– Тогда можешь бредить вслух. Я охотно тебя послушаю. Из твоих уст, сестрёнка, любой вздор звучит для меня музыкой.
– Не в этот раз, братец. Но тебе придётся выслушать. И поверить. Потому что, во-первых, это будет правда. А, во-вторых, ты ведь здесь? А это лучшее доказательство тому, что, какой бы не выглядела бредовой история, что ты сейчас выслушаешь, это правда.
– Хорошо, валяй. Вещая свою правду. Только скажи, в этом доме есть ещё вино? Я был бы не прочь промочить горло.
Синтия, поднявшись с лёгкой непринуждённой кошачьей грацией, прошлась по комнате до серванта, мелькая босыми ногами с маленькими, как конфетки, пальчиками и вернулась с двумя бокалами и бутылкой вина, красного, как кровь.
– Открывай, – протянула она бутылку мне.
– За встречу через сотню лет? – поднял я тост.
– Прошло на четверть века больше, – пожала она плечами, макая коралловые губки в бордовое вино.
Я последовал её примеру, не отрывая взгляда от её прелестного личика:
– Ты обещала мне историю, сестрёнка.
– Обещала. Ну так слушай.
Не знаю, что я надеялся услышать, но явно не то, что сказала Синтия.
– Ты знаешь легенду о том, что Элленджайты прокляты.
– Это не легенда, – поиграл я бокалом, наблюдая, как качается красное вино, которое в тени кажется чёрным. – Это прямая констатация факта. Никакой мистики – люди просто немного наблюдательнее, чем нам кажется.
– Проклятыми называли детей падших ангелов. Нефелимов.
Я крепче сжал челюсть, стараясь удержать крепкое словцо. Драгоценная сестрёнка на многое смотрела сквозь пальцы и не гнушалась спать с братьями, но она терпеть не могла сквернословий. Вот такая причуда.
А ещё она слишком увлекалась мистикой. Это у неё другая причуда, почти с детства.
– Нефелимов? – переспросил я. – Ты это серьёзно?
– Помолчи, Альберт. Мы же вроде как договорились, что ты примешь на веру мои слова?!
На самом деле мы не договаривались – на самом деле говорила только она, а я просто промолчал.
– И что там не так с этими нефелимыми?
– Всё. Судя по тому, что творилось в нашей семейке. Ну да речь не об этом. Мы не просто потомки падших ангелов – мы потомки Люцифера.
Я человек не трусливый. Честно. Я мало чего боюсь по жизни.
Но мне стало страшно. Синтия говорила так спокойно и уверенно, что у меня не осталось сомнений – она сумасшедшая. Моя любимая сестра не в себе.
– Люцифер – наш пра-пра-пра-пра дедушка? Ну, допустим, и что дальше?
– После того, как ты умер, я вызвала его. И заключила сделку. Люцифер наделил меня силой, что не принадлежит и не может принадлежать никому из смертных – даром воскрешения. Я могу призывать души из-за смертельных чертогов.
Повисла пауза.
За стеной завывала буря, била плетью, скрученной из снега и ветра, хлёстко, жёстко, будто надеясь развалить этот дом по кирпичику. Даже окна вздрагивали под напором норд-оста.
– Ты всерьёз веришь в то, о чём сейчас говоришь? – тихо, будто боясь спугнуть её, задал вопрос я. – И что потребовал Люцифер в обмен на такую услугу?
– Ничего, – её голос звучал отрешённо.
Синтия с детства придумывала небылицы. В которых она была королевой. С самой высокой короной.
Но чтобы объявить себя святым Лазарем?
– Святой Лазарь по сравнению со мной младенец. Он воскрешал того, кто умер три дня назад. А от тебя же остался один остов. Видел бы ты… хотя нет, лучше не надо. До сих пор без содрогания не могу вспоминать…но лучше по порядку.
После твоего самоубийства Ральф как обезумел. Он обнародовал всё, что мы скрывали столько лет. Он пытался меня убить! Он был просто невменяем… ты же помнишь, каким он был? А без тебя всё стало ещё хуже.
Вино резко стало горьким, и я отодвинул бокал от себя:
– Он превратил мою жизнь в ад, Альберт… – голос Синтии вдруг стих.
– Что ты сделала?
Собственный голос казался чужим и глухим.
Глаза Синтии сузились и превратились в два пылающих куска льда:
– Что я сделала?! Я?! Почему, по-твоему, я могла что-то сделать?
– Потому что это до сих пор не даёт тебе покоя. Потому что ты боишься мне сейчас об этом сказать.
– Да с чего ты взял?
– С того, что не только ты знаешь меня как облупленного. Так что ты сделала, Синтия?
Она отвернулась.
Золотые волосы, упав на лицо, скрыли от меня его выражения.
– Синтия?..
– Я принесла его в жертву.
Часы на полке тихо стучали. Наверное, тикали. Не знаю, не уверен.
После такого заявления я уже ни в чём не мог быть уверен.
– Я… что? Не понял, что ты имеешь ввиду под «принесла в жертву»?
– Я убила его на сатанинском алтаре.
Синтия повернула голову и теперь с вызовом смотрела на меня.
– Ты не могла его убить. Это невозможно. Силёнок бог не дал.
– А я у дьявола заняла! – фыркнула она, строптиво встряхивая головой. – Хотя… хотя это было позже. А в тот момент Ральф помог мне сам. Это было… мучительно, долго и болезненно. Именно так он и умирал. Долго. Почти сутки. Возможно, он надеялся, что я откажусь от своей затеи. Возможно, забавлялся, веря, что мне невыносимо наблюдать за его страданиями. А возможно… возможно ему просто было наплевать. Помнишь, как он всегда говорил это своё коронное «плевать»? – зло засмеялась она.
По мне, так её смех гораздо ближе был к истерике, чем к насмешке.
– Как же ты вытерпела? Как могла сидеть и смотреть на его агонию часами?
– Я не верила, что он на самом деле умрёт. Даже после твоей смерти я не могла поверить, что это возможно!
– Но он умер, – это не был вопрос.
– Умер. А древний ритуал начал работать. И я встретилась лицом к лицу с тем, кого считают Князем Земли и источником зла.
– Ну и как?
Меня распирало от злости и бессильной ярости.
В историю с дьяволом я не верил. А вот в смерть Ральфа, зная их обоих, поверить пришлось. И осознание того, что всё это случилось почти два столетия назад, не смягчало боли потери.
Может быть, в душе я надеялся, что Ральф воскреснет таким же волшебным образом, как и Синтия?
– Люцифер? Он удивительным образом похож на вас всех. Безумный и обречённый, то ли не желающий, то ли не умеющий раскаяться и жить иначе.
– Правда? Ни рогов? Ни копыт?
– Если они у него и были, он их мне не показывал.
– Его не удивило желание правнучки увидеть предка?
– Нет. Он сказал, что такое было и раньше. Он внушал доверие. Он казался вполне понятным. Он был чем-то похожим на тебя. Или на отца. Словом, таким, каким я всегда его себе и представляла. И знаешь, что я сделала? Я поверила ему. Я заключила с ним договор.
– Что за договор?
– Он сделал меня бессмертной, наделил способностями, которые многие сочли бы колдовскими.
– И что потребовал взамен?
Синтия молчала, опустив голову.
– Что он потребовал взамен? – повторил я вопрос.
– Нашу семью. Он велел мне уничтожить всех. Говорил, что существование таких, как мы, не угодно богу. Что мы несём с собой лишь скверну и искушение. И он был прав! Ты же знаешь.
– Он потребовал, а ты?..
– Я сделала то, что он велел. Я всех их ненавидела и была словно не в себе. А когда пришла в себя, было поздно – всё обратилось в пепел! Наш дом. Мои родители. Все сгорели… никого не осталось. Никого – кроме меня. Я хотела уйти за всеми, но не вышло. Дьявол по-дьявольски сдержал слово: я стала бессмертной. Такой, какими раньше были вы. Я всегда завидовала вашим способностям… Почему ты так смотришь на меня, Альберт? Ты мне не веришь?
Голос её зазвучал жалобно, как у ребёнка.
– Если бы это было ложью! Но правда в том, что древние легенды гласят правду и сделка с дьяволом – это ужасно. В итоге теряешь всё, а приобретённое взамен доставляет лишь муку. Ты молчишь? Не знаешь, что сказать, брат? Ну, молчи. Ведь эта часть лишь предыстория. А собственно история ещё впереди.
Я не знал, верил ли я тому, что слышал? Наверное, верил. Иначе как объяснить всё это – её жизнь, моё воскрешение?
