Лицо Энджела напоминало белую алебастровою маску.

На последнюю реплику Ливиана он криво ухмыльнулся одним уголком рта:

– А ты бы ухаживал за мной так же, как сейчас ухаживаешь за Артуром, милый?

– Я предоставил бы такую честь нашей стерве-сестричке. Уверен, она бы о тебе позаботилась. Без особой радости, но позаботилась бы.

– Это всё? – холодно спросил Энджел.

– В общих чертах.

Ливиан вышел.

В голове и в душе Ирис воцарились полная неразбериха и сумятица. Она не всё поняла, но то, что поняла, её шокировало.

Ей бы время, чтобы успеть со всем этим разобраться, разложить по полочкам, но…

– Привет, Фиалка. Как понимаю, ты тут с самого начала с комфортом расположилась? Ну и как кино? Интересное?

Подняв глаза, Ирис встретилась с ним взглядом, пытаясь понять, сердится? Или Энджелу всё равно?

– Я бы так не сказала, – ответила она, сама удивляясь тому, насколько спокойно и ровно звучит её голос.

– Тебя мама не учила, что подслушивать не хорошо? – усмехнулся Энджел.

– Мама надеялась, что я до этой истины сама как-нибудь дойду. Но постулат весьма спорный. Подслушивая, на самом деле, можно узнать много полезного.

– И что полезного ты узнала сейчас?

Взгляд у Энджела был тяжелый. Он и раньше-то придавливал, как гробовая плита. А сейчас и того хуже. Наверное, следовало испугаться? Пьяный психопат, полумрак, полное уединение. Но Ирис не боялась. Хотела чувствовать страх, но не чувствовала.

Опустошённость. Разочарование. Горечь. Но не страх.

– Что ты совсем не такой, каким я тебя представляла, – честно ответила она на поставленный вопрос.

– Мне извиниться? – саркастично приподнялись брови Энджел.

– А смысл? – передёрнула плечами Ирис. – Если тут кому-то и следует извиниться, так это мне. Если хочешь, так и сделаю. Мне следовало сразу дать знать о моём присутствии. Но, откровенно говоря, я рада что не сделала этого.

– Вот как? Это почему же?

– Потому что вам нужно было выговориться, а мне полезно было всё это услышать.

– Если для тебя всё это так приятно и полезно, так отчего же вид у тебя такой, будто ты сейчас заплачешь?

– Не собираюсь я плакать! – возразила Ирис с куда больше горячностью, чем ей бы хотелось.

– Может быть и не собираешься. Но тебе ведь хочется, правда?

– Тебе это кажется забавным?

– Почему все думают, что я такой уж весельчак? Меня нисколько не забавляют твои слёзы. И ситуация в целом не смешная. У закона Подлости весьма странная специфика. Почему из всех школы именно ты, Фиалка, оказалась свидетелем нашем… хм, миленькой беседы с дорогим братцем?

– А тебе не всё равно? – спросила Ирис.

– Как ни странно – нет.

Ирис отступила на шаг, отшатываясь от протянутой к ней руки. Она изо всех сил пыталась овладеть собой, но эмоции, словно волны, переливались через край, угрожая захлестнуть. Щёки горели, а в глаза попал словно бы даже не песок, а стёкла.

Она почему-то чувствовала себя обманутой и ничего не могла с этим поделать.

– Я, пожалуй, пойду на урок.

Энджел поднял руку, уперев её в стену перед Ирис, загораживая дорогу.

– Пожалуй, не пойдёшь.

– Станешь силой меня в раздевалке держать? – попыталась усмехнуться она, но вышло не очень убедительно.

– Вообще-то такой вариант меня нисколько не смутил бы. Но мне кажется до этого не дойдёт.

– А до чего дойдёт?

– А до чего бы тебе хотелось бы?

Он ещё издевается? Бессовестный наглец.

– Всё, чего бы мне на самом деле хотелось, это прийти на занятия вовремя. Развидеть и расслышать все то, что пришлось увидеть и услышать. Я не любитель копаться в чужом грязном белье, Энджел.

– Странно слышать. Большинству нравится.

– Чему тут нравиться? Сплошное разочарование.

– Ты меня в чём-то упрекаешь?

– Да.

– В чём?

– В том, что стоишь у меня на пути и мешаешь пройти.

Энджел улыбнулся:

– Верно. Именно этим я сейчас с удовольствием и занимаюсь.

– В свете подслушанного разговора это совершенно нелепо.

– Не улавливаю логики.

– Если я правильно поняла, ты предпочитаешь мальчиков? В каком месте я похожа на мальчика?

– Ну, тем что ты девочка меня точно не смутить. Я универсален.

– Что?..

– Всеяден. Иногда мне нравятся девочки, иногда мальчики. Одно другому не мешает. В жизни бывает много различных комбинаций.

– Поняла ход твоих мыслей. Постараюсь очень коротко донести до тебя свои. Видишь ли, – на мгновение запнулась она, подбирая слова, – я запала на тебя с первого взгляда, потому что ты красивый парень. Из тех, о ком иногда говорят – сложный. Но я, по наивности душевной, посчитала, что твоя сложность проявится…хм-м! – немного иначе.

Ирис подняла глаза и встретилась взглядом с чёрными глазами Энджела полных странного, пугающего, безумного блеска.

– Я весь внимание.

– Я не планирую долго его занимать. Короче говоря, ты для меня слишком сложен, Энджел, а я всегда тяготела к простым арифметическим решениям. Все сложные комбинации по типу «2+1» меня не занимают.

– Ты рассчитывала на свадьбу и белый кадиллак?

– Ну что ты? Какая там свадьба? Какой кадиллак? Какая там любовь-морковь-цветочки? Предел моих мечтаний, чтобы меня зажали где-нибудь в раздевалке и по быстренькому, между делом, дефлорировали! Можно даже в антисанитарных условиях! – вспылила Ирис.

Где-то сверху пробилась сквозь толщину бетона трель звонка.

– Вот чёрт! Пошли отсюда, – довольно грубо схватил её Энджел за руку.

Ирис упёрлась, как норовистая лошадка:

– Куда это ещё?!

– Куда подальше, – огрызнулся он. – Сейчас тут половина школы будет.

– И что? Мне они не мешают.

– Зато мне мешают. Не спорь со мной, меня это бесит! Бери одежду и пойдём.

– Да никуда я с тобой не пойду! – искренне возмутилась Ирис.

– В последний раз прошу по-хорошему…

– Нет!

Ирис собралась вопить, звать на помощь, брыкаться. Пусть только попробует приневолить её к чему-либо!

Энджел придвинулся ближе, цепко схватив её за руки. Почувствовав боль, Ирис хотела возмутиться, но, наткнувшись на его твёрдый взгляд, вдруг передумала бунтовать.

В голове словно туман поднялся. Туман из ваты. Мысли в этой вате гасли, словно огни во мраке. Ирис осознавала, кто и где она, но словно бы спросонок.

– Бери одежду, обувайся, иди за мной к выходу.

Ирис не хотела идти.

Она чувствовала смутное недовольство, почти страх, но туман был сильнее. И как только она сделала нечто вроде попытки сопротивляться сказанному, он обступал её плотнее и собственных мыслей оставалось всё меньше.

Переобуваясь, снимая с вешалки меховую безрукавку, Ирис не переставала чувствовать на себе взгляд белокурого юноши с чёрными глазами.

– Готова?

Она кивнула.

– Идём к твоей машине.

Она пошла. Не задавая вопросов и не возражая. Ощущала только, что с каждым новым шагом страх становится сильнее.

И сырость, забирающаяся под распахнутую верхнюю одежду, и вода, залившаяся в перекосившуюся молнию на сапоге словно бы и не имели к ней, к Ирис, никакого отношения.

Все так же сквозь туман, будто на автопилоте, она нажала кнопку разблокировки автомобильной дверцы.

– Отдай мне ключи.

Беспрекословно она так и сделала.

– Теперь садись.

Ирис села, покорная и тихая.

– Ну вот, так-то лучше. А теперь отомри, принцесса.

Туман рассеялся довольно быстро, оставив после себя чувство тяжести и головную боль.

– Что это было? – тяжело дыша, словно пробежала кросс на время, спросила Ирис.

– Один из моих маленьких трюков.

Повернув голову, Ирис широко распахнутыми глазами уставилась на Энджела с гневом и ужасом.

– Маленьких трюков? Это – маленький трюк? Этот… этот долбанный «Империус» местного разлива?!

Энджел засмеялся. На этот раз, для разнообразия, скорее весело, чем зло.

– Как ты это сделал?! – потребовала ответа Ирис.

– Откровенно говоря, сам не знаю механизма.