рядом твердое плечо Шерлока, его запах, спокойствие и силу, он хочет переложить на него часть проблем, чтобы не нести весь этот груз в одиночку, но мысль о том, что Шерлок, идеальный, аристократичный Шерлок познакомится с пьяной Гарри Ватсон, приводит его в ужас.

- Нет, я сам, - мотает головой Джон, - я должен… - и вдруг понимает, что «Гарри» звучит с достаточной степенью неопределенности в гендерном содержании, и на месте Шерлока Джон бы здорово напрягся, услышав подобный разговор. – Гарри, это моя сестра, - устало объясняет он.

- Я знаю, - откликается Шерлок тихо, все еще всматриваясь в Джона, - Молли сказала.

Он берет его за руку и выводит на улицу, и от этого касания в душе Джона вьет гнездо уверенность, что все еще обойдется. Такси уже приехало, и Джон прощается с Шерлоком, вглядываясь в него и стараясь запомнить таким собранным, спокойным, уверенным. Джон все еще не знает, что произошло, жива ли Гарри, каковы последствия, но от одного взгляда на невозмутимое лицо Шерлока, он и сам потихоньку успокаивается. Если сейчас и он начнет истерить, Гарри это вряд ли поможет. Джон называет таксисту адрес, который упоминала сестра, и не отводит от Шерлока взгляда, пока его фигура не растворяется в лондонских сумерках.

Все оказывается хуже некуда. По названному адресу Джон застает только полицейских и разбитую вдребезги машину Гарри. Самой Гарри не видно, зато у водительского места в глаза бросается лужа крови, присыпанная битым стеклом. Джона тошнит, и он уже жалеет, что отказался от помощи Шерлока, который явно умеет контачить с сотрудниками полиции. Но все же Джон берет себя в руки и, проявив невиданную настойчивость, узнает о судьбе пострадавшей, которая, слава богу, единственная. Один из полицейских сочувственно объясняет Джону, куда увезли его сестру, берет его координаты, чтобы в случае чего взять с него показания, в которых, скорее всего, особой нужды нет. Пьяная Гарри поцеловалась с фонарным столбом, и если б не ехала на большой скорости, все могло бы и обойтись без серьезных последствий. В больнице, до которой Джон добирается полночи, ему долго не говорят о состоянии сестры, отделываясь дежурными фразами о том, что идет операция. Джон сидит в небольшом холле между парнем с переломанной рукой и белым от боли лицом (ему дали анальгетик, но рукой еще не занимались) и дородной теткой, постоянно шмыгающей носом. У нее что-то с лицом, и Джон старается не пялиться, вспоминая известные ему кожные болезни. Озабоченные медработники снуют мимо них с непроницаемым видом, и от этого сердце Джона сжимается в тревоге – он подозревает, что от него что-то скрывают. Где-то под утро выходит усталый врач и называет их с Гарри фамилию. Джон подрывается с места и, невольно перенимая привычку Шерлока, всматривается в лицо доктора, не очень-то слушая, о чем тот говорит, пытаясь понять о состоянии сестры по его выражению. Все же приходится брать себя в руки, Джон переспрашивает, и врач начинает по новой, нисколько не удивившись тупости родственника больной. Дела у Гарри не ахти. У нее черепно-мозговая травма. Сейчас она находится в коме, и врачи не дают гарантии, что она из нее выйдет. Врач спрашивает, оставляла ли сестра какие-то распоряжения на подобный случай, но Джон шарахается от него в сторону – он не готов вынести сестре приговор, не поборовшись за нее. Джона пускают в ее палату. Гарри, с перебинтованной головой, выглядит просто спящей. Джон даже вздыхает облегченно – в пору их юности ей не раз прилетало по черепу, он у нее крепкий, она выкарабкается. Но утром уверенность в скорейшем выздоровлении тает, поскольку Гарри все так же лежит без движения. Приборы жизнеобеспечения монотонно попискивают, иногда приходит медсестра ставить капельницу. Джона не выгоняют из палаты, а он не может заставить себя уйти. Он разговаривает с сестрой постоянно, вспоминает смешные истории из детства и боится выйти даже в туалет, рискуя пропустить момент, когда она откроет глаза. Телефон Джона давно сдох, зарядного устройства с собой нет. Ему нужно позвонить в кафе и предупредить, что не придет, надо еще как-то успокоить Майка Стемфорда, который наверняка уже волнуется в связи с отсутствием соседа, но Джон всего этого не делает. Он сидит рядом с Гарри, держит ее за руку и молится. В этой жизни они – единственные родные друг другу люди.