– Однако! – пробормотала девушка.

– Ещё вопросы будут? – ледяным тоном поинтересовалась Шемаханская.

Девушка отрицательно покачала головой и направилась к выходу. С полотна ей вслед с тоской смотрели все одиннадцать бурлаков.

На следующий день перед самым обедом в кабинет без доклада ввалился Малюта Скуратов. Был он сильно чем-то встревожен, поэтому Романов отложил в сторону докладную дежурного диспетчера о неплановом отключении электропитания на «объекте» и по селектору предупредил секретаря, что на сегодня приёма не будет.

– Чую, что пришёл ты ко мне с недоброй вестью, – вздохнул Пётр, опускаясь в кресло.

– Верно глаголешь Пётр Алексеевич, – выдохнул начальник службы безопасности и, навалившись грудью на стол, вполголоса произнёс. – Черкасов пропал!

– Какой такой Черкасов? – не сразу понял начальник строительства. – И при чём здесь мы?

Андрей Владимирович Черкасов был Полномочным представителем Президента Российской Федерации и непосредственно курировал строительство «объекта». Как чиновник высокого ранга, Черкасов входил в «золотую пятёрку» – список лиц, имеющих право в любое время суток без предварительного согласования посещать «объект». Кроме Черкасова, в этот список входили Президент РФ, мэр г. Москвы, Председатель Счётной Палаты и губернатор Подмосковья. Все остальные лица должны были заранее подать заявку на посещение «объекта» с указанием даты и причины посещения. Все заявки начальник службы безопасности ежедневно просматривал лично и на каждую накладывал свою резолюцию.

– Мы-то, кормилец, здесь как раз «при чём», это наши с тобой головушки в заклад пойдут! На нашей территории пропал Черкасов!

– Когда? – сжал кулаки Романов.

– Сегодня утром. Зашёл на «объект» через «Золотые ворота», вроде всё честь по чести, но потом вместо того, чтобы к Вам в резиденцию отправиться, поймал какого-то рабочего на электротележке и вместе с ним поехал осматривать территорию. Самовольно!

– А куда охрана смотрела?

– Мои охранники ему не указ, уж больно высокого полёта птица.

– Ну, тебе-то они могли доложить?

– Мне доложили, но я шум поднимать не стал, так как решил, что часок-другой покатается, потешит свою чиновничью душу, а потом всё равно к тебе, Пётр Алексеевич, в резиденцию приедет.

– Время обеденное, а его ещё нет. Ты поэтому тревогу поднял?

– Думаю, что он и после обеда не появится! В торговых рядах нашли Ивана Дурака – того самого рабочего, который Черкасова на электротележке катал.

– Что значит, нашли? Он что, не живой?

– Живой, но толку от него сейчас мало, потому как в беспамятстве он. И, судя по всему, ещё долго в таком состоянии пролежит.

– Поясни!

– Когда Ивана Дурака обнаружили, то у него в руке было надкусанное яблоко. Яблоко взяли на анализ, и выяснили, что в нём транквилизаторов столько, что если бы простой человек его надкусил, то уже на небесах бы с ангелами беседовал.

– Дуракам везёт.

– Да не без этого. Однако я печёнкой чую, что неспроста Черкасов в наших палестинах потерялся! Кто-то, видимо, очень хочет с тобой, Пётр Алексеевич, счёты свести.

– Быть того не может! Не родился ещё такой человек!

– А если не человек?

– Ты Малюта говори, да не заговаривайся! Кто меня на сей пост выдвинул, помнишь?

– Помню государь, да об этом всем известно.

– Так неужели появился безрассудный заговорщик, который дерзнул решение Высшего Совета оспорить?

– Безрассудным он тогда будет, когда в мои руки попадётся. – глухо произнёс Скуратов и посмотрел на свои ладони. – А пока не попался, он себя самым умным и хитрым считает, потому как самолично придумал, как тебя через пропажу Черкасова свалить. Вспомни лучше, Пётр Алексеевич, кому ты в последнее время на мозоль наступил.

– Да мало ли кому! Всего не упомнишь! Вот в прошлом месяце Никитку Брагина, снабженца главного, за обман и воровство в окошко выкинул. До этого был случай – на строительстве торговых рядов десятника каменщиков за пьянство на рабочем месте двух передних зубов лишил, да и не царское это дело запоминать, кого посохом приласкал, а кого пинком наградил.

– Никитка Брагин, конечно, ещё тот выжига! Он и на страшном суде будет клясться, что чужой копеечки за всю свою грешную жизнь ни разу не присвоил, но для такого дела он мелковат, а десятника Соснина, коему ты, Пётр Алексеевич изволил два зуба выставить, я и вообще в расчёт не беру. Пьяница – он и есть пьяница, и на большое злодейство не способен. Здесь чувствуется характер! Кто-то на тебя, Пётр Алексеевич, смертельную обиду затаил, раз дерзнул на Полномочного представителя Президента руку поднять.

– Неужто паскудник на человеческую жизнь посягнул? Немыслимо это! Да за такое злодейство Высший Совет в геенну огненную ввергнет и не поморщится!

– Дерзнул, но, может, и не на жизнь. Может, чиновник кремлёвский живой и даже относительно здоровый, но где-то надёжно припрятанный. А как только тебя Высший Совет с поста твоего высокого сковырнёт, тут он и объявится.

– Где же его прячут?

– Да кто же это тебе, Пётр Алексеевич, скажет! Территория стройки – что твоё Замоскворечье! На строительстве укромных мест много, при желании можно не одного чиновника упрятать, а всю городскую думу!

– Тут без толкового сыскаря не обойтись. – вздохнул Романов и припечатал кулаком по столешнице.

– Знамо, не обойтись! – привычно поддакнул начальник службы безопасности.

– Только не говори, что у тебя такого человека нет. – повысил голос Романов.

– Поищем, Пётр Алексеевич! Думаю, что к утру пришлю его к тебе на инструктаж. Я так понимаю, розыск следует учинить тайный, чтоб, значит, без лишнего шума.

– Правильно понимаешь, а пока сыщик по-тихому розыском займётся, ты, Малюта, напряги всех своих орлов и прочеши мне всю территорию под мелкую гребёнку. Авось пропажа и отыщется!

– Сделаем, отец родной! Не сумневайся!

На следующее утро в приёмной, Шемаханская, привычно отвесив поясной поклон, впервые посмотрела в глаза своему начальнику и многозначительно кивнула в сторону странного субъекта в старомодном гороховом пальто. Романов кивнул в ответ и прошёл к себе в кабинет. Не успел он снять свой длиннополый кожаный плащ, как в кабинет тихонько просочился посетитель.

– Пётр Алексеевич, я к Вам по поручению господина Скуратова, – произнёс странный субъект и подняв «…проницательные, чуть-чуть усталые глаза», коротко представился. – Майор Пронин.

– Рад видеть Вас, майор! – оживился начальник строительства и крепко пожал руку знаменитому сыщику. – Надеюсь, Вы уже в курсе возникшей у нас проблемы?

– Да, конечно! Скуратов меня вчера подробно проинструктировал. Сегодня я хотел бы услышать ваши пожелания.

– У меня два пожелания: первое – никто, кроме Вас, меня и Скуратова не должен знать о досадном происшествии, второе – найти пропажу в кратчайшие сроки.

– Принято. Разрешите приступить к розыску?

– Приступайте! Можете рассчитывать на мою посильную помощь в любое время суток.

– Я тогда среди народа на стройке потолкаюсь, а чтобы не возбуждать нездоровый интерес, буду представляться смежником из «Мосстройрабсилы»!

– Договорились!

Пётр Алексеевич хотел было сказать парочку напутственных слов, но странный посетитель так же тихо, как и вошёл, выскользнул из кабинета.

Весь день мысль о пропавшем Полномочном представителе Президента не выходила у Романова из головы, а тут ещё знаменитый сыщик повёл себя более чем странно. Через час после аудиенции Пётр Алексеевич выглянул в окно и увидел, как майор, стоя на газоне под окнами резиденции, сначала внимательно рассматривала носки своих «моссельпромовских» ботинок, а потом, выйдя на проезжую часть, стал бросать теннисный мячик на уровень второго этажа, рядом с окном секретаря. Закончив странное упражнение с мячиком, Пронин что-то поднял с газона и спрятал в карман своего горохового пальто, после чего направился к бригаде таджиков, укладывающих тротуарную плитку. Дальнейшее развитие событий Пётр Алексеевич контролировать не стал, к тому же опять зазвонил прямой телефон из Кремля, и Романову пришлось долго и нудно врать по поводу визита Черкасова.