Потом мадам подает мне шоколадное суфле с вишней сверху и сыр — Шейну. Я отламываю ложкой шоколадное тесто с мягкой кремовой шоколадной начинкой и кладу в рот.

— Мммм... очень, очень вкусно. Хочешь попробовать? — спрашиваю я.

Он наклоняет свое лицо ко мне. Свежесть мужского одеколона, перемешанная с запахом темного шоколада, заставляет меня опьянеть. С трудом сглотнув, я кладу ложку ему в рот. Он ловит мое запястье, прожевывает и глотает. Наклоняется и скользит языком по моей ключице. У меня расширяются глаза.

Его светлые голубые глаза вспыхивают.

— Ты права, очень и очень вкусно, — бормочет он.

И хотя он вытворял со мной разные вещи, когда мы занимались любовью, но я чувствую, как моя шея начинает краснеть.

И он вдруг с весельем говорит своими сексуальными, грешными устами, которые исследовали каждый дюйм моего тела:

— Ты краснеешь!

К своему ужасу я краснею еще больше.

Он посмеивается надо мной.

— Знаешь, что ты очень сильно покраснела в наш первый раз?

— Как ты можешь такое говорить? Мы же были в темноте, — выпаливаю я.

— Сноу, — говорит он, пробуя мое имя на звук, словно целуя. — Ты была как минимум на два тона темнее тогда.

— А ты... Ты... пыхтел весь наш первый раз, — лгу я.

— Иногда ты заставляешь меня почувствовать себя такой дешевкой, — говорит он с сексуальной усмешкой.

— Сомневаюсь, что какая-нибудь женщина может заставить тебя почувствовать себя дешевкой, — отвечаю я.

Он придвигается поближе, и наши сердца замирают, его губы парят над моим ртом. Мой пульс бьется уже где-то в горле и проблеск сексуальной энергии, как жар, окутывает тело. Его пальцы ищут подол моей юбки и тянут ее вверх.

— В тебе имеется два совершенно противоположных сочетания, Сноу. Потрясающая чопорность и стыдливость и распутный рот, чтобы готов сосать член, — говорит он похотливо. — Все, что я хочу, это трахать тебя все чертовое время.

И к своему удивлению я представляю, как поднимаюсь, оборачиваю ноги вокруг его бедер и упираюсь в его большой, твердый член своей промежностью. Настоящая похоть тут же расцветает во мне, от одной только мысли, что я чувствую между своих ног.

Он отстраняется, нахмурившись.

— Чем бы ты хотела заняться сегодня, Сноу? Вернуться и побродить по городу? Я мог бы провести тебя по достопримечательностям, если ты хочешь. Или отвезти по магазинам.

Осталось так мало времени от наших выходных вместе. Возможно я больше никогда не увижу его снова. Я не хочу тратить последние несколько часов на достопримечательности города, и, конечно, не ходить по магазинам.

— Я хочу остаться здесь. Я хочу поплавать с тобой, а потом... оказаться в твоей постели.

Его сильные руки хватают меня за запястья, и он тянет меня вверх. Мы взбегаем по большой изогнутой лестнице в его спальню, он бросает меня на кровать, срывая одежду и с поспешностью входит, словно не может ждать ни секунды.

— Твоя киска так облегает вокруг моего члена, как чертовая перчатка, — рычит он.

Он не оставляет меня ни на минуту днем, пот уже струится по его груди, рукам, лбу и спине, и я уже так измучена, что чувствую пощипывание и боль между ногами, поэтому прошу его остановиться.

 Мы прилетаем в Лондон в десять минут десятого и так же легко и свободно проходим таможенный контроль, как и отбывали во Францию. Мы быстро добираемся до парковки и останавливаемся перед приземистым красным Camarro с белыми гоночными полосами на капоте. Я ничего не понимаю в машинах, но это одна из тех — специально созданная для опасных скоростей.

— Это твоя машина? — недоверчиво спрашиваю я.

— Если это не так, то мы ее угоним, — говорит он, открывая пассажирскую дверь для меня.

— Очень впечатляющая, — отвечаю я, пробираясь в мягкий черный кожаный салон.

— Она милашка, — говорит он, закрывая мою дверцу.

Шейн молчит по дороге к моему дому, тишина в салоне напряженная, у меня в животе образуется узел страха. Все это время я настолько была очарована Сомюр, что напрочь забыла о Ленни, но теперь боюсь, хотя Шейн уверил меня, что договорился и Ленни не будет звонить мне в выходные, а если он все же звонил? Я ненавижу даже саму мысль, что мне придется ему врать. Но больше всего у меня в груди засело щемящее чувство, что Франция была мечтой, сказкой. А теперь все кончено.

Теперь все реально. С реальной жизнью.

Я не хочу возвращаться к тому, что было прежде. Я не хочу чувствовать тело Ленни на себе, использующего, чтобы облегчить его сексуальные желания. Мне даже тошно думать об этом. Я уже не та женщина, отправившаяся в Сомюр. Я изменилась и значительно.

Мы подъезжаем к моему дому, я опускаю глаза вниз на свои руки, крепко вцепившись в колени. Тишина становится невыносимой, и я умираю как мне хочется его спросить, увидимся ли мы снова, но что, если он скажет нет? Если на этом наша связь и закончиться?

— Сейчас ты можешь включить свой телефон, — говорит он, его голос звучит без эмоций и как-то жестко в тишине салона.

Я киваю и смотрю на него.

Он кажется таким далеким. Он хочет побыстрее избавиться от меня? Может это всего лишь хорошо продуманный обман, только чтобы переспать со мной? Наверняка такой мужчина как он, не собирается пускаться в долговременные отношения. И он выглядит таким отстраненным и недоступным, как будто ему не терпится избавиться от меня. Я чувствую, как в уголках глаз начинают собираться слезы. Я не буду плакать перед ним. Я всегда знала, что он одним взмахом руки может соблазнить ни одну киску, поэтому мне не должно быть так больно, и я не должна чувствовать себя настолько опустошенной, по крайней мере, у меня у меня еще осталась гордость.

— Ладно, спасибо, — быстро говорю я и тянусь к ручке двери.

Его большая рука хватает меня за запястье, я поворачиваю к нему голову, и он говорит:

— Вот, черт, — и притягивает меня к себе. — Не плачь, Сноу. Возвращайся в свою квартиру, он позвонит в течение тридцати минут. Веди себя как всегда и все будет хорошо.

С недоумением я смотрю ему в глаза.

— Откуда ты знаешь, когда он позвонит?

Он взволновано проходится рукой по своим волосам.

— Я нанял двух проституток, чтобы они задержали его, пока ты благополучно не доберешься домой.

У меня отвисает челюсть.

— Ты что сделал?

— Это было единственным, в чем я был уверен, что он не будет звонить, пока тебя нет дома. Это единственный способ, чтобы ты не засветилась и была в безопасности.

Я делаю глубокий вдох.

— Ты сделал это ради меня?

Он отворачивается, смотрит вперед в лобовое окно, сжимая руль.

— Ничего страшного, Сноу. Иди. И ответь на его гребанный звонок и... веди себя совершенно нормально, насколько можешь, хорошо?

— Ладно, — шепчу я, вылезая из машины и захлопывая дверь, и бегу домой не оглядываясь. Как только я закрываю за собой дверь, слышу, как он рвет с места на полной скорости, даже слышен визг шин по тротуару.

 Я убираю ногу с педали газа, остановившись на красный свет. Бл*дь. Пальцы сами собой барабанят по рулю. Я опускаю голову на руку, упершись локтем вниз окна. Я всегда знал, что она особенная. Я перевожу глаза и ловлю взгляд человека в семерке BMW. Он недовольно качает головой, не задумываясь, я постоянно газую и двигатель V8 ревет от нетерпения, готовый рвануть с места и видно это его сильно раздражает.

— Что уставился? — рычу я, и парень тут же переводит взгляд прямо перед собой.

Загорается желтый, я вдавливаю педаль в пол и срываюсь с места. Впереди вижу знак разворота. Я мог бы развернуться назад. Но это было бы настоящим безумием. Стиснув зубы, я продолжаю вдавливать акселератор в пол, двигаясь вперед, минуя знак. Я не могу поверить, насколько я зол. Вскоре я выезжаю на шоссе. Уже двадцать минут я еду вперед. И знаю, что в этот момент он ей звонит.