Из-за губ Шерлока Джон с трудом помнит ту часть ужина, когда приносят основные блюда. Он настолько сосредоточен на том, как Шерлок ест, удивляясь, почему раньше никогда не замечал этой сшибающей с ног агрессивной сексуальности, что теряет нить разговора, затеянного Виктором. Чтобы хоть как-то держаться на плаву сознания, Джон налегает на вино, и вероятно именно оно, в излишке, приводит к тому, что происходит в дальнейшем. Оркестр, до этого игравший классику, начинает наигрывать кумпарситу. В этот момент Виктор выходит освежиться, и Джон, повернувшись к Шерлоку, интересуется:

- Ты танцуешь танго?

Шерлок изгибает бровь, касаясь своими чертовыми губами бокала с вином:

- Ты даже представить себе не можешь, чему только не учат мальчика моего происхождения, - фраза кажется Джону излишне витиеватой, очень в духе Шерлока во вредном настроении.

- Приглашаю, - Джон поднимается, протягивая Шерлоку руку.

- Не верю, что ты танцуешь танго, - произносит Шерлок.

- Научила одна шлюха в Кабуле, - Джон пристально смотрит на Шерлока, продолжая протягивать руку.

Шерлок прищуривается, опасно усмехаясь:

- Да твоя шлюха не отличит мамбо от пасодобля.

Он с вызовом принимает руку Джона, поднимаясь одним плавным изящным движением.

- Она профессионалка, - заступается за Бобетту Джон, выводя Шерлока на танцпол.

Они втягиваются в мелодию с променадной позиции, и дальше начинается то, что иначе, как сумасшествием Джон назвать не может. Он сам не ожидает от себя такой страстности, а от Шерлока пластичности и грациозности. Они не танцуют, они живут в этой музыке. Все наставления Бобетты, техника исполнения шагов, позиции в паре, форстеп, браш тэп, давно вылетели из головы, остались инстинкт и жажда обладания этим гибким стройным телом, таким близким, и в то же время таким недоступным. Вихрь купмарситы кружит их, поднимая над землей, соревнуясь с законом притяжения, унося к звездам, радугам и, мать их, единорогам. Джон не видит ничего кроме глаз Шерлока, прозрачных и глубоких, как озера, в которых мечтает утонуть и так и остаться на дне. Рука Шерлока в руке Джона, рука Джона на талии Шерлока. Кумпарсита ведет их своим узором, и они послушно следуют за ней, слаженно, в гармонии друг с другом. Музыка заканчивается внезапно, и Шерлок останавливается. Джон чувствует себя падшим ангелом, рухнувшим с небес на землю. Он все еще не отошел от танца и звуки кумпарситы по-прежнему звучат в нем.

- Пойдем, - Шерлок тянет его назад к столику, и Джон послушно следует за ним, как всегда, как раньше.

Они сидят так близко, что Джону хочется дотронуться до Шерлока, если чуть сдвинуть руку, заглянуть ему в глаза, если чуть наклониться вперед и повернуть голову вправо, прислониться к его плечу, чтобы заземлиться и остаться рядом. Молчание между ними затягивается, и Джон уже открывает рот, чтобы заполнить его признанием в любви, когда рядом возникает официант с бутылкой запотевшего шампанского в руках и портит момент.

- Презент от двенадцатого столика, - произносит он значительно, и Джон должен догадаться, что шампанское, наверняка, безумно дорогое. – Открыть?

Не сговариваясь, Шерлок и Джон обмениваются понимающими взглядами. Джон, не в силах сдержаться, начинает тихо смеяться, спустя мгновение к нему присоединяется Шерлок. Официант невозмутимо открывает шампанское, разливает по бокалам и уходит. Джон залпом выпивает холодный искрящийся напиток, кислый и пьянящий, как молодое вино. Бобетта тоже пила брют, прямо из бутылки, курила толстую кубинскую сигару и слушала кумпарситу на старом катушечном магнитофоне, когда они ее нашли. Джон сам не понимает, почему рассказывает сейчас это Шерлоку, и почему Шерлок слушает, не перебивая. Он не самый большой любитель сентиментальных военных историй.

Взвод Джона прикрывал какую-то секретную операцию в пригороде Кабула. Кажется, искали наркокартель или лабораторию по производству героина, начальство перед подчиненными не отчитывалось. Был приказ занять это здание и ждать сигнала. Никто не знал, что в нем располагался бордель, правда, брошенный. Все девочки разбежались. Солдаты ходили из комнаты в комнату, громко гоготали, бросая друг в друга пестрыми тряпками, показывали неприличные жесты и сыпали сальными анекдотами. Бобетту нашел Джон. Просто пошел на музыку, которая слышалась приглушенно, едва-едва, а когда толкнул одну из дверей, завешанных плотными портьерами, увидел ее. Бобетта была яркая, смуглая, красивая, в черном атласном халате с глубоким вырезом, открывавшим тяжелую грудь. Она сидела в кресле, курила кубинскую сигару, пила запотевший брют из горлышка и слушала кумпарситу. За ее спиной в окне виднелись развалины дома напротив и бегающие натовские солдаты. На появление Джона она никак не отреагировала. Джон позвал взводного, и тот долго орал на Бобетту, приказывая ей уйти из зоны боевых действий. Бобетта прижала к груди шампанское, отчего капля выступившего на темно-зеленом стекле бутылки конденсата поползла по смуглой коже вниз, оставляя влажную дорожку, и все, кто был в этот момент в комнате, в том числе и Джон, прикипели взглядом к этой капле.

- Я никуда не уйду, офицер, это мой дом, идти мне некуда, можете убить меня, но я не сдвинусь с этого места, - сказала Бобетта низким хрипловатым голосом с неопределенным акцентом.

Взводный опять орал, потом прибежал капитан и тоже стал орать, а Джон смотрел на Бобетту. В конце концов, они пришли к выводу, что выгнать ее на улицу, все равно, что отправить на смерть, там сейчас черт знает что творилось. Тогда взводный подозвал Джона и велел не спускать с Бобетты глаз.

- Кто ее знает, может, она шахидка, - буркнул он, уходя, и Джон с Бобеттой остались один на один.

Бобетта курила свою сигару, пила брют и слушала кумпарситу. Где-то стреляли, что-то взрывали, а они сидели друг против друга в маленькой комнате и молчали под вечное танго.

- Как тебя зовут? – спросила она.

- Джон, - ответил Джон.

- А меня Бобетта, я испанка, - она даже не улыбнулась. – Танго танцуешь? – Джон мотнул головой. – Это просто, хочешь, научу? – Джон опять мотнул головой, но она поднялась и шагнула к нему, отчего полы ее атласного халата разошлись в стороны, явив смуглый плоский живот и выбритый лобок.

Джон мгновенно вспотел под бронежилетом. Она подошла близко, отчего ее тяжелые груди уперлись в Джона сосками, и мягко подцепила пальцем каску, снимая ее.

- Это будет мешать, - она постучала по пластинам бронежилета, и Джон, словно под гипнозом, послушно стянул его, чувствуя себя голым.

Она положила его руку себе на талию, а свою руку вложила в его. Автомат на плече постоянно сползал и мешал, но оставить оружие Джон не имел права, и потому старался не обращать внимания, завороженно следуя ее инструкциям. Она почти прижалась к нему, обдав крепкими духами и запахом алкоголя и табака, прошептала на ухо с ужасным акцентом:

- Слушай музыку, Джон, просто слушай музыку, - у Джона сладко заныло в груди. – Танго – танец испанских мавров и цыган, - напевала Бобетта, путая английский, испанский и пушту. – Здесь главное страсть… Техника довольно простая – множество променадов и левых поворотов, подчеркнутый ритм шагов, постоянная перемена направлений… Я научу, ты просто слушай…

В маленькой комнате Бобетты, где почти все пространство было отдано огромной как аэродром Баграм кровати, Джон и Бобетта танцевали танго на маленьком пятачке между дверью, окном и креслом.

- Шаги вперед левой, с каблука на всю ступню… назад правой с подушечки на всю ступню… - направляла Бобетта, - шаг в сторону через внутреннее ребро ступни… приставка на всю ступню… Догоняй музыку, Джон, догоняй и все время двигайся… - Бобетта прижалась плоским смуглым животом к камуфляжу Джона, отклоняясь и поворачивая голову в сторону: - Закрытая позиция… колени согнуты, ноги в позиции танго… Променадная позиция… Контрпроменадная позиция… Позиция противодвижения… - Бобетта на миг замерла в закрытой позиции, прикрыв глаза: - И по дуге влево – шаг левой с каблука в позиции противодвижения корпуса, - командовала она, - шаг правой с внутреннего ребра в сторону и назад, шаг левой с каблука вперед…