— Я... сожалею о прошлой ночи. Я не вспоминала эти события уже много месяцев подряд. Должно быть, они появились в результате шока, случившегося со мной у дверей клуба.

— Не извиняйся за прошлую ночь, — жестко говорит он, подходя ко мне и останавливаясь в одном шаге. — Тебе не за что извиняться.

— Эм... хорошо, — говорю я, удивившись внезапной ярости у него в голосе. — Э... спасибо за то, что твоя сестра принесла мне свою одежду. Я после ланча сбегаю в свою квартиру и захвачу свою одежду... если ты хочешь, чтобы я осталась с тобой… или что-то типа этого, — уверенно отвечаю я, специально всматриваясь в его лицо, желая отыскать хоть какую-то подсказку.

Но… его глаза похожи на застывшие синие ледники, а слова остры, как бритва.

— Я не передумал, и ты больше никогда не вернешься туда. Я выбросил твое красное платье. С этого момента я плачу за все и полностью отвечаю за тебя.

— О, — восклицаю я, потрясенная его жесткостью, чем больше я его узнаю, тем больше понимаю, что под спокойным шармом, юмором и очарованием скрывается сильный притаившийся зверь.

Выражение его лица вдруг меняется, становясь более нежным, и это окончательно меня запутывает.

— А сейчас, что ты хочешь блинчики с черникой, яичницу-болтунью с копченым лососем, смузи из банана, вафли или теплые булочки с маслом и вареньем из алычи или полный английский завтрак?

— Ой! — восклицаю я, запутавшись в выборе. — Обычно я ем тосты или хлопья.

Он улыбается.

— Да, я тоже.

Я делаю паузу. Зачем задаюсь вопросом, почему я выбираю из прошлого настолько скучные вещи?

— На самом деле, булочки с маслом и вареньем из алычи звучит очень хорошо.

Его глаза мерцают.

— Это любимое мое блюдо. Давай, присаживайся и расскажи мне что-нибудь, пока я все подготовлю.

— Может мне стоит помочь?

— Нет, — тут же отвечает он.

Поэтому я усаживаюсь, пока он начинает готовить наш завтрак. И пока он готовит, в воздухе все время витает восхитительный аромат дрожжевого теста для булочек и свежесваренного кофе. Он ставит еду на стол, и я вдруг понимаю, насколько голодна.

Я больше наблюдаю за Шейном, нежели ем сама, он умело разрывает мягкую булку, от которой поднимается пар и в нос шибает запах горячего теста. Я наблюдаю, как он намазывает варенье на булочку, не полностью, а чуть-чуть, только на уголок, который собирается откусить. А сверху на варенье он кладет кусок холодного сливочного масла. Потом я вижу, как его крепкие белые зубы погружаются в мякоть хлеба, и от этого он испытывает настоящее наслаждение, ощущая перемешенные вкусы — холодного, теплого, сладкого, масляного.

Как только я все это вижу, чувствую, как внутри меня что-то тает. С того ужасного дня, когда я оказалась в номере отеля, я не могла увидеть никого, кроме Ленни. Я словно была вся заморожена изнутри. Я ощущала себя совершенно одинокой. Я боялась всего мира из-за предательства Ким. Я поняла, что нельзя доверять никому. Каждый хотел что-то получить от меня. Доверять даже Ленни.

Сегодня впервые я чувствую в себе что-то сильное и настоящее.

Я чувствую любовь. Большую любовь к мужчине, сидящем рядом со мной.

После того, как мы позавтракали, я перевожу на него взгляд. Я хотела бы ему объяснить вчерашнее, я не могу оставить все, как есть.

— О прошлой ночи…

Он поднимает голову и смотрит на меня совершенно с бесстрастным выражением на лице.

— Знаю, вчера в ванной комнате я была очень жалкой, думаю, я не очень сильна. Я…

— Не очень сильна? Какого черта, ты говоришь? Черт возьми, Сноу. Ты одна из самых сильных женщин, которых я знаю. Ты была настолько сильна, даже когда весь мир рушился у тебя под ногами, ты все равно смогла выстоять.

Он качает головой.

— Ты приехала в Англию одна, без поддержки, в поисках своей мечты. Это достаточно смелый поступок, чтобы начать с нуля. И потом в девятнадцать ты выдержала такое испытание, которое выдержит ни каждая взрослая женщина, не сойдя потом с ума. И ты самостоятельно выбралась из этого состояния, не прибегая к профессиональной помощи, без должного лечения врачей, способных хоть как-то уменьшить боль от произошедшего, испытывая на себе только манипуляции и коварное влияние психопата.

— На мой взгляд, ты невероятно сильная личность. Сила не всегда означает, что женщина не должна плакать или находится на грани умопомешательства, или после не делать никаких поблажек мужчинам, потому что это может быть истолковано как ее слабость. Наоборот, это означает, что женщина способна возродиться к жизни, несмотря ни на что, даже если она совершенно разрушена и уничтожена… не по своей вине. Ты, бл*дь, настоящий боец, Сноу, вот, что я тебе скажу.

 Днем Шейн ведет меня по магазинам, чтобы я смогла купить себе кое-какую одежду. Кажется, он очень хорошо знаком с искусством «отправиться с женщиной за покупками». Я быстро покупаю косметику, флакон духов, пару джинсов, пару футболок, нижнее белье и колготки.

— Так на сегодняшний вечер нужно какое-нибудь коктейльное платье, — говорит он, ведя меня в бутик, в котором нас встречают две ассистентки, видно, достаточно хорошо его знающие.

Он заставляет меня примерить три разных платья и покупает их все.

— У вас есть что-нибудь, чтобы она могла положить куда-то свою помаду? — спрашивает он у девушки.

Она возвращается с тремя различными клатчами, он одобрительно кивает. Потом мы обедаем неподалеку в маленьком уютном кафе, затем заскакиваем в обувной магазин, чтобы купить соответствующие туфли для всех трех платьев.

— Устала? — спрашивает он.

— Немного.

— Пойдем, я отвезу тебя домой, и ты сможешь немного вздремнуть. Мне нужно кое-что сделать и убежать на время по делам.

Он заводит меня в свою квартиру и уходит. Я планирую заняться уборкой, но кто-то уже приходил и все убрал, видно, пока мы ходили по магазинам. Я раздумываю почитать книгу, но слишком нервничаю. Несмотря на то, что Шейн сказал мне, что я больше никогда не увижу Ленни, я все же думаю, что мне следует с ним объясниться. Неважно, кто и что говорит, Ленни все это время заботился обо мне.

Я сажусь и начинаю писать ему письмо. Я пишу, что влюбилась в другого человека. Я пишу, что всегда буду беспокоиться о нем и очень ему благодарна за все, что он сделал для меня. Я пишу, что когда-нибудь мы обязательно станем друзьями. А потом я разрываю письмо на мелкие кусочки и выбрасываю его. Теперь я понимаю, что постоянно беспокоит меня.

В этой истории не может быть счастливого конца. Ленни будет вне себя от ярости. И он, конечно же, захочет узнать, кто посмел закрасться в его владения.

Я опускаюсь на диван, чувствуя озноб, вызванный страхом за Шейна. Что, если Ленни искалечит Шейна? Шейн может воспользоваться своими кулаками, я была свидетельницей на парковки, но в данном случае, совсем все по-другому. Шейн слишком милый, чтобы тягаться с таким беспощадным гангстером, как Ленни. Я видела страх в глазах всех людей, с которыми мы встречались, насколько настороженно все они общались с Ленни, боясь сказать что-либо лишнее. Они бы не боялись, если бы им нечего было бояться.

К приходу Шейна, я полностью уверилась, что Ленни так все просто не оставит, он убьет Шейна. Перво-наперво, мне не следовало встречаться и обращать внимание свое внимание на Шейна. У меня текут слезы по лицу. Как только Шейн появляется в дверях, тут же оказывается передо мной на корточках.

— Что случилось? — спрашивает он.

— Он убьет тебя, Шейн. Я знаю Ленни. Он убьет тебя, — истерично лепечу я.

Он внимательно смотрит на меня, потом протягивает руку и вытирает мои мокрые щеки. – Ты, на самом деле, так мало веришь в меня?!

— Ты не понимаешь. Я его знаю. Я знаю, на что он способен.

— Тогда все хорошо, поскольку ты не знаешь, на что способен я, — и что-то непонятное таится в его глазах.