На костях еще оставалось довольно много мяса. Детеныши жалобно замяукали, и я, хотя и не знала их языка, поняла, что они плачут от голода. Самка подкралась к туше и попыталась оторвать немного еды, но два самца грозно зарычали, и самка опять отползла в сторону. Она легла на брюхо и принялась неотрывно глядеть на длиннозубов и еду, которую они стерегли. Детеныши некоторое время таращились на мать, а потом снова затеяли свою игру со шкурой. Дыхание Аззуена участилось. Он смотрел на котят так же внимательно, как самка на лосиную тушу, и его хвост подергивался, как перед началом охоты.

Несмотря на голод, котята вели себя очень игриво. Они были крупнее нас и, в отличие от травоядных, вооружены острыми когтями и зубами. Я искоса взглянула на Аззуена, и мне стало стыдно, что я спросила его совета. Если мне выпало стать вожаком стаи, то я должна сама принимать решения.

Аззуен склонился ко мне и принялся шептать на ухо. Раздался едва слышный шорох ветвей, большая черная тень обрушилась на Аззуена, он ощутил немилосердный удар клюва по хвосту.

Аззуен взвизгнул, и длиннозубы оглянулись на нас. Тлитоо рассмеялся низким горловым смехом и внимательно уставился на наши носы. Я непроизвольно прикрыла нос лапой и увидела, что Аззуен сделал то же самое.

Я зарычала на Тлитоо, и он снова засмеялся.

– Ты такая грозная волчица, что, пожалуй, сможешь напугать своим рыком какого-нибудь жука. Я прилетел, чтобы помочь тебе. Я их отвлеку, а ты в это время ухватишь шкуру. Это будет очень забавно, а то ты в последнее время стала слишком серьезной.

– Пусть они думают, что вы играете, – тихо прокаркал он, – что вам нет до них дела. Потом бросайтесь и хватайте шкуру.

– Как раз это я и хотел предложить, – вставил Аззуен.

– Но не предложил, волк.

– Потому что ты клюнул меня в хвост, – громко возмутился Аззуен. Котята повернули головы в нашу сторону.

– Не надо так орать, волчонок, – назидательно произнес Тлитоо и полетел к камню на середине луга. Уставив свои глаза-шарики на длиннозубов, он начал рычать низким голосом, подражая волкам. Никогда прежде я не думала, что он может так искусно имитировать нашу речь. Все длиннозубы – даже те, что грызли лося, – смотрели теперь в его сторону.

Тлитоо иногда бывал просто невыносим, но сейчас он оказался прав. Небольшой трюк точно не повредит. А Аззуен в таких делах был более ловок, чем я.

– Иди вперед, – сказала я ему. Его глаза загорелись от радости. Он лизнул меня в макушку. Я моргнула, а когда открыла глаза, Аззуен уже полз вперед на брюхе. Я с удовольствием смотрела на игру его мышц. Когда Аззуен был моложе, худоба делала его неуклюжим, но теперь она превратилась в стройность. Он, извиваясь как ящерица, стремительно приближался к длиннозубам. Он оглянулся, и только тут до меня дошло, что я, как последняя идиотка, пялюсь на него, лежа на месте. Распластавшись по земле, я поползла вслед за ним.

Аззуен дождался меня, и когда мы подползли к краю луга, встал и не спеша побежал по его периметру. Я тронулась за ним.

– Серебряная Луна! – крикнула мне Тали. – Каала, вернись!

Она хотела броситься за нами, но Брелан удержал ее. Другие люди взволнованно зашептались.

Мать котят сразу же нас заметила, подняла голову и принялась так сверлить нас взглядом, что у меня возникло желание остановиться. Однако Аззуен продолжал бежать, и я преодолела страх. Мы бежали с таким видом, будто просто решили обследовать луг и нам нет никакого дела до длиннозубов. Маневр удался, и самка снова с вожделением уставилась на тушу. Решив, что никакой угрозы мы не представляем, она потеряла к нам всякий интерес.

Оба котенка увлеченно играли, забыв о мясе. Они рычали, возились и вырывали друг у друга полоску шкуры. На первый взгляд они дрались всерьез, но дружелюбное виляние хвостами выдавало игру. Я и сама непроизвольно завиляла хвостом.

Мы пробежали буквально в нескольких шагах от котят. Занятые игрой, они нас попросту не заметили. Мы снова упали на брюхо и незаметно, очень медленно, поползли вперед. Когда мы приблизились на расстояние броска, Аззуен шепнул мне:

– Ползи на ту сторону и отвлеки их.

Я прижалась носом к его морде. Конечно, нечестно было пользоваться их детской неразумностью, но, как правильно заметил Тлитоо, это всего лишь игра. Мы не собирались делать котятам ничего плохого.

Я обошла котят сзади и тихо свистнула. Они тотчас подняли голову, а один из них выпустил из зубов кусок шкуры. Аззуен метнулся вперед и выхватил ее. Второй котенок, продолжавший удерживать шкуру, потянул ее на себя и вырвал у Аззуена. Тот зарычал, и котенок бросился бежать, таща за собой шкуру. На бегу он налетел на брата. Я тоже зарычала. Тогда котята прижали уши и дружно взревели в ответ. Аззуен отступил, сделал круг и забежал в тыл котятам, пока они не отрываясь следили за мной. Я бросилась вперед и головой ударила в зад котенка, выпустившего шкуру. Он взвыл и кинулся на меня. Я едва успела откатиться назад – как я могла забыть о его длинных острых когтях! Я почуяла его страх и, присев на передние лапы, приподняла зад, чтобы показать, что это игра. Котенок внимательно посмотрел на меня и убрал когти.

– Это наше, – прорычал он, но рык был игривым. Он что-то сказал своей сестре, которая продолжала сжимать зубами кусок шкуры. Они повернулись и бросились наутек – прямо навстречу Аззуену. Я, грозно тявкая, побежала следом.

Мы сцепились посреди луга, катаясь в грязи. Все это было очень похоже на наши игры с Аззуеном, Маррой и людьми. Котята были сильнее, но нас спасала их неуклюжесть. Я извивалась, избегая ударов их мощных лап. На мгновение остановившись, я свистом поддразнила ближайшего котенка.

В этот момент сзади ударила гора мышц и меха. Мать одним ударом могучей лапы припечатала меня к земле. Аззуен бросился на нее, но она отшвырнула его в сторону небрежным ударом головы. С Аззуеном тут же схватились оба котенка, мешая помочь мне. Самка длиннозуба раскрыла пасть и нацелилась на мое горло.

У большой кошки были золотистые глаза, подернутые печалью и усталостью. Я не могла долго смотреть в них, видя боковым зрением нацеленные на меня огромные клыки.

– Щенки, – тихо прохрипела она, – глупые маленькие щенки. Возвращайтесь в свою стаю, у нас нет времени для игр. Она поставила огромную лапу мне на грудь и выпустила длинные смертоносные когти. Я прижала уши, и кошка убрала когти. Я полежала еще мгновение, глядя в янтарные глаза. В них была такая тоска, какой я не видела со дня гибели Иллин, одной из волчиц Быстрой Реки.

– Иди, щенок, – велела большая кошка, отходя в сторону, – играй где-нибудь в другом месте.

Она что-то прорычала своим котятам. Когда они подняли головы, я метнулась вперед, схватила шкуру и опрометью бросилась бежать. Аззуен сильным толчком в брюхо свалил мать на землю и вслед за мной побежал к лесу.

Тали и Миклан неслись нам навстречу, потрясая копьями. Увидев, что мы в безопасности, они резко остановились. Пелл пробежал мимо них. У него в глазах был такой страх, что я остановилась, споткнувшись о шкуру, и Аззуен сзади налетел на меня. Но мешкать было нельзя, и только когда Миклан, Тали и Пелл добежали вместе с нами до спасительного леса, я оглянулась, чтобы посмотреть на длиннозубов.

Мать, низко опустив голову, уводила своих котят к противоположному краю луга – от нас и других длиннозубов, продолжавших терзать обглоданный труп. Большая кошка тяжело переставляла ноги, и мне стало стыдно, что мы стащили у ее котят ненужную нам шкуру.

– С тобой все в порядке? – спросил Пелл, обнюхав меня от головы до хвоста.

Аззуен протиснулся между нами.

– У нас все хорошо, – сообщил он. – Спасибо, что спросил.

Тали опустилась на колени и обхватила меня руками за шею.

– Никогда больше не делай так, Каала, – попросила она.