Плохо родиться бетой. Катастрофа родиться бетой, вне зависимости от того, в какой семье ты появился на свет – семье политика, актера, спортсмена, писателя или ученого. Всегда результат будет один – тебя отдадут в приют и навсегда сотрут данные о биологических родителях из личного дела, потому что беты – генетический дефект, от которого следует избавляться. Беты – бесплодны, и в этом их главное несчастье. Они не могут дать жизнь потомству, а следовательно, у них нет будущего. Альфы, омеги и беты рождаются с равной долей вероятности, но только от бет избавляются, как от ненужного балласта, омеги и альфы – долгожданные дети. Беты могут создать семью только с себе подобными: жениться или выйти замуж за бету, усыновить бету из приюта, вот и все варианты. Ни альфа, ни омега, находясь в здравом уме, никогда не свяжет свою жизнь с бесполезной бетой, а потому шансы добиться в жизни каких-то успехов у бет минимальны. Нет, никто их не притесняет, не издает опортунистических и дискриминационных законов, просто без поддержки семьи трудно пробиться наверх. Даже приличное образование получить проблема, поэтому в основном беты работают в тех сферах, где не требуется университетского диплома. Но даже если бете посчастливилось получить образование, при одинаковых шансах на повышение предпочтение всегда будет отдано не бете.

Джон любил родителей до безумия. Не биологических, о которых ничего не знал и знать не хотел, а тех, кто его усыновил. Им пришлось многого лишиться, во многом себе отказать, чтобы дать Джону образование. И Джон учился и работал как проклятый, чтобы порадовать своих стариков. Он стал лучшим на курсе, он из кожи вон лез, чтобы добиться стажировки у ведущего хирурга, он так старался, чтобы затем отдать родителям долг… но не успел. Родители погибли в автокатастрофе – разбились в автобусе, когда пьяный водитель-бета (кто же еще?) не справился с управлением. Вместе с ними погибли еще семь человек – все беты, общественным транспортом пользовались в основном они. Джон морщится и судорожно сжимает полотенце, которое перекинул через плечо. Воспоминания приносят боль. После смерти родителей Джон ушел в армию, чтобы прийти в себя и обрести новый смысл жизни. Тогда казалось, стремиться больше не к чему, нет того, ради кого стоит жить. Война и боевые товарищи, в основном беты, попавшие в Афганистан по разным причинам, этот смысл если не предложили, то как минимум удачно сымитировали. Джон смог собрать себя по кусочкам и вновь стать цельным, увлекшись адреналиновой гонкой и проблемой выживания. Всему положило конец ранение, и Джон оказался перед старым выбором – одиночеством и пустотой или смертью. И, наверное, на этот раз он действительно покончил бы с собой, если бы судьба не свела с Шерлоком Холмсом, невероятным, гениальным и единственным в мире консультирующим детективом, который на момент их встречи искал соседа, чтобы на паях снимать квартиру в центре Лондона. Джон согласился и вытянул счастливый билет, вновь обретя смысл жизни и избавившись от призраков своих потерь.

- Джон, ты как? – голос Шерлока звучит искренне встревоженным, а тонкие пальцы сжимают плечо. Джон недоуменно моргает, хмурится на выбегающую из джезвы пену и поспешно выключает газ. – У тебя такое лицо было, словно ты что-то плохое вспомнил…

Джон не собирается жаловаться на жизнь, но досада прорывается, когда он разливает кофе по чашкам:

- Просто не люблю альф… - рука Шерлока соскальзывает с плеча, а сам он делает шаг назад. – Ох, нет, Шерлок, - Джон замечает маневр друга и чуть улыбается, - к тебе это не относится. Ты – исключение.

Шерлок едва заметно облегченно выдыхает и садится за стол, притягивая к себе чашку. Джон ставит на стол кексы и печенье, ветчину и сыр, и садится напротив. Кофе немного перестоял на огне, и Джон ругает себя за невнимательность. Он любит черный кофе с пенкой - то немногое в жизни, что доставляет истинное удовольствие. Чтобы отвлечься от мелких неприятностей, Джон интересуется:

- Так почему ты не дал знать, что не хочешь туда идти? Мы достаточно поднаторели читать друг друга без слов, хватило бы и жеста. Я бы постарался не поддаться на шантаж Майкрофта…

Шерлок хмурится:

- Не хотел давать ему пищи для размышлений, - непонятно отвечает он и отворачивается к окну, подчеркивая свое нежелание продолжать этот разговор.

Иногда Шерлок так делает – подает бессмысленную с точки зрения Джона реплику и игнорирует любые уточняющие вопросы. А Джон уже и не уточняет, зная, что это бесполезно. В конце концов, он вытерпит один вечер в компании родственников Шерлока, ему в переделках и похуже приходилось участвовать, это же Шерлок, а не он, уклоняется от общения с семьей вот уже несколько лет. Некоторое время они пьют кофе, думая каждый о своем, а затем Шерлок произносит то, что заставляет Джона едва ли рот не открыть от удивления.

- Сегодня мы идем в магазин, - заявляет он невозмутимо, - раз уж так сложилось.

- Прости? – некоторое время Джону даже кажется, что он ослышался. – Мы идем в магазин? – Шерлок ненавидит магазины, и даже в аптеку за никотиновыми пластырями приходится ходить Джону (и как этот чертов социопат раньше жил один?). – Я не ослышался?

- Не будь идиотом, Джон, - бурчит сердито Шерлок, - раз уж ты согласился на этот дурацкий вечер, мы должны купить тебе приличный костюм.

- А чем не годится мой свитер, который подарила миссис Хадсон? – бесхитростно интересуется Джон. – Это же всего лишь рождественский ужин…

- Ужин в семье Холмсов не может быть «всего лишь», - чуть более чем всегда высокомерно отвечает Шерлок, - это будет то еще великосветское мучение.

Джон начинает заметно нервничать:

- Стой, Шерлок, на такое я не подписывался. Немедленно звоню Майкрофту и говорю, что мне назначили внеочередное дежурство. Или пусть Лестрейд организует нам какое-нибудь дело…

- Майкрофт решит все вопросы с дежурством одним телефонным звонком, а Лестрейд сам там будет, так что расслабься, поздно дергаться, - похоже, Шерлоку доставляет удовольствие наблюдать за беспомощностью Джона. – Кроме того, я буду рядом и не дам тебя в обиду альфам-аристократам, - произносит он, смягчаясь, и на мгновение накрывает руку Джона своей, отчего Джон забывает все то, что хотел сказать, и просто пялится на Шерлока – столь близкий физический контакт для них довольно большая редкость, и сердце радостно трепыхается в грудной клетке, переживая мгновение нечаянного счастья.

В конце концов, ничего зазорного нет в том, чтобы поддержать друга во время встречи с семьей, и поход по магазинам с Шерлоком не должен быть таким уж утомительным, думает Джон, пытаясь утихомирить разбушевавшийся пульс. Неужели выбрать костюм так сложно? Джон уверен, что они обернутся за час. Да и деньги есть – он откладывает на новый ноутбук, но, в конце концов, можно и на старом еще поработать. Все равно чаще за ним сидит Шерлок, чем он сам.

Все предположения по поводу похода по магазинам оказываются в корне не верны. Они проходят пять бутиков мужской одежды, прежде чем Шерлок одобряет очередной новомодный бренд, в который собирается нарядить Джона. Едва завидев цены, Джону становится плохо, и он тащит за локоть Шерлока, шипя на ухо что-то об обдираловке и гадких торгашах. Шерлок упирается рогами и достает из кармана чек, полученный за последнее дело.

- Вот этого вполне хватит, чтобы тебя приодеть, - заявляет он. – И не сопротивляйся. Ты должен выглядеть отлично, чтобы утереть нос всем этим аристократическим выскочкам. Даже не спорь! - он величественным жестом затыкает приоткрывшийся в порыве возмущения рот Джона, и пока тот не пришел в себя от повторного близкого контакта, столь не характерного для их отношений, тащит его к мужским костюмам.

Джон хлопает глазами, пытаясь осознать, что только что было, а Шерлок уже деловито расшвыривает в разные стороны вешалки с костюмами на стойке.