Предоставив моим друзьям стеречь лагерь, я вползла в палатку. Тали уже спала, и я тихонько устроилась рядом с ней. Я прислушалась к ее ровному дыханию, и мои веки тоже начали закрываться. Но, несмотря на усталость, я никак не могла уснуть и подвинулась ближе к Тали. Мне очень хотелось отдохнуть, но было еще одно неотложное дело.
– Тлитоо! – прошептала я. Он не ответил. Я снова позвала его, немного громче. Я хотела позвать ворона в третий раз, но он уже услышал меня и вошел в шалаш.
– Я не сова, волчица, и не летучая мышь. Я и так уже слишком поздно лег спать сегодня.
– Я хочу знать, что ей снится, – сказала я.
Ворон досадливо щелкнул клювом, и я прижала уши.
– Ладно, волчонок, – проворчал он. – Когда я вижу твой страдальческий, как у голодного щенка, взгляд, то не могу устоять. Но учти, когда тебе будет страшно хотеться спать, я тебя обязательно разбужу.
Продолжая ворчать, он втиснулся между мной и спящей Тали. Я никому, даже Аззуену, не говорила, что мы с Тлитоо можем делать. Мне не хотелось, чтобы друзья знали, что я и в самом деле особенная.
Мы с Тлитоо могли попадать в мысли верховных и обычных волков, но проникновение в мысли Тали особенно завораживало. Мне всегда страстно хотелось с ней поговорить. Когда Тлитоо вводил меня в мир ее мыслей, я чувствовала, что становлюсь близка с ней, как с волком, и сейчас мне очень нужна была эта близость.
Тлитоо тихо что-то проворковал и улегся между мной и девочкой так, чтобы одновременно касаться нас обеих. Для того чтобы совершать путешествия в мысли других существ, ему нужен был телесный контакт с ними.
Я приготовилась к исчезновению звуков и запахов, что всегда происходило, когда я проникала в чужие мысли. Это было сродни ощущению внезапного падения в пропасть, и каждый раз перед этим у меня перехватывало дыхание. Но перед путешествием в мысли и чувства Тали я всегда испытывала еще и головокружение, и страшную растерянность. Проникновение в мысли других волков не было столь болезненным. Люди так странно представляли себе мир – для них он был полон красок и смутных колеблющихся контуров, – поэтому, когда я попадала в него, мне становилось не по себе.
Я подождала, пока уляжется тошнота, а потом погрузилась в мысли Тали.
Я сразу увидела сморщенное лицо старой женщины и съежилась, вспомнив, что это я невольно приблизила ее смерть. Потом я глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Если тот день в хижине Ниали был так важен для Тали, что даже приснился ей, то мне надо набраться мужества и посмотреть этот сон до конца. Я постаралась успокоиться среди ее мыслей, и постепенно мне это удалось.
Тали знала, что бабушке осталось жить недолго. Ниали призналась, что в последнее время ей становится все труднее дышать и следующую зиму она не переживет. После этого Тали придется взять на себя дело криан.
– У тебя есть волки, – промолвила старая Ниали, – ты хорошо их знаешь и дружишь с ними. Они тебе помогут.
Тали оглянулась через плечо. У каменной стены хижины спала волчица. Она похрапывала и слегка подергивала лапами во сне.
Тали подошла к волчице и селя рядом с ней.
– Я не могу с ней говорить, – сказала она бабушке. – Ты можешь, а я нет.
Тали умела разговаривать с животными, когда была совсем маленькой. Она беседовала с кроликами и воронами, которые говорили, что от нее дурно пахнет, она могла общаться даже с пещерными львами. Она понимала и гигантских волков, с которыми бабушка познакомила Тали, когда та еще не умела толком ходить и спотыкалась, как жеребенок. Но сейчас Тали перестала понимать язык зверей. Часто ей казалось, что она видит какую-то мысль в глазах Серебряной Луны, но всегда сомневалась, боясь ошибиться.
– Ты найдешь другой способ общения с ними, – ответила Ниали.
Тали легла рядом с волчицей и вдохнула дурманящий аромат леса. Девочке было всего четыре года, когда бабушка начала готовить ее к роли крианы племени, и с тех пор началось ее одиночество. Очень многие соплеменники не хотели прислушиваться к крианам, которые говорили, что надо и чего не надо делать, на каких животных можно охотиться, а на каких нет. Люди смеялись, когда Тали объясняла, что они – такая же часть лесов, как и животные, на которых они охотятся, и растения, которые они едят. Люди начали сторониться Тали. Ей стало казаться, что она лишилась семьи.
Так продолжалось до того дня, когда она упала в реку.
Тали изо всех сил боролась за жизнь, но в глубине души ей было интересно, что будет, если она отдастся на волю течения и уплывет к дальним водопадам. Когда какой-то волк прыгнул в воду и поплыл к ней, девочка решила, что он сейчас убьет ее – ведь все вокруг утверждали, что волки охотятся на людей. Но волк просто поплыл рядом. Девочка ухватилась за его мех и вместе с ним выбралась на берег.
Потом волк встал, склонившись над ней, и принялся, сопя, обнюхивать ее. Девочка смотрела на огромные зубы и ждала, когда же огромный зверь убьет ее. Но волк не убил Тали, он даже проводил ее до дома.
Тали оперлась спиной на лежавшую у стены волчицу и взглянула на бабушку.
– Они могут не выбрать меня крианой, – проговорила она.
– Я знаю, дитя мое, – вздохнула бабушка. – Если они не позволят тебе стать крианой, тебе придется уйти из долины. Ты все равно останешься крианой, неважно, признают тебя люди племени или нет. Ты найдешь других криан, которые живут в лесах вокруг стойбища Каар. Они знают, что мы должны быть частью природы. Знают, что если победят такие, как Давриан, то мы все погибнем. Они будут до конца бороться за наше правое дело. Ты пойдешь и поможешь им. Ты и твои волки.
Тали во все глаза смотрела на старую женщину. Достаточно и того, что она сумеет убедить людей своего племени стать частью природы. Если у нее это не получится, то как она может рассчитывать, что сумеет убедить чужаков?
– Ты должна это сделать, – упрямо повторила бабушка, словно прочитав мысли Тали. – То, что произойдет в Кааре, не останется незамеченным и в других местах земли. Их стойбище больше всех других, какие ты видела на своем недолгом веку. Это очень важно, решат ли его люди идти за крианами или возомнят себя царями всех остальных существ. Я слишком стара для такого путешествия, и я доверяю только тебе. Ты должна это сделать.
– Но что, если волки не пойдут за мной?
– Это их долг. – Голос старухи окреп. – Ты просто не слышала. Это долг волков и криан. Твои волки знают о нем, они сами мне сказали. Если ты не научишься с ними говорить, то найди другой способ сообщить, что у вас одна цель.
Старуха с трудом поднялась и заковыляла к Тали.
– У тебя хватит сил сделать все, что ты по-настоящему захочешь сделать. И у тебя, и у твоих волков. Это твой долг, и я знаю, что ты исполнишь его.
– Я исполню его, – прошептала Тали.
Старая женщина посмотрела на девочку, на лежавшего у стены волка, и на ее лице мелькнуло загадочное выражение, которое Тали не смогла понять.
– Ее зовут Каала, ты знаешь, – сказала Ниали, с улыбкой глядя на похрапывавшую волчицу. – Ее друзья – Аззуен и Марра. Это такое счастье, что вы нашли друг друга. – Она выпрямилась и вернулась на свое место у очага. Дрожа от холода, завернулась в шкуру.
Тали зарылась лицом в густой мех волчицы.
– Я люблю тебя, Серебряная Луна, я люблю тебя, Каала. – Она шептала слова, которые никогда не говорила никому, даже Брелану. – Я все сумею, если ты мне поможешь.
Каждый удар мощного волчьего сердца, каждый вздох могучих легких вселяли в девочку уверенность и придавали ей сил. Незаметно она уснула, а когда проснулась, волчицы рядом не было, но лицо девочки было мокрым и липким. Тали улыбнулась – Каала всегда вылизывала ей лицо, когда уходила. Тали встала, поцеловала в щеку спящую бабушку и выскользнула из дома в холодок раннего утра.
