- Давай же, не тормози, - и для убедительности бьет Шерлока по спине голыми пятками.
Шерлок смеется, и прежде чем войти в Джона, широко лижет его от основания члена до шеи, оставляя на коже влажную дорожку. Джон сердится, и Шерлок наконец-то входит в него на всю длину, сразу, до упора. Джон стонет, зажмуриваясь, рвано дышит через рот, потом распахивает глаза и Шерлок утопает в их синеве, бесконечной и прозрачной как небо.
- Ну же, двигайся, - смеется Джон, а из глаз его катятся слезы, - давай, перезапусти для меня мир…
И Шерлок двигается, вцепившись в бедра Джона побелевшими пальцами, с каждым толчком раскрывая ему свое сердце.
- Все для тебя, - говорит он. - Ты жизнь моя, - говорит он. - Ты мой воздух, моя земля, мое небо, мой рождественский подарок… Никогда не уходи, я не смогу без тебя больше…
- Молчи, молчи! – шепчет Джон. – Я все знаю, любимый, знаю… Я тоже люблю тебя…
Сердце готово выпрыгнуть из груди, чувства переполняют, желание плещется через край – Джоном невозможно насытиться, его постоянно мало. Шерлок боится отпустить его, хоть и знает, что на коже останутся синяки – пусть, его метка, его подпись, знак принадлежности. Джон словно читает мысли:
- Твой, всегда только твой, - бормочет он, облизывая распухшие губы, и Шерлок больше не может сдерживаться – его плотину прорывает, сотрясая невероятным по мощности оргазмом.
Шерлок выплескивается в Джона бесконечно долго, ощущая разгорающийся в паху жар и горячую сперму Джона на своем животе, выстреливающую толчками. Остатков самоконтроля Шерлока хватает, чтобы успеть вытащить узел, это долбанное нарушение законов природы, этот медицинский казус, это чудо, пока он не разбух до размеров, которые Джон не способен принять. И Джон опять стонет, неохотно выпуская из себя член альфы. Шерлок склоняется над расслабленным и каким-то обессиленным Джоном, и начинает вылизывать его, придя к соглашению со своим внутренним зверем. Шерлок слизывает семя Джона, очищая его живот, с наслаждением ныряет языком в пупок, скользит выше к шее, туда, где бьется растревоженный пульс, вдоль линии челюсти, прикусывает мочку уха и возвращается к углублению между шеей и плечом. Шерлок не может сдержать ликования, когда узнает свой запах, оставленный давно, в прошлой жизни, свою метку, свою печать, как владельца и исключительного правообладателя. Зубы обнажаются, и Шерлок прикусывает такую сладкую мятную кожу Джона, обновляя свое клеймо, утверждая права и закрепляя их.
- Собственник, - шепчет Джон, усмехаясь, - дикий собственник.
- Как и ты, - выдыхает Шерлок. – Мы похожи в этом… - он еще раз сжимает челюсти, а потом посасывает солоноватую от крови кожу.
- Идентичны, - соглашается Джон, задыхаясь, - сделай так еще, - и урчит, когда Шерлок вновь прикусывает и зализывает, - мммм… идеально.
- Идеально, - самодовольно соглашается Шерлок, подгребая под себя Джона.
- Мир снова вращается, - улыбаясь, шепчет Джон, закрывая глаза и прижимаясь к Шерлоку, что это значит, Шерлок не знает, но чувствует, что что-то хорошее.
Они лежат, обнявшись, соприкасаясь по всей длине тел, голова Джона покоится на груди Шерлока, стук их сердец сливается в один общий ритм. Они - словно единый неделимый организм с общим кровообращением. Шерлок отстраненно отмечает, что чувствует боль Джона в районе ануса и плеча, скорее всего, это отголоски их связи, которой не должно быть между альфой и бетой, а может психосоматика. Шерлок обещает разобраться, но попозже, когда-нибудь потом. Он крепче прижимает к себе Джона – страх потери въелся под кожу навсегда. Шерлок не сможет без него. Эта зависимость – его наказание и его награда, другого он не хочет.
Они лежат в темноте, тесно прижавшись друг к другу, вслушиваясь в дыхание и боясь поверить в то, что действительно вместе, не в мечтах, не в воспоминаниях, не во снах – а в этом дурацком несправедливом полном боли и страха мире.
- Я думал, что схожу с ума, - произносит вдруг Джон тихим надтреснутым голосом, - ну, когда перестал всякий раз хвататься за пистолет при одном воспоминании о тебе и… - Джон не договаривает, потому что теплая узкая ладонь Шерлока торопливо закрывает ему рот.
- Чшшшш, не произноси этого имени, - просит он, - не оскверняй наш слух.
Джон хмыкает в ладонь, и Шерлок осторожно убирает руку, опять обхватывая любимого.
- Я думал, что схожу с ума, - повторяет он некоторое время спустя, когда пальцы Шерлока начинают вычерчивать на его спине замысловатые узоры. – С этим… - Джон старательно не называет имя Питера Блэквуда, - был ты, у вас был секс во время течки и узел, в этом я не сомневался, поскольку видел собственными глазами. С учетом положения ваших семей, свадьба должна была состояться незамедлительно. Я каждый божий день скупал в газетных киосках все, что более-менее связано со светской хроникой, но ничего не находил. Целых четыре месяца я не мог понять, что происходит. А потом, - Джон шумно выдыхает, - свадьба Майкрофта и… этого. Он был в положении, это я видел, и срок подходил, по моим приблизительным подсчетам. Но почему жених – Майкрофт? О тебе ни слова, на общей фотографии тебя нет. Я думал, что схожу с ума, - повторяет он то, с чего начал. – А вчера нашел статью в одном желтом интернет-издании про Майкрофта и этого, и понял, что что-то пошло не так. Не было сообщений о ребенке, наоборот, развод, какая-то нелепая история с изменой, а о тебе по-прежнему ничего. Если честно, я испугался. Если бы ты не приехал, я бы поехал сам, просто чтобы убедиться, что с тобой все в порядке, - Джон замолкает, уютнее устраиваясь в объятиях Шерлока.
- Правильное решение, - шепчет тот, - мало ли что со мной может случиться без тебя. Теперь ты понимаешь, что меня нельзя оставлять одного? Я обязательно влипну во что-нибудь, и тебе придется меня хоронить, или вытаскивать из комы, или выхаживать…
- Перестань, чертов манипулятор, - сердится Джон. – Мысль, знаешь ли, материальна. Не накликай беду.
- Ты стал суеверным, - хмыкает Шерлок и целует Джона в макушку.
Тот удовлетворенно вздыхает и после продолжительного молчания, когда Шерлок начинает дремать, все еще крепко обнимая, интересуется:
- Почему ты забрал ребенка? Ты же никогда не хотел детей. Сам говорил неоднократно. Дети – не твоя сфера. Почему?
Шерлок открывает глаза и смотрит в темноту, не отвечая.
- Шерлок, - сердится Джон, - ты же говорил, что не хочешь ребенка.
Шерлок молчит долго, надеясь дождаться, когда Джон заснет, но тот не спит, терпеливо ожидая ответа, и тогда приходится отвечать:
- Я не хотел детей, потому что хотел от тебя, - а когда ощущает, как Джон дергается в объятиях, сердито объясняет: - Что тут непонятного? Альфа хочет детей только от своей пары. А ты и есть моя пара. Мне не нужно детей, если они не наши, понятно?
- Но… Уилл… - Джон хочет что-то сказать, и Шерлок точно знает, что, поэтому опять закрывает ему рот ладонью.
- А Уилл наш, - спокойно произносит он. – Потому что в противном случае он попадает в приют, - и Джон проглатывает так и не сорвавшиеся слова.
- Чертов манипулятор, - бурчит он спустя мгновения, - конечно, он наш.
Шерлок удовлетворенно улыбается и почти сразу засыпает, впервые с момента отъезда Джона легко, без сновидений и кошмаров. А Джон еще долго ворочается в кольце его рук и бурчит что-то о проклятых шантажистах и альфах-собственниках, у которых получаются такие славные и милые дети.
- По крайней мере, он – бета, - успокаивает себя Джон перед тем как заснуть, и Шерлок, во сне, соглашается с ним.
Просыпается Шерлок поздно, после двенадцати, и чувствует себя наконец-то выспавшимся и отдохнувшим, так, будто отоспался за всю жизнь. Некоторое время Шерлок просто лежит, прислушиваясь к себе и тому, что происходит в пространстве квартиры Джона. Самого Джона, как и малыша Уилла, в спальне не наблюдается. Зато где-то за закрытыми дверями определенно что-то происходит. Шерлок слышит топот Джона, стуки дверей шкафов, скрип передвигаемой мебели, тихое воркование Уилла и нелепые потуги Джона петь старые битловские песни. Впервые Шерлок не может разобраться в этом нагромождении звуков, понять, что же такое происходит в их маленьком мире. Не то чтобы он особо тревожился, но такая бурная активность от относительно тихого Джона, каким он был вчера, немного настораживает. В конце концов, Шерлок заставляет себя подняться с кровати и, накинув простыню, выйти из спальни. То, что видит Шерлок, озадачивает его еще больше. Кавардак, устроенный Джоном, который носится по квартире словно безумная белка из «Ледникового периода», у которого вместо ореха на руке сопит довольный улыбающийся Уилл, мягко говоря, пугает. Открытые чемоданы посреди комнаты говорят о том, что Джон планирует переезд, но Шерлок совершенно точно помнит - вчера они все обсудили и решили остаться здесь. По крайней мере, Джон не таится, и значит, переезд запланирован всей семьей. Это приносит некоторое облегчение, и Шерлок, осторожно переступая через разбросанные вещи, пробирается к дивану.
