Но если такова правда – как с нею жить?

Я воскрес потому, что умер Ральф – мой брат, мой друг, мой любовник.

И в смерти моих отца и матери виновна Синтия. И в смерти остальных – тоже.

– Не могли все сгореть, – попытался я отрицать очевидное. – Это невозможно! Те, другие – я видел Кингов. Они носят другое имя, у них иные понятия, но, по сути, они такие же, как и мы. И Катрин… ты же сама официально признала её как нашу наследницу?

– Я же сказала – то было лишь начало. А Кинги? Они не одни из нас. Строго говоря, они вообще-то не совсем люди.

– То есть как это понимать? Что значит «не совсем люди»?

– Чтобы воскресить твои останки мне нужна была новая жертва. Кровь в достаточном количестве, чтобы регенерировать почти истлевший остов. Обыкновенная людская кровь помочь не могла. А никого из Элленджайтов в живых после пожара не осталось. Круг замкнулся. Я же уже говорила, заключая сделку с дьяволом всё равно, что занимать у деньги и ростовщика – ты в любом случае остаёшься ни с чем. У меня появилась способность воскрешать и знания, как это сделать, но у меня была отнята сама возможность…

– Однако дилемма, – хмыкнул я с издёвкой.

Синтия передёрнула плечами:

– Смейся-смейся. Мне-то было не до смеха. Я сотню лет пыталась обыграть судьбу.

– Мы, помнится, говорили о Кингах? У тебя просто волшебная способность сводить любой разговор к своей персоне и переживаниям, о чём бы речь не зашла.

– А ты всегда всё портишь своим нетерпением.

– Ну, в некоторых случаях моё нетерпением тебе бывает очень даже по душе, не так ли?

– Что ж, вернёмся к Кингам. Чтобы восстановить твои останки мне нужна была кровь Элленджайтов. И я создала их практически с нуля.

Я нахмурился, откровенно говоря, не слишком понимая, о чём идёт речь.

– Я спонсировала создание секретной лаборатории по клонированию человека.

Она сказала это таким тоном, словно я что-то уже должен был понять.

А я не понимал.

Слово «клонирование» в моём мозгу ни с чем не идентифицировалось. Как теперь говорят, файлы были совершенно пустыми.

– Клонирование человека? Что это такое?

– Создание человека из клетки.

В моем воображении, прости господи, возникла обезьяна, быстро-быстро развивающаяся до уровня человека, открывающая эту самую злополучную клетку и широкими прыжками удаляющаяся в неизвестном направлении.

– Современные технологии шагнули далеко вперёд, Альберт. Но клонирование как человека, так и отдельных органов, находится вне закона. И, официально, технологий, позволяющих из генетического материала воссоздать человеческий зародыш, не существует.

Я потряс головой. Мне казалось, что она говорит на неизвестным мне иностранным языке и я никак не уловлю сути.

– Мы взяли кусочек генетического материала Ральфа и из этой клетки в пробирке вырастили эмбрион, который потом подсадили суррогатной матери, родившей младенца в положенный срок. Как это обычно бывает в таких случаях ребёнок родился не один.

Получились близнецы – две особи, мужская и женская. Образец под номером один и два – Рэй и Виола. Я дала им фамилию Кинг. Ну не свою же собственную отдавать?

Сумасшедшим учёным нужны были открытия, а мне – только кровь. Мальчика, естественно. У девочек нет тех замечательных свойств, что способны были вернуть твоему телу жизнь.

Когда я получила, что хотела, пришлось замести следы. Ученых устранили, детей отдали в ближайший приют, где их отыскал местный воротила и использовал уже по своему назначению. Я в их дела не вникала.

– Подожди-подожди! То есть получается, что изначальным генетическим материалом для… хм-м, создания Кинга, как ты это называешь, был Ральф? Грубо говоря, его можно считать прародителем этого ненормального любителя трахаться с собственными детьми?

– Ну, кто знает, чем развлекался сам бы Ральф, если бы дожил до тех же лет, что и «образец один»? – передёрнула плечами Синтия. – Я никогда не считала Рэя сыном Ральфа. Но в каком-то смысле ситуацию, наверное, можно рассматривать именно так.

– Ральф был донором мужской клетки, а женской?

– Это было не оплодотворение, Альберт, а клонирование. Женских клеток и не понадобилось. Так что, следуя твоей теории, Ральф нашим Кингам и мама, и папа.

От всей этой научной дребедени и полного сюрреализма меня начало ощутимо подташнивать.

– Сами Кинги знают о том, что они представляют собой долбанные образцы из пробирки?

– Конечно, нет. Они считают себя бедными сиротками из приюта, – легкомысленно фыркнула Синтия.

– По-твоему этом смешно? Ну и огород ты тут нагородила!

– Всё ради тебя, дорогой. Чего не сделаешь ради любви?

Слова прозвучали бы дурным пафосом, но, слава богу, в них было слишком много сарказма.

Так уж жизнь сложилась, что сарказм мне куда более по сердцу.

– А Катрин? Выбранная тобой наследница Элленджайтов? Она образец под каким номером?

Усмешка соскользнула с лица Синтии и оно сделалось почти угрюмым:

– Катрин не имеет никакого отношения ко всем моим научным экспериментам. Она вполне себе настоящая личность, произошедшая на свет вполне естественным путём. И она действительно Элленджайт.

– Но ты ведь сказала, что все Элленджайты погибли.

Синтия вздохнула и, после небольшой паузы сказала, как бы нехотя:

– Не все. Своего сына я не смогла заставить себя убить, – от её взгляда у меня почему-то побежал мороз по коже.

– У тебя был сын?

– Да. И именно ты был бы счастливым отцом, если бы задержался на свете немного подольше. Катрин наша с тобой пра-пра-правнучка, дорогой. Но это не отменяет намеченной между вами свадьбы. Потому что только так мы сможем вернуть себе наше состояние и наш дом.

И снова я вынужден был сделать паузу, чтобы осмыслить полученную информацию. Новости, одна сногсшибательней другой так и следовали друга за другом.

– Я не понимаю… Что ты хочешь этим сказать?

Синтия криво усмехнулась, и никто не назвал бы её улыбку доброй:

– Всё ты прекрасно понимаешь, дорогой братец. У нас с тобой был сын. У него была дочь, моя внучка, у неё – ещё дочь, потом – ещё. Я очень надеялась, что рано или поздно появится мальчик, но небеса словно не слышали мои молитвы…

– А ты чего хотела? – рассмеялся я. – С какой стати небеса должны были тебя слышать, если ты, по собственному призванию, согласилась служить совсем другим силам?!

– Не смей кричать на меня! Всё, что я делала, я делала исключительно ради тебя…

– Нет!!! Всё, что ты делала, всегда, было исключительно ради себя. Ты захотела жить вечно и нашла способ сделать это, хотя, признаться, поверить в то, что я тут выслушал практически невозможно.

– Приходится же? – насмешливо протянула сестра. – Ведь иного объяснения тому, что ты сейчас здесь, рядом со мной, наслаждаешься жизнью вместо того, чтобы гореть в аду, где тебе, вне сомнения, самое место – попросту нет? Да и чего ты так завёлся?

– Действительно, с чего бы? Ты, ради того, чтобы вернуть меня, убивала людей.

– И что? – невозмутимо пожала плечами Синтия. – За те сто пятьдесят лет, что я жила, люди умирали у меня на глазах пачками, по той или иной причине. Человек смертен, и в этом нет ни моей вины, ни заслуги. Если чья–то жизнь может принести мне пользу – я это использую. Если пользу принесёт чья-то смерть, почему меня должно это останавливать?

Я смотрел на ней и видел лицо моей сестры, Синтии, почти не изменившейся, но… я не узнавал то существо, что обнимал час назад.

– Ты ведь это несерьёзно сейчас?

– Альберт, ты до смешного сентиментален. Жизнь имеет значение ровно столько, во сколько ты согласен её оценить. Люди, на самом деле, просто расходный материал и так было всегда. Исключение составляют те, кого мы любим.

– Вопрос в том, что ты не любишь никого.

– И это говоришь мне ты? После всего, через что я прошла ради тебя?

– Ещё раз повторю – чтобы ты не делала, ты делала это только ради себя. Мне не нужно было это воскрешение. Я не чувствовал в небытие ничего. Это тебе потребовалось всё это подобие бурной деятельности, потому что одиночество хреновая штука, а пока действуешь – живёшь.