Ну и ладно, может быть, он никогда и не сможет стать теми совершенными людьми из своих фантазий. Но, возможно, так даже лучше. Может быть, человек из него получится слегка ущербный, но это… Это вот как этот самый поцелуй. Потому что Брайан целует его, чтобы предотвратить что-то ужасное, но суть-то в том, что это работает, и вот Джастин уже отвечает на поцелуй, и рев в его ушах затихает, сменяясь стуком сердца. И вот именно то, что Брайан, удерживая его подбородок и проводя большим пальцем по тому месту, где встречаются их губы, может заставить этот рев смолкнуть, и делает его поцелуй особенным.
- Вон тот на нас пялится, - шепчет Джастин Брайану, когда основной запал стихает, и поцелуй постепенно переходит в неспешные пощипывания губами и влажные причмокивания.
Пассажир, что сидит через проход от них, откашливается – но звук получается такой, словно он не просто прочистил горло, а сделал им резкое замечание.
Голос из динамика сообщает, что можно отстегнуть ремни.
Брайан поворачивает голову, награждает мужчину долгим безмятежным взглядом и, наконец, произносит:
- Надеюсь, вас не сильно смущает то, что мы с моим персональным хуесосом пытаемся тут пообжиматься?
Джастин придушенно смеется и толкает Брайана локтем в бок. И, честно говоря, это настоящее чудо, потому что он что-то сильно разнервничался от того, как неодобрительно этот мужик на них таращился. Да и сидит он слишком близко, чтобы Джастин мог чувствовать себя комфортно.
Но рядом с Брайаном он ощущает себя человеком, которому ничто не угрожает.
- Ой, то есть простите, - Брайан раскрывает журнал и продолжает, глядя в страницу. – Мы с моим хуесосом пытаемся предаться разврату.
***
- Жалеешь?
Брайан стоит за дверью оккупированной Джастином ванной. Это ванная Брайана, и находится она в «квартире» Брайана. Если честно, Джастин успел лишь мельком все тут осмотреть, пока несся в туалет, и все же даже беглого взгляда ему хватило, чтобы оценить, как это смешно, что его жилище и жилище Брайана именуются одним и тем же словом – «квартира».
Он открывает рот, чтобы ответить, но вместо этого снова склоняется над унитазом.
- Прости, - хрипит он. – Мне нужно…
- Принять лекарства. Но сейчас это будет бесполезно.
Джастин пытается выразить свое согласие с этим утверждением, а, может, снова извиниться, потому что ему и правда неловко за себя, но вместо всего этого его снова выворачивает. Он чувствует себя глупым, да, глупым, а еще разболтанным, прибитым и абсолютно счастливым.
Нет, он точно не жалеет.
Когда, наконец, к нему возвращается способность дышать, не ощущая болезненных спазмов в животе, Джастин смывает за собой, выходит из ванной и понимает, что дверь можно было и не закрывать – все равно центральная ее часть сделана из стекла, и стекло это – не матовое.
Джастин смотрит на Брайана, смеется и зажимает рот запястьем.
- Нью-Йорк, - говорит он, не вдаваясь в пояснения.
Да они тут и не нужны.
Брайан лишь угрюмо усмехается.
Когда Джастин начинает всерьез задумываться о случившемся… А до сих пор он толком не задумывался, не задумывался, пока они не приземлились в «Международном Аэропорту имени Джона Кеннеди». Ведь все произошло так спонтанно, и он почти не спал в последние дни, да плюс еще их разговор его растревожил… В общем, от всего этого все происходящее казалось ему каким-то смутным и не вполне реальным. Так вот теперь, когда он начинает всерьез задумываться о случившемся, ему видится какая-то ирония – в самом невеселом смысле этого слова – в том, что он переехал в один из самых густонаселенных мегаполисов на земле.
Брайан кивает ему на маленькую витую лестницу в углу и говорит:
- Иди приляг. Мне еще надо отослать пару писем.
Но Джастин вместо этого берет свою сумку, возвращается в ванную и тщательно моется, попутно изучая помещение сканирующим взглядом. Он подмечает все – вот бритва Брайана, его ополаскиватель для рта, коллекция одеколонов и лосьонов после бритья, увлажняющий крем за семьдесят долларов, в болезненном пристрастии к которому Брайан в жизни не признается, антибактериальное мыло, гель для волос, электрическая зубная щетка… Все предметы аккуратно выстроены в одну ровную линию.
А Брайан чуточку невротик.
Джастину кажется, что это совершенно очаровательно.
Спальня, расположенная на втором уровне, представляет собой открытое пространство, откуда открывается отличный вид на всю квартиру. И Джастин, поднявшись по лестнице, сразу направляется к балюстраде, перегибается через перила так, что волосы свешиваются на лицо, и смотрит вниз. Он видит Брайана – тот сидит за расположенным неподалеку от кухни письменным столом, наклонившись к монитору и трогая пальцем губы.
- Удивительная квартира, - говорит Джастин.
Ему даже голос повышать не приходится. Все здесь сделано из стекла – двери, полки, перегородки. Южная стена так и вовсе вся стеклянная, за ней открывается неплохой вид на двадцать этажей вниз. Мебель тут белая, а полы деревянные. По квартире гуляет эхо.
- Знаю, - отвечает Брайан и начинает печатать.
Пальцы его яростно стучат по клавиатуре – признак полной концентрации.
Джастин пытается представить себе, как это Брайан тут живет. Эта квартира совсем не похожа на его Питтсбургский лофт, в дизайне которого сочетались элементы урбанистического стиля и контемпорари. Это место – ультрасовременное, минималистское, открытое, голое.
Холодное.
Здесь нет рисунков, картин, пледов, ковров, ни одной памятной вещицы. Ничего нигде не валяется - глазу не за что зацепиться. Ни намека на что-то личное. Ни намека на Брайана.
Здесь нет красок.
Чем больше Джастин об этом думает, тем более вероятным ему кажется, что ровно так квартира и выглядела, когда Брайан в нее переехал. В здании, наверное, их, таких, было не меньше сотни. Только в остальные квартиры потом въехали хозяева и обжили их, привнесли в обстановку что-то свое, что-то личное, то, что сделало эти пустые клетки их домом.
Услышав, что стук клавиш прекратился, Джастин снова бросает взгляд на Брайана.
И замечает, что тот смотрит на него.
Изучает так же внимательно, как Джастин только что изучал обстановку, мебель и декор – а точнее, его отсутствие. И Джастин, пораженный внезапным открытием, пристально вглядывается в лицо Брайана, в сжатые в тонкую линию губы, вбирает в себя его взгляд, словно затягивается сигаретным дымом, и различает в нем нечто уязвимое.
В эту самую минуту Джастин понимает, что вот это место – не дом Брайана. И что он сам и другие – Деб, Майки, Эммет и Тэд – они не единственные, кто просто примирился со своей жизнью. Не единственные, кому страшно, не единственные, кто крупно облажался и так устал принимать неверные решения, что больше и пытаться не хочет. И вся разница между ними и Брайаном заключается в том, что Брайан убежал, а они спрятались.
Но спрятались хотя бы все вместе.
И он, Джастин, несмотря на все свои старания, вовсе не самый одинокий человек в этой комнате.
Джастин сглатывает застрявший в горле ком и говорит:
- Иди сюда.
Он не уверен, что Брайан его послушается, но тот нажимает какую-то кнопку на клавиатуре, встает со стула, потягивается и направляется к лестнице.
Поднявшись по ступенькам, Брайан криво ухмыляется и сбрасывает ботинки.
- Не терпится оправдать свой статус персонального хуесоса?
Джастин обхватывает его руками за шею и тянет на себя, до тех пор, пока лбы их не соприкасаются, до тех пор, пока он не получает возможность не просто слышать - чувствовать дыхание Брайана – грудной клеткой, щекой и подбородком.
- Брайан, - шепчет он.
Потому что сказать то, что ему хочется сказать, он не сможет – это только оттолкнет Брайана, заставит его немедленно приняться за строительство новых стен.
А Брайан, не тратя времени на предупреждения, вдруг припадает губами к его рту. Целует жадно, врезается в Джастина, как товарный поезд, удерживает его лицо ладонями, выдыхает ему в рот, вплавляется в его тело. И Джастин клянется себе, что расцветит жизнь Брайана яркими красками – не потому, что тому это нужно, не потому, что Джастин сочувствует его одиночеству, но потому, что он сам просто не сможет удержаться. Тогда, в душе, он решил, что понял, почему Брайану непременно необходимо, чтобы ему стало лучше, но теперь Джастин понимает, что ошибся – ужасно непростительно ошибся.
